Босиком по стеклам. Книга 2 - Алекс Джиллиан

— Коул, это ты, Коул… Боже, Коул… я с ума сошла, да? Умерла и попала в рай? Скажи что-нибудь, умоляю, скажи мне хоть что-то, — бормочу я, без конца прикасаясь к его лицу. Словно пытаюсь найти изъян в матрице, лаг и обман, но не нахожу, все больше убеждаясь в том, что никакое это не видение, не галлюцинация.

Это он. Его глаза, сосредоточенно сдвинутые брови, его губы, обветренные, сухие и желанные до боли… настоящие, теплые, любимые. Это он! Его лицо, его руки, горячее дыхание и мощные удары сердца напротив моего. Живой. Мой. Это он. ОН.

— Коул, — смеясь и плача шепчу я и застываю от приступа резкой боли, встретив его пустой и отстранённый взгляд, забивающий гвозди в крышку гроба моей теории.

Не может мой Коул на меня смотреть так. Не способен мой Брейн на это, я знаю. Я — его смертельная слабость, я — все, я — сегодня. А он мое все. Четыре года не могут изменить того, что между нами есть и было.

— Тише, тише. Полегче. Слезь с меня, красотка, хорошо? — он ставит меня на ноги, одновременно разглядывая непроницаемым взглядом, прочесть который невозможно. — Я не знаю тебя, — Коул бегло оглядывается по сторонам, слегка хмурясь. — Точнее, возможно, знал… но не помню этого. Я не помню тебя.

Я нервно сглатываю, вновь ощущая, как земля уходит из-под ног. Я проваливаюсь сквозь нее, до костей обжигаясь о раскаленное магмой ядро.

— Ты не переживай так. У меня просто проблемы с памятью, — как ни в чем ни бывало бодро улыбается Мердер. Ямочки на его щеках говорят мне о том, что он действительно не способен разделить со мной всю бурю эмоций, что бушует у меня сейчас внутри.

— Коул… Что ты говоришь такое? Коул! — отрицая такую реальность, мотаю головой из стороны в сторону. — Коулман Мердер…, — он потирает бровь костяшкой пальца, и я замечаю отчетливые буквы Pixel на них.

— Я Пикси твоя, что ты говоришь такое? Пикси! Ты не можешь меня забыть. Это невозможно! — яростно кричу я. — Скажи, что ты это несерьёзно, Коул? Ты придумал это, потому что злишься на меня!

Он наклоняется за моим платком и, выпрямившись, протягивает мне. Я бью по его ладони, и шелковая тряпка опять оказывается на песке. Его взгляд снова меняется. Становится таким диким и собственническим. Он будто хочет скрыть меня от посторонних глаз, натянуть абайю обратно, но не делает этого.

— Да, Коул — это безусловно мое имя, — обыденным тоном произносит Коулман, и я опять теряюсь, возвращаясь к версии, что мне снится психоделический сон. — Но тебя я не знаю, красотка, — безжалостно подмигивает он. — Прости, крошка, врачи диагностировали мне амнезию несколько лет назад. Я помню далеко не всех людей из моего прошлого.

— Мердер, в чем дело? — внезапно обращается к Коулу один из проходящих мимо рабочих. Меня же окидывает подозрительным взглядом. — Это еще кто?

— Никто, это новенькая, — невозмутимо отвечает мой муж. — Наверное, чья-то жена или сестра.

— Почему без паранджи?! — рявкает незнакомец в оливковой форме. Коул в это время набрасывает на себя рубашку, так как в пустыне резко холодает после заката.

— Я этим займусь, — бросает Коул, вновь переводя взор на меня.

А у меня земля уходит из-под ног каждый раз, когда мы встречаемся взглядами. Невероятно, не верю… Это он. Удовлетворенный ответом мужчина удаляется вместе с группой своих коллег.

— Пойдем, я тебе выдам подходящую одежду. Ты отличаешься… — прищурившись, Коул откровенно рассматривает меня. — Здесь так не принято. Ты, должно быть, правда, новенькая. Выглядишь растерянной. Пойдем в место потише, выясним, к кому и зачем ты приехала…, — заговаривает меня он совершенно нейтральным тоном. Словно я действительно незнакомка, свихнувшаяся незнакомка, явившаяся на побывку к одному из строителей.

— К кому и зачем? Что ты несешь, Коул? — задыхаясь, пытаюсь вразумить его я. Достучаться. Пробить плотный лед из пустоты в его глазах. — Я к тебе приехала. К тебе. Коул, это я. Видишь? Я…, — беру его руку и запускаю в свои волосы, которые он так любил часами перебирать между пальцев. — Помнишь? Ты же помнишь… не можешь не помнить, — шепчу я, пытаясь найти ответ во взгляде с туманной поволокой.

Вновь оглядываясь по сторонам, Коул молчит, бодро салютуя кому-то ладонью. Между бровей пролегает глубокая морщина, но ответа на мой вопрос не следует.

Ответа нет ни от языка его тела.

Ни вслух.

Ни от его взгляда.

Он абсолютно спокоен. Ходячий робот. Коулман Мердер, которого я знала, никогда бы не устоял передо мной…

Этот Коул не знает меня. Все это время меня для него не существовало… поэтому он не искал меня? Как иначе?! Ведь Коул, которого я знаю, ни за что бы не оставил меня.

— Ты не можешь забыть меня! Не можешь! — я резко толкаю его, бью по плечам, требуя максимального внимания. — Вспомни, Коул, вспомни, я это, маленькая твоя, Пикси. Надоедливая, истеричная, упрямая…, — горячо бормочу и, не сдержавшись, порывисто прижимаюсь к его груди.

Она горячая, гладкая. Каждый миллиметр его тела олицетворяет силу и мощь. Закаленную сталь, которую лишь я была способна плавить…

— Жена твоя. Не незнакомка. Умоляю, скажи, что ты вспомнил меня. Я смертельно скучала, слышишь? Я похоронила тебя, потеряла… Жить пыталась, но не вышло ничего. Коул, — всхлипываю я, понимая, что не могу остановить внутреннюю истерику. — Ты не можешь совсем ничего не помнить! Как начиналось все. Лабиринт в саду. Сигареты, бесконечные разговоры, взгляды, — перечисляю я, пытаясь найти хоть какой-то огонек прозрения в его глазах.

Ничего. Ничего там нет ко мне… Лишь пепел, накрывающий ясные зелено-голубые глаза. Два осколка стекла, и я танцую на них босиком. Но истекают кровью не ступни, а сердце.

— Ты украл меня из Анмара. И этого ты не помнишь? — нервно хватаюсь за волосы. — Ни Вегас, ни предложение? Ни нашу свадьбу? Ни то, что было в машине впервые? Как мы держались за руки, провожая закаты на островах, путешествуя по миру? Я спала у тебя на коленях, а ты не спал, по волосам меня гладил…, — жалобно лепечу я, поглаживая его скулы, щеки, губы. — Как обещал, что мы будем жить в доме на холмах, недалеко от океана. Я видела это четыре года, Коул. Видела каждый раз, лишь зажмурясь, — мой голос на этой ноте срывается. Это слишком. Но я не могу остановить слова, эмоции, картинки, фразы.

Я хочу прикасаться к нему целую вечность сейчас, и ничто меня не остановит. Никто.

— Коул, — мои губы дрожат. Я вот-вот разрыдаюсь и упаду, забив на гордость и