Отброс - Мари Секстон

подальше от света, и все же это казалось таким чистым. Уоррен отыскал страхи Тейлора, выявил их и заставил Тейлора взглянуть правде в глаза и принять его пристальное внимание.

- Вот в чем дело, - сказал Уоррен, его лоб почти касался лба Тейлора, а бедра все еще двигались. - Вот о чем мужчины писали стихи с незапамятных времен. Вот за что мы убиваем и умираем. - Еще один толчок, и Тейлор застонал. Удовольствие от всего этого было слишком велико, чтобы вместиться в его хрупкое, загнанное в ловушку тело. Он боялся, что разлетится на части и никогда больше не сможет вернуть себе что-то столь грандиозное. - Войны велись, и империи рушились, - сказал Уоррен, снова делая толчок, - и все ради этого.

- Ради секса? - Тейлор ахнул, все еще сбитый с толку.

- Черт возьми, нет. - Его пальцы снова сжались на затылке Тейлора. - Ради любви. Господи, Тейлор. Разве ты не знаешь, как сильно я люблю тебя?

Тейлор чуть не сломался. Единственное, что удерживало его от слез, это простое эйфорическое удовольствие от их совокупления и иррациональное беспокойство, что все это сон, что оргазм разбудит его и каким-то образом все испортит.

Уоррен любил его.

Еще один толчок, еще один поцелуй, слова, прошептанные ему на ухо.

- Я люблю тебя, Тейлор. Я так сильно тебя люблю.

Тейлор вздрогнул и закрыл глаза, пораженный переменой, которую вызвали в нем эти слова.

Уоррен любил его, и этот простой факт заставил весь его мир перевернуться с ног на голову. Это было похоже на то, как если бы Тейлор цеплялся за берег во время бушующего наводнения, и у него, наконец, хватило смелости отпустить его. Он бросился в самую глубокую и бурную часть бушующего потока и оказался в теплых, быстрых и уверенных руках. Это течение унесло его именно туда, куда он хотел.

Как он мог бороться с этим так упорно и так долго? Позволить себе быть уязвимым рядом с Уорреном означало понять, что он в безопасности. Разоблачение означало лишь то, что его поняли. Не было причин прятаться, притворяться или отталкивать Уоррена. Встреча их тел и их разумов была выше всего, что он когда-либо испытывал. Почти болезненное ощущение от прикосновения пальцев Уоррена сменилось еще одной дрожью наслаждения. Тейлор почувствовал себя как никогда непринужденно, когда Уоррен снова поцеловал его, задыхаясь, в губы.

- Боже, я не могу поверить, как сильно я тебя люблю, - прошептал Уоррен.

Я тоже тебя люблю.

Но он отказывался говорить это. Вместо этого он вложил все свои чувства в то, чтобы ответить взаимностью, откликнуться на прикосновения Уоррена. Он открылся Уоррену так, как никогда раньше, изо всех сил стараясь рассказать ему о своих чувствах, используя только свое тело, глаза и тихие стоны. Он не боролся с оргазмом, но позволил страсти Уоррена довести его до предела. Это было самое прекрасное, что он мог себе представить, чувствовать губы Уоррена на своих губах, руку Уоррена, поглаживающую его, когда он кончал, хриплый голос Уоррена у него в ухе, когда они вместе испытывали это облегчение. Не кульминационный финал, а простой, совместный переход, от которого у них обоих перехватило дыхание.

Уоррен любил его.

И все же Тейлор чувствовал себя неполноценным. Уоррен сделал ему самый лучший подарок, какой только мог, а Тейлору нечего было предложить взамен.

- Я не могу этого сказать, - сказал он, встретившись взглядом с Уорреном. - Не потому, что я этого не чувствую, а потому, что это неподходящее слово.

Уоррен нахмурился, сбитый с толку, и Тейлор поспешил продолжить, отчаянно желая, чтобы Уоррен понял.

- Джеймс испортил это слово. То, что я чувствую к тебе, нечто гораздо большее. То, что есть у нас с тобой, больше и лучше, разве ты не видишь? Потому что это не секрет, не неправильно и не извращенно. - Он покачал головой, и его глаза снова наполнились слезами. - У меня нет достаточно громких слов, Уоррен. Только не для тебя. - Хмурое выражение лица Уоррена исчезло, оставив после себя лишь неприкрытую уязвимость, которую, как знал Тейлор, Уоррен не часто позволял людям видеть.

- Мне даже не нужно, чтобы ты любил меня, - сказал Уоррен, его голос дрожал от волнения. - Мне просто нужно, чтобы ты остался. Я думаю, что потеря тебя сейчас, убьет меня.

- О, Уоррен. - Тейлору хотелось, чтобы его руки были свободны, только для того, чтобы он мог обнять Уоррена за шею. Ему пришлось довольствоваться тем, что у них уже было, их лбы и носы соприкасались, их тела все еще были тесно прижаты друг к другу. - Я твой во всех отношениях. Разве ты этого не знаешь? Нет ничего на свете, что могло бы заставить меня уйти.

Глава 19

Неделю спустя Тейлор обнаружил, что одна из его роз расцвела тихим, ясным майским утром. Она была желтой с розовыми оттенками по краям каждого нежного лепестка, и Тейлор подумал, что это самое прекрасное, что он когда-либо видел.

Бутон появился, когда он сажал куст на заднем дворе, так что он не мог в полной мере оценить его, но, тем не менее, это сделало его счастливым. Некоторое время он раздумывал, обрезать ли его и занести внутрь или дать ему подрасти, но, увидев множество других бутонов, распустившихся всего через день или два, он решил срезать его.

Он нес его бережно, как драгоценность, но на кухне остановился как вкопанный.

Что теперь? Во всем доме была только одна ваза, на книжной полке, которая каким-то образом стала символизировать его собственное раздробленное, ущербное существование. Тейлор осмотрел ее, раздумывая, стоит ли ей пользоваться. Возможно, она не была герметична. Даже если бы она была герметична, был шанс, что вода растворит золотистую смолу, скрепляющую вазу.

Он не мог этого допустить.

Он быстро сходил в магазин, где купил одну-единственную гвоздику, только чтобы надеть на стебель маленький пластиковый флакончик. Вернувшись домой, он аккуратно поставил гвоздику в горлышко вазы. Он идеально подходил по размеру и был скрыт от посторонних глаз, что позволяло держать стебель розы в воде, не рискуя повредить вазу.

Он поставил все это обратно на полку и отошел в сторону, улыбаясь при виде этого зрелища.

Это было хорошее начало, но то, что он задумал для их дома, было гораздо большим.