Моя маленькая слабость - Юлия Гетта

выходит на улицу через несколько минут. Видит меня с букетом, и глаза её восхищённо распахиваются. А я смотрю на неё и не могу налюбоваться. Красивая, как ангел. Длинные волосы светлым пушистым облаком рассыпаны по плечам. Свободные спортивные брюки и толстовка ничуть не скрывают её притягательную фигуру. Стройные ноги, тонкую талию, объемную грудь. Мне хочется затискать малышку, задушить в объятиях и целовать, целовать, пока губы не опухнут… Моя самая прекрасная на свете девочка.

– Привет, малыш. Это тебе.

Шагаю навстречу и протягиваю ей букет. Он едва помещается в Таиных руках. Сладкая смотрит на него так восторженно, с наслаждением вдыхает аромат полураскрытых тугих бутонов. И поднимает на меня светящийся взгляд. Хлопает ресницами.

– Костя… Спасибо…

Я испытываю непередаваемый кайф от её эмоций. Казалось бы, всего лишь цветы. Почему я раньше этого не делал?

– Я так соскучился по тебе, ты не представляешь…

Забираю букет из её рук, чтобы не мешал, и наконец обнимаю малышку. Так крепко, что с её губ срывается стон.

– Я тоже безумно скучала, Костя…

Ну наконец-то! Наконец-то я это услышал!

Вдыхаю жадно её запах, скольжу губами по виску, дурея уже от одних только прикосновений. Как ошалелый, впиваюсь в любимые сладкие губы, толкаюсь языком в горячий рот, готовый съесть её прямо здесь и сейчас.

– Люблю тебя, – шепчу я ей между поцелуями, не задумываясь, для чего. Это выходит само собой.

Но Тая не отвечает на мои слова взаимностью. Вместо этого кладёт ладони мне на грудь и почему-то пытается отстраниться.

Это напрягает. Едва сдерживаюсь, чтобы силой не пресечь её попытку сбежать от меня. Уступаю. Выпускаю из своих лап.

– Костя, нам нужно поговорить, – как-то слишком робко произносит она, пряча от меня взгляд.

Это напрягает ещё сильнее.

– Что случилось?

– Давай только не здесь.

– Давай, конечно. Поехали, поужинаем где-нибудь? Заодно поговорим. Или, если хочешь, можем поехать ко мне?

– Лучше давай поужинаем. Я только занесу домой цветы, хорошо?

Протягиваю ей букет.

Тая натянуто мне улыбается и, обхватив двумя руками цветы, убегает в подъезд.

Дурацкое предчувствие мучает меня, и я, хоть убей, не понимаю, гоню я или есть на то основания.

Тая быстро возвращается назад, и я везу её в ресторан. В такой, где обычно бывает безлюдно.

Всю дорогу держимся за руки и молчим. Я чувствую – с моей девочкой что-то не так. Но, стиснув зубы, не тороплю её, не давлю, не требую немедленно объяснить, в чём причина. Терпеливо жду, когда заговорит об этом сама.

Она решается на это лишь после ужина. К счастью, сегодняшний вечер не стал исключением, и в выбранном мной заведении пусто. В зале мы одни. Тая практически ничего не съела. Отодвигает от себя едва тронутое блюдо и поднимает на меня печальный взгляд. От которого в груди начинает мерзко тянуть.

– Ты очень хороший, Костя, – негромко произносит она, перебирая пальцами лежащую на столе салфетку. – Правда. Я никогда ещё не встречала мужчин, похожих на тебя. И очень счастлива, что мы познакомились. Очень благодарна тебе за всё. И никогда не забуду, что между нами было…

Чёрт, кажется, мои страхи были небезосновательны. Тихо бешусь. Мы же в любви друг другу признавались? Что ещё может быть не так?!

– Так, стоп, – грубо прерываю я её. – Это что за базар такой? В смысле, ты не забудешь? Ты к чему клонишь?

– Подожди. Не перебивай меня, пожалуйста, – жалобно просит Тая.

А мне кажется, у меня сейчас несварение случится. Или крышак снесёт к чёртовой матери, и я переверну этот стол.

Что, блять, она там ещё себе придумала?!

– Костя, не смотри на меня так, пожалуйста. Сначала выслушай!

Заставляю себя выдохнуть и медленно кивнуть.

Боже, дай мне сил не наломать сейчас дров…

Тая набирает в грудь воздуха, будто собирается нырнуть в воду, и на выдохе произносит надломленным голосом:

– Я… не могу иметь детей.

И смотрит на меня так пронзительно.

Все мои разрушительные эмоции, вся злость в один миг испаряется. Сменяется недоумением. Не может иметь детей? Какого чёрта?..

– Я надеюсь, это не очередная твоя дурацкая проверка? – резким тоном интересуюсь я, сдвинув брови.

– Нет, ты что, – отвечает она, втягивая голову в плечи, и голос снова срывается: – Конечно, нет…

– Так ты за этим обращалась к Никитину? Обследование какое-то надо было тебе пройти? – осеняет меня.

– Да, – глухо отзывается Тая. – Мне нужно было убедиться, что другой врач правильно поставил диагноз. И Илья Сергеевич подтвердил.

– Значит, ты поэтому такая отмороженная была всю прошлую неделю? Почему сразу мне не сказала?!

– Я хотела сначала убедиться.

– Тая… – с осуждением качаю я головой.

– Прости.

– И что? Это лечится? Есть какие-то варианты?

Тая снова набирает воздух в лёгкие, прежде чем заговорить.

– Понимаешь, это врождённая патология. Как мне объяснили, ничего сделать нельзя.

– Значит, мы найдём других врачей. Которые смогут что-нибудь сделать.

– Костя, мне в двух клиниках уже сказали одно и то же! Причем одна из этих клиник – лучшая в городе и принадлежит твоему другу! – срывается Тая на крик.

– Успокойся…

Она закрывает лицо руками и снова сдавленно произносит:

– Прости.

Я встаю, обхожу стол, сажусь рядом с малышкой и перетягиваю её к себе на колени. Тая утыкается мне в грудь и начинает плакать. А я обнимаю её, глажу по спине и прижимаюсь губами к макушке.

– Ну всё, успокойся.

– Я какая-то проклятая. Не знаю, зачем я вообще на этот свет родилась. Ненавижу эту жизнь, это всё…

– Прекрати.

– Я не хочу жить…

Беру её лицо в ладони и заставляю посмотреть на меня.

– Эй, а как же я? Обо мне ты подумала? Говорила вроде, что любишь? Что это было, просто слова?

– Очень люблю, Костя, – произносит она с горечью. – Но зачем я тебе такая? Ты хочешь настоящую семью, мечтаешь о детях. А я что могу тебе дать? Ничего. Со мной твои мечты никогда не сбудутся. И что бы мы сейчас ни чувствовали друг к другу, будущего у нас нет.

– Ошибаешься.

– Ну в чём я ошибаюсь? Конечно, ты меня не бросишь даже такую неполноценную, ты ведь самый благородный на свете мужчина! Но и мне ни за что совесть не позволит лишить тебя возможности стать отцом!

– Мы можем усыновить ребенка.

Тая несколько раз моргает. Отчаянье в её взгляде постепенно меняется на недоумение и растерянность.

– Но… разве ты не хочешь родного? Свою плоть и кровь? Частичку себя?

– Не хочу, если для этого мне придётся отказаться от тебя. Без тебя я уже давно ничего не хочу. И вообще, Тая, я