Юность Розы (сборник) - Луиза Мэй Олкотт

– Я хотела сначала спросить у тебя, ты ведь у нас особенная, вдруг возьмешь и откажешься знакомиться. Не могла же я поставить себя в такое положение, – с запинкой ответила Китти, уже сожалея о том, что задала вопрос.

«Особенная» Роза имела все основания не любить этого человека. У него была репутация распущенного негодяя, который к тому же частенько увлекал на скользкую дорожку и других молодых людей.

– Не хочу показаться грубой, дорогая, но вынуждена решительно отказаться. Я не могу иметь ничего общего с такими людьми, хотя и встречаю их здесь, – сказала Роза, вспомнив откровения Чарли в новогоднюю ночь и чувствуя глубокую антипатию к человеку, который весьма дурно влиял на кузена.

– Что я могла поделать! Старый мистер Рэндал и папа большие друзья. Когда я заикнулась об этом, мой брат Альф и слышать не хотел о том, чтобы не пригласить этого дрянного господина, – воскликнула Китти с досадой.

– Тем не менее Альф запрещает тебе кататься с ним верхом или на коньках. Он-то знает лучше нас, что этот господин не достоин приличного общества.

– Будь моя воля, я бы выгнала его завтра же, но я должна соблюдать приличия у себя дома. Он приехал сюда с матерью и не посмеет у нас вести себя, как в своей холостой компании.

– Не стоило ей привозить его, пока он не исправится. Конечно, это не мое дело, но родители не должны поступать так безрассудно: сначала распускают своих детей и доводят этим до погибели, а потом надеются, что девушки примут их, как порядочных людей.

Хотя Роза проговорила все это шепотом, но так сердито, что Ариадна, обернувшись к подругам с пудреницей в руке, спросила:

– О Боже, Роза! Кто дошел до погибели?

– Она такая оригиналка! Но в этом случае я не могу осуждать ее, хотя это ставит меня в крайне затруднительное положение, – Китти пыталась успокоиться при помощи нюхательной соли.

– Кроме нас здесь никого нет, вы услышали наш разговор, и я хочу спросить у вас: считаете ли вы молодого Рэндала подходящим для знакомства человеком? – обратилась Роза к Ариадне и Эмме. Она не считала возможным выражать свои взгляды, если они стесняли ее подруг.

– О, конечно, нет! Он просто отвратителен! Папа говорит, что он и Горхэм – самые беспутные люди, каких он только знает, и способны испортить весь свет. Я так рада, что у меня нет братьев! – и Ариадна принялась деловито пудрить свои красные руки, совершенно не заботясь о том, что будет оставлять белые следы на чужих костюмах.

Эмма оправила свое пестрое платье и изрекла с видом умудренной женщины:

– Ты меня, конечно, извини, Роза, но, по-моему, быть такой щепетильной просто невоспитанно. Мы должны делать вид, что ничего не знаем об их кутежах и тому подобных вещах. Со всеми молодыми людьми нужно обращаться одинаково, а не быть брезгливой ханжой.

– Но мы же знаем об их кутежах! Если на них не действует наше молчание и любезность, значит, нужно попробовать что-то другое. Во всяком случае, нельзя поощрять их гадкие выходки. Незачем бранить их или читать нотации, достаточно не водить с ними знакомства, тогда они задумаются. Кому захочется быть изгоем в приличном обществе? Дядя Алек запретил мне знакомиться с этим человеком, и я не буду, – запальчиво говорила Роза, позабыв, что не собиралась выдавать приятельницам истинную причину своего предубеждения против «этого человека».

– Ну и на здоровье. А я с ним знакома, с ним всегда весело, и он пригласил меня на танец после ужина. Он танцует ничуть не хуже вашего кузена Чарли, и многие считают его не менее обворожительным, – возразила Эмма, надменно тряхнув головой. До сих пор Прекрасный Принц не обращал на нее никакого внимания, и это задевало ее самолюбие.

Несмотря на неловкость, Роза не удержалась от улыбки. Очень уж точно Мэк сравнил Эмму с арлекином, – а теперь она так сильно покраснела от досады, что добавила ярко-земляничный оттенок к своему и без того пестрому клоунскому наряду.

– Пусть каждый судит по себе. А я последую совету тети Джесси и постараюсь сохранить чистоту своего окружения. Тетя считает, что всякая женщина может распространять вокруг себя доброе влияние, если захочет. А я очень хочу этого и докажу, что не горда и не брезглива. Я готова к знакомству с любым достойным человеком, пусть даже он будет беден или ничем не примечателен.

На этом она закончила свое торжественное заявление, и четыре девицы отправились вниз по лестнице, переливаясь всеми цветами радуги. Слова Розы запали в душу Китти; Ариадна тоже полностью разделяла ее мнение; а Эмма, отправившись танцевать с Рэндалом, все время ощущала, что ее окружение «не вполне чисто». Итак, Розе удалось распространить вокруг себя доброе влияние, хотя она об этом никогда не узнала.

Чарли не отходил от нее во время ужина, и она была очень довольна. Он пил только кофе и мотал головой в ответ на приглашения молодого Вана перейти в другую комнату, где то и дело хлопали пробки от бутылок, раздавался звон бокалов и громкие мужские голоса.

«Как он старается!» – с нежностью думала Роза. Ей хотелось как-нибудь поощрить самоотречение кузена. Выходя из столовой вслед за тетками, которые уже собирались домой, она обернулась к Чарли и сказала:

– Если бы я не обещала дяде вернуться домой до полуночи, то осталась бы танцевать с вами после ужина. Сегодня вы заслуживаете награды!

– Тысячу раз благодарю вас! Но я уеду вместе с вами, – признательно ответил Чарли, поняв ее взгляд и слова.

– В самом деле? – обрадовалась Роза.

– В самом деле. Я буду ждать вас в холле.

И Чарли подумал, что тот ангел с картины Фра Анджелико и вполовину не так светел и прекрасен, как эта девушка, окутанная светло-голубым кружевом. Она легко сбегала по лестнице, как будто поднималась на крыльях.

Но когда Роза вышла в холл, Чарли там не было. Мэк предложил кузине помощь в поисках Принца, пока тетя Джейн ищет свою пропавшую калошу.

– Скажите, что я готова, но он пусть остается, если не хочет ехать с нами, – Роза не требовала от раскаявшегося грешника слишком многого.

– Если он ушел туда, где попойка, я все равно вытащу его оттуда! – пробормотал про себя Мэк, направляясь к маленькой комнате, где обычно собирались мужчины, чтобы несколько «освежиться».

Дверь была приотворена, и Чарли, по-видимому, только что вошел, потому что Мэк услышал знакомые голоса:

– Милости просим, Принц! Вы как раз вовремя! Давайте выпьем за здоровье Стива!

– Нет, я пришел, чтобы проститься с вами, Ван. Желаю вам хорошо повеселиться, а у меня есть дело, и я должен уехать.

– Пустое, выпейте один бокал и скорее возвращайтесь к нам, когда проводите своих дам. Тогда уж мы повеселимся на славу! – и молодой хозяин достал из ведерка со льдом новую бутылку вина.

– Из Чарли святоши не выйдет, как он ни старайся! – рассмеялся один из юных джентльменов. Он положил ноги на соседний стул, давая им отдых после танцев.

– А что, нынче модно держаться за женскую юбку, Принц? – прибавил другой остряк.

– Почему бы вам самому не отправиться пораньше в постель, Барроу, не то язык доведет вас до беды, – Чарли сознавал, что нужно последовать собственному совету, но мешкал, нервно натягивая перчатки, между тем как бокалы наполнялись вином.

– Ну, наконец-то ты приходишь в себя! – воскликнул хозяин дома.

Повинуясь приказанию молодого Вана, Стив через стол передал бокал с вином для Чарли. В этот вечер у Франта было столько волнений, и он совсем позабыл, что следует удерживать Чарли от его слабости, а не потакать ей.

Прежде чем Чарли коснулся бокала, в комнату ворвался Мэк и безапелляционно заявил:

– Поторапливайся, Чарли, тебя Роза ждет!

– Я готов. Прощайте, друзья! – Чарли поспешно вышел. Произнесенное имя имело на него такое сильное влияние, что остановило, когда юноша готов был нарушить данное самому себе обещание.

– Иди сюда, Солон[57], хлебни из круговой чаши и продекламируй нам свадебную песнь на чистейшем греческом. Держи! – Стив хотел было передать бокал, но Мэк выбил его из рук младшего брата с таким ожесточением, что тот уставился на старшего с разинутым ртом. Бессмысленное выражение на лице Стива еще сильнее подстегнуло Мэка. Обернувшись к Вану, он тихо прошипел, одарив присутствующих таким взглядом, что один из них моментально убрал ноги со стула:

– Прошу извинить меня, Ван, за учиненный беспорядок, но я не мог видеть, как мой родной брат подбивает другого человека на дурное дело, да еще и сам превращается в животное. Я уверен, что никто из вас не хотел специально навредить Чарли, но зачем вы уговаривали его участвовать в попойке?

– Что вы на меня набросились? Я ничего не сделал. Обязанность хозяина – угощать гостей в своем доме, разве не так? – Ван со штопором в руке добродушно глядел на Мэка.

– Нельзя настаивать, когда гость отказывается пить, тем более вы знаете, как это ему вредно. Для вас это просто бокал вина, а для Чарли – гибель. Если бы Стив понимал, что он делает, то скорее отрубил бы себе правую руку, чем предложил Принцу вина.