Темный дом - Алекс Баркли

— Ты поосторожнее с обвинениями, шериф. Следи за своим языком. Меня пока не привлекают к ответственности, и еще неизвестно, привлекут ли. И дядей ты меня не попрекай.

— И не жалко тебе его? Билл Роулинз был добрейшим человеком.

— А разве я не говорил то же самое? Но его платок нашли во рту убитой девушки.

Парнум покачал головой:

— Какая же ты сволочь! Послать своего дядю на верную смерть.

— Послушай, я не виноват в том, что в камере у него случился сердечный приступ. Если бы я был там в тот момент, я бы делал ему искусственное дыхание быстрее, чем те ублюдки, которые оказались с ним рядом.

— Ты и есть ублюдок…

— Да ладно тебе. — Дюк махнул рукой.

В комнате повисла тишина. Было слышно, как за дверью двигают ящики письменного стола. Потом зазвонил телефон. Приглушенно жужжал кондиционер.

Дюк нарушил молчание первым:

— Как ты думаешь, шериф, а ты — хороший человек?

— Послушай…

— Я тебя спросил — ты хороший человек или нет?

— Да.

— Вот и замечательно. Я так и думал, что ты это скажешь. В таком случае считай, что ты расплачиваешься со мной. За все удовольствия. А меня оставь в покое. Я наслаждаюсь своими действиями, они приносят мне громадное удовольствие, такое же, как я когда-то приносил тебе. Даже большее. И не трогай меня — тебе же лучше будет, шериф. А мучают ли тебя кошмары, просыпаешься ли ты в холодном поту — мне все равно.

Парнум побледнел, сидел не шелохнувшись. Дюк поднялся, нагнулся и поцеловал его в уголок глаза, провел языком по щеке до шеи. Парнума затрясло.

— Вот и все, шериф. Запомни — ты меня больше не трахнешь. А вот я тебя трахнуть могу в любой момент. — Он ударил по стулу, направился к двери, повернул ключ и вышел.

Глава 31

Инспектор О'Коннор распахнул дверь комнаты для допросов и выбежал в коридор. Влетев в свой кабинет, он схватил телефонную трубку, набрал номер полицейского участка Маунткеннона. Ему никто не ответил. Инспектор бросился на улицу, к машине. Взревел мотор, завыла сирена, полицейский «форд» помчался по сонному городу в сторону дороги, ведущей в Маунткеннон.

Джо рывком открыл ящик кухонного стола, начал перебирать упаковки с лекарствами. От его лихорадочных движений некоторые из них полетели на пол. Голову ломило от нарастающей боли. Не найдя ни успокоительного, ни обезболивающего, Джо налил воды, поднес ко рту, сделал несколько глотков и едва не вскрикнул. От холодной воды все зубы сразу заныли, голова закружилась. Перед глазами замелькали вспышки, в них, как в свете прожекторов, возникали белые тела в пятнах черной запекшейся крови. Он отгонял от себя образ Анны, не желал думать о ней как об очередной жертве Дюка Роулинза, изуродованной, истерзанной… или что там еще подскажет ему его неистощимая больная фантазия. Где-то внутри Джо сработал защитный рефлекс, опустилась завеса, отделяющая его от безумия. В глазах прояснилось. Джо представил, как Анна гуляет возле дома, держа за руку Шона, как она красит стены маяка, стоит у зеркала, причесываясь и бросая на него быстрые взгляды, тогда как он снова отправляется спать в свой кабинет.

Боль прошла так же внезапно, как и накатила. Джо смахнул слезы, заставил себя думать о том, с кем ему придется встретиться лицом к лицу, — о Дюке Роулинзе, преступнике и садисте. Одиннадцать лет его спасало алиби, которое предоставил ему шериф. Джо понимал, что ему так и не удастся узнать причину, заставившую Парнума это сделать. Впрочем, сейчас это было уже не важно. Главное заключалось в том, что он и его семья вошли в мир кровавого психопата. И случилось это ясным солнечным днем, в Нью-Йорке, в тот момент, когда он изрешетил Доналда Риггза. Так убийца вошел в их жизнь, не оставив надежды. Сознание того, что он принес беду в свой дом, в Маунткеннон, стал причиной смерти невинных людей, усиливало страдания Джо.

Утешало его лишь то, что он нанес сокрушительный удар по планам Роулинза. Рассказав ему о том, что жена обманывала его с лучшим другом, Джо сделал его существование бессмысленным. Предательство со стороны самых близких ему людей выбило Дюка Роулинза из колеи. Но была в этой ситуации и другая сторона — теперь ему просто уже нечего терять.

Зазвонил телефон. Джо взял трубку.

— Выходи, тебя ждет сюрприз. В твой садик что-то зале-тело. — Дюк сделал ударение на последнем слоге и тихо засмеялся.

Джо пошатнулся, бросился к двери. Схватив на ходу карманный фонарик, он выскочил из дома и побежал. Поскользнулся на сырой вечерней траве и упал, быстро поднялся, снова побежал к воротам. Внезапно луч карманного фонарика выхватил из темноты, рядом с кустарником, белую, лежащую ничком фигуру женщины. Джо остановился, ощупал лучом траву вокруг нее. Зубы у него застучали. Он заставил себя посветить на голову лежащей и с облегчением вздохнул. Он узнал Шиван Фаллон. Джо подошел поближе. Очевидно, девушка пыталась убежать, но две стрелы настигли ее. Она лежала в луже крови, казавшейся черной на фоне травы. В спине зияли две большие рваные раны. Джо узнал длинный неглубокий порез на руке, вспомнил, как она смотрела на него, сначала удивленно, потом вдруг злобно. Только сейчас он все понял. Роулинз обещал девушке небо в алмазах за участие в его игре, а аванс выдал ударом ножа. Когда же она отыграла свою роль, он рассчитался с ней. Раз и навсегда.

В кармане Джо заиграл мобильный телефон. Он вытащил его, прижал к уху. Несколько секунд Джо слышал какие-то странные звуки и наконец догадался, что это сдавленный смех.

— Ой, я сейчас умру, — проговорил Дюк. — Слушай, ты меня уморишь. Ну что, доволен? Теперь все по-честному, один на один.

— Где-то в глубине твоего черного разума бьется мысль о том, что ты поступаешь благородно, — медленно произнес Джо, морщась и закрывая глаза от боли. Челюсти у него сдавливало так, что он едва мог говорить. — Тебе кажется, что, убивая и насилуя, ты совершаешь справедливое возмездие. Все это ты обставляешь своего рода ритуалом. Но только знаешь, Роулинз, если отбросить все твое фиглярство, то останется одно — месть. Вся твоя патетика — это клоунада. Дерьмо в пафосной обертке — это все равно дерьмо, как ты его ни назови. И ты из него никогда не вылезешь.

— М-да… Случись у тебя такой шанс, ты бы с удовольствием пристрелил меня за то, что я собираюсь сделать, — сказал Дюк.

— Что ты имеешь в виду? Что ты собираешься сделать? — Джо отнял телефон от уха и проорал в динамик: — Знаешь что? Все! Я выхожу из игры. Я с трусами не играю. Ты понял меня, ублюдок? — Джо швырнул телефон в траву. Суставы и связки у него разрывала боль, лицо перекосилось. Он застонал, принялся массировать его ладонями. Вдруг он представил, как радуется, видя его страдания, Дюк Роулинз, выпрямился, начал обводить лучом фонарика деревья и кусты, сад, осмотрел их.

Его не покидала мысль о том, что Роулинз все это время следит за ним.

— Скажи, тебе нужны доказательства или нет? Давай говори, я жду!

Мощный луч света ударил ему в лицо, на мгновение ослепив, и повернул в сторону моря.

— Вот проклятие, — пробормотал О'Коннор, наклоняясь влево и бросая взгляды то на дорогу, то на телефон, лежащий в ячейке у руля, рядом с полицейской рацией. Набрать номер Фрэнка никак не удавалось — пальцы соскальзывали с кнопок. К тому же мешал и рычажок в центре. — Ну тебя-то за каким чертом сюда сунули? — злился инспектор. В конце концов он съехал на обочину и остановился. Сняв телефон, он вызвал меню, затем список контактов, нашел фамилию Диган, нажал на кнопку и снова услышал голос автоответчика. — Да где же ты болтаешься, старый пень?

Он сунул телефон обратно в ячейку. Попадись Фрэнк ему сейчас, инспектор не отказал бы себе в удовольствии съездить по его полусонной физиономии. Ох уж и отвел бы он душу! Не один он, все управление в Уотерфорде стонало от одного только воспоминания об этом сельском увальне. Инспектор выехал на дорогу, нажал на газ. Вся его версия относительно гибели Кэти летела насмарку. Его вдруг охватило острое чувство жалости к девушке, которую он знал только по фотографии. И что теперь? Оказывается, все это время бригада из почти полусотни человек топталась на месте. И возглавлял эту бригаду он, инспектор Майлз О'Коннор, легенда криминальной полиции Ирландии. Какой позор! Теперь его имя навеки будет связано с этим провалом. Но еще была возможность хоть как-то исправить положение, не дать своей репутации окончательно рухнуть. У инспектора оставалось несколько часов, за которые он мог достойно завершить расследование, воздать убийце должное за совершенное преступление.

Ричи Бейтс припарковал машину в тени кустов, росших у самой ограды дома Лаккези. Силуэт Джо в столбе яркого света, идущего от повернутого вверх фонаря, ошеломил его, заставил застыть на месте. Он увидел, как Джо поднял вверх руку, что-то прокричал, затем пустился бежать.