Обнаженная тьма - Елена Арсеньева

– То есть Петров хочет пройти в Госдуму? – решила она проявить некоторую сообразительность.

– Хочет! Просто из штанов выскакивает, вот до чего хочет. Спит и видит себя законодателем! Прежде всего из-за депутатской неприкосновенности, разумеется. Ведь если история с лавандовой водой выйдет наружу – а сейчас появилась такая перспектива! – она не только вдохлую испакостит его репутацию, но и до камеры доведет как пить дать. Не до барокамеры и не до кинокамеры, конечно, – усмехнулся Иванов, глядя в растерянные глаза Карины. – До тюремной! И очень надолго. Вот так-то, моя радость!

Карина невольно подалась к нему, завороженная этим словом, однако Иванов отстраняюще сложил руки на груди:

– Ладно, что дальше-то было?

Карина печально вздохнула, но попыталась сосредоточиться:

– Деньги я не взяла, конечно, и еще раз напомнила Женьке, что больше у нее не появлюсь. Тогда Олег сказал: «Ну, если ты такая дура, то можешь продолжать в этом же духе, но знай: если пикнешь кому-то про лавандовую воду, считай, что тебя уже закопали!»

Вот теперь на его насмешливом лице появилось искреннее изумление.

– Олег так сказал?! – пробормотал Иванов недоверчиво. – Но тогда наш господин Петров еще больший идиот, чем я предполагал! И Полозова присутствовала при сем?!

– А как же!

– Ну, это полные кранты. Остается надежда, что они не ведали, о чем молотили своими длинными языками, потому что иначе…

– Иначе что будет? – опять подалась к нему Карина.

– Плохо им будет, это я тебе точно говорю.

– О господи! – Она уткнулась в ладони.

– Ладно, не трясись, – ласково сказал Иванов, и его рука наконец-то легла на плечо Карины. Повинуясь этому властному движению, девушка скользнула по дивану и приткнулась к теплому мужскому боку. – Фокус в том, что вся эта петрушка с Петровым довольно скоро закончится. Вопрос дней. Но было бы очень здорово, если бы ты на эти несколько дней куда-нибудь смылась из города. У тебя родня есть где-то в области, а еще лучше – за пределами ее?

– У меня родители живут в Сергаче, – выпалила Карина не подумав, но тотчас прикусила язык.

Уехать! Знает она эти отъезды! С глаз долой – из сердца вон!

– Но я не понимаю, зачем мне…

– Затем, что так надо, – властно сказал Иванов, и Карина на миг потеряла дар речи.

Вот оно! Вот чего она просила у судьбы! Чтобы рядом был человек, который говорил бы таким непререкаемым тоном, а у тебя не было бы ни сил, ни охоты противиться его приказам. Чтобы однажды он замкнул тебя в кольцо своих рук – и загородил от всех ветров, от всех проблем, от неуверенности в завтрашнем дне, от хронического безденежья, от одиночества, от раздирающих мыслей о том, что с каждым днем увеличивается твой шанс повторить участь сестры – милой, умной, симпатичной старой девы, которая может рассчитывать в жизни только на себя. Вернее, на государство, которое вдруг да опомнится, спохватится – и начнет заботиться об этих самоотверженных бюджетниках – врачах да учителях, по сравнению с которыми всякие там земские Ильи Николаевичи Ульяновы да Антоны Павловичи Чеховы – просто сибариты и себялюбцы. Как вам, господа разночинцы, показалось бы такое: жалованье по семь месяцев кряду не получать? Низы не могут жить по-старому… а что им еще остается делать?!

Да ладно, бог с ним, с жалованьем. В конце концов, можно найти приработок (а ты его еще найди!). В случае с Александрой Карину пугало другое. Чем дольше женщина живет одна, без любви, без постоянного присутствия мужчины, тем больше привыкает надеяться только на себя, тем меньше у нее шансов кем-то очароваться, позволить себе влюбиться – она ведь только недостатки мужские приучается видеть, только докучную заботу, лишние проблемы, которые ей теперь придется решать в дополнение к собственным… Вот этого панциря одиночества, который постепенно напяливает на себя женщина, боялась Карина. Штука в том, что со временем его уже невозможно снять, он прирастает к телу, и ходит по жизни уже как бы не Александра Синцова, а такая черепаха Тортилла. Чуть что – лапки подобрала, шмыг под свой панцирь, а мужик стой рядышком и робко стучись в броню носком башмака – тюк да тюк, а что толку?

Карина прерывисто вздохнула.

– Хорошо… Хорошо, я уеду, только… можно, я буду иногда тебе звонить?

– Да ради бога, – усмехнулся он. – Я и сам тебе позвоню, только скажи номер.

– Сейчас запишу, – она соскользнула с дивана и, немыслимо вытянувшись, достала с полки блокнот.

– Ого! – сказал Иванов, ничего не упускавший своим цепким взглядом. – Ты прямо как без костей.

– Знаешь, как нас тренировали! – серьезно сказала Карина. – Вот, кстати, посмотри.

Эх, здорово получилось подвести к нужной теме! Она даже не ожидала, что это произойдет так просто. А тут вполне естественно и натурально выглядит, что она таким же изощренным движением тянется к пульту, включает видеомагнитофон…

Ничего не скажешь: даже самой приятно посмотреть на себя прежнюю, даже у самой дыхание захватывает: это же надо! Как вообще такое могло у нее получаться? Вот этот взлет, и прыжок, и прогиб…

– Не слабо… – пробормотал Иванов, неотрывно глядя на экран. – Очень даже не слабо!

– Спасибо, – Карина подбоченилась, выставила ножку – и вдруг неожиданно встала на мостик. Медленно подняла одну ногу, потом другую, переходя в стойку на руках…

– Осторожно, люстру собьешь! – крикнул Иванов испуганно, и она, резко качнувшись, чуть не упала на ковер.

Вскочила, поглядела обиженно.

Глаза его смеялись:

– Да я верю, верю, что ты в хорошей форме. Только спортзал тут неподходящий. Тесновато.

– Ничего не случилось бы, – упрямо качнула головой Карина. – Хорошая гимнастка должна чувствовать окружающее пространство и уметь его организовать вокруг себя. Она полноценную тренировку для всех групп мышц может провести, хоть лежа в постели!

– В постели? – вскинул брови Иванов. – Ишь ты!

Ну почему он все время посмеивается? Почему разговаривает с ней, как с ребенком?

– Не верите? Показать?!

Смотрит испытующе, оценивающе – но не спешит протянуть руку и взять… Хоть улыбаться перестал – спасибо и на том!

– Ох, девчонка ты девчонка, – пробормотал, покачивая головой. – Любишь, вижу, с огнем играть. А если я, к примеру, женат?

– Ну и что? – заносчиво выпалила Карина, но тут же сбилась с роли, спросила с отчаянием: – А ты женат?

– Пока нет.

Она вздохнула с таким явным, откровенным облегчением, что Иванов опять усмехнулся:

– Не женат и, что характерно, не собираюсь пока.

– Можно подумать, я тебя зову жениться на мне, – надулась Карина, начиная понимать, что сама себя загнала в довольно глупую ситуацию.