Ночь Пса - Борис Иванов

– Не стану я вам ничего обещать! – отрезала Энни.

– Мое право – объективноосвещать ход следствия... Я, конечно, не самоубийца, но если ваши обо мне, господа, заботы станут чересчур навязчивы...

– Я чувствую, вздохнул Ким, – что вам не терпится влипнуть в очередной инцидент, третий раз подставить нас всех под пули и третий раз спасти мою бренную жизнь... Что поделаешь, Всевышний любит Троицу...

– Я – не католичка, Агент, и правило Троицы – мне не указ. Надеюсь, не доставлю вам лишних хлопот. Но, как говориться – будьте готовы. Вашу-то жизнь я – коли придется – спасу, но должен же кто-то, – тут она наконец улыбнулась, – позаботиться и о моей. У вас это здорово получается. Если что...

Эти слова вызвали у Кима вместо вспышки праведного гнева только ответную улыбку. В конце концов ему и самому приходилось вести себя так. И он тоже не любил давать обещания, которые не собирался исполнять.

– Вот мы и приехали, – он притормозил кар и аккуратно вьехал под арку ворот, ведущих в глухой дворик неприметного корпуса старой стройки. – Простите, я дам радиосигнал и выйду первым...

Радиоподтверждение музыкальной фразой прозвучало в динамике его блока связи и Ким кивком пригласил Энни следовать за ним. В тесноватой клетушке лифта она грустно улыбнулась ему.

– Не расстраивайтесь, Агент, ваш Толле найдется.

У меня чутье на такие вещи. И комплименты вы говорить научитесь. Читайте дамские романы и не теряйте надежды...

В обыденно выглядевшей прихожей явочной квартиры их встретил рыжий и веснушчатый Иван Гостев. Он расплылся в открытой и наредкость наивной улыбке, увидев, что определяемая на охранение от супостата персона оказалась не стервозной ведьмой, как того следовало бы ожидать исходя из известной ему предыстории вопроса, а похожей на школьницу тоненькой девочкой с глазами темными и быстрыми как озорные тараканы.

– Вам будет удобно здесь... – дежурный двинулся в просторный коридор, машинально стараясь прикрыть широкой спиной оплошно оставленную отворенной дверь в соседнюю комнату, где над спецаппаратурой корпели двое дежурных.

Те были тоже не лишены чувства любопытства и Ким громким покашливанием не дал бородатому Лоренцу свернуть себе шею, при попытке рассмотреть гостей, не покидая рабочего места. Энни всем своим видом показывая, что ей абсолюно безразличны секреты гостеприимных хозяев, проследовала в снабженную достойной сейфа дверью комнату для гостей.

– Вы знаете, мне уже скоро сутки, как не удается поесть по человечески... – посетовала она, окидывая взглядом помещение, дизайн которого отражал не столько художественные вкусы работников Следственного Управления, сколько его бюджет.

Решительно подошла к Ти-Ви и включила Поток новостей.

– С едой – нет проблем! – обрадованно заверил гостю Иван и убыл за провиантом.

– Ну, позвольте мне оставить вас в распоряжении э-э... – Ким поклонился и двинулся к выходу.

– Будьте поосторожнее, Агент, – окликнула его Энни. – А то кто же будет дежать меня в курсе?...

Они улыбнулись друг другу.

Чуть зардевшийся Иван внес и поставил на стол термос с растворимым кофе, местным суррогатом, разумеется, и еду – чипсы и пирожки с курятиной.

Карл Васин звался Фотографом по той простой причине, что фотографом – специалистом по всем видам регистрации изображений – он и был на самом деле. Карл числился среди специалистов высокой квалификации, и к его услугам прибегали не только редакции и издательства столицы, но и разного рода клиенты, для которых важно было запечатлеть на пленке или в памяти компьютера нечто более конфиденциальное, чем заурядное бракосочетание или первые шаги любимого первенца. Ну, например, интимную встречу председателя парламентского комитета со шлюхой. Или стукача из высоких кругов церковного клира с комиссаром ГБ. Кроме того, Карл ходил в известных экспертах по распознанию и изготовлению высокого качества фотомонтажей и других компрометирующих материалов. Известность эта носила, впрочем, весьма специфический характер – его ателье на Святошных полях не вызывало у непосвященных излишнего интереса. Несмотря на это, Тони Пайпер предпочел явиться туда не с парадного входа. Предварительно подбодрив себя парой стаканчиков спиртного в баре Тоффлера.

Заднюю дверь ателье Фотограф открыл ему со слегка перекошенной физиономией. «Дела плохи – молчи!» – говорила эта физиономия всем своим видом.

Счастливчик, несмотря на действие паров виски, отлично его понял и тут же завел бодягу о том, что хотел бы присмотреть себе камеру что подешевле, но...

– Вот – посмотри каталог... – с этими словами Карл уселся за свой стол, набросал несколько слов на листке бумаги и перекинул его на колени усевшегося напротив Тони.

«Уматывай! – было написано там. – Возьми такси и жди меня у Старого Дурня!»

Тони пошуршал для порядка каталогом и со словами мура одна у вас тут, в каталоге вашем... покинул место действия.

Фотограф запер дверь, прошел через ателье в оффис и, кивнув киберсекретарю: сегодня меня не будет, вышел на Святошные.

Нервно дернул щекой – сегодня меня не будет... – нашел, дурак, формулировку...

Поймал такси-автомат, попетлял немного по залитому тьмой городу, пересел в другую машину и с ее блока связи вызвал номер, которым пользовался редко, очень редко – в таких вот случаях, как этот. И в записной книжке этого номера не держал.

– Мириам, – перебил он приветственный возглас, – у меня к тебе просьба...

– Иначе ты бы про меня и не вспомнил, – вздохнула женщина на том конце канала связи... – Что в этот раз?

– Как всегда... – Карл нервно провел рукой по лицу. – Как всегда: звони ко мне домой каждые полчаса. Начиная... – он сверился с часами. – Начиная с четырех. Если я не отвечу или отвечу, но не скажу тех слов – помнишь...

– Все ОК – действительно, а не все, действительно, ОК, – процитировала Мириам.

– Правильно, умница... Если ты этого не услышишь, или даже... Если тебе покажется что-то... То, значит, у меня – плохие гости. Ты знаешь, что тогда делать.

– Знаю... – вздохнула Мириам. – Тебя убьют когда-нибудь, Карл. И мне тебя будет жаль.

– Знаю, – ответил Фотограф.

* * *

Ждать Фотографа у памятника Первому Президенту, наматывая все новые и новые штуки на счетчике такси-автомата Тони пришлось недолго: Карл вынырнул из другого таксомотора, подрулившего к соседнему перекрестку, и после короткой полу-пробежки через слабо освещенный переулок, нырнул в кабину такси Тони, нервно дернул щекой и спросил:

– Гонсало Гопник... Знаешь такого? Он у меня был за час до тебя. Ты – по тому же делу?

Счастливчик кивнул, хотя и не был до конца уверен, что уж совсем по тому же. Фотограф нервно, наугад, набрал на панели управления маршрут и включил максимальное затемнение окон салона.

– Камера хранения Терминала, – коротко сказал он. – Ячейка пятьсот двадцать. Код – шестьдесят шесть, восемьдесят, девятьсот. Семь цифр. Повторить?

– Шестьдесят шесть, восемьдесят, девятьсот, – повторил Тони. – Ну?

– Правильно, – вздохнул Фотограф. – В ячейке – папка, в папке – два пакета. В каждом – карта с координатами какой-то блуждающей норы и инструкции по тому, как там быть с охранной системой. Это – все, что Мепистоппель просил вам двоим передать. Это – во первых. Во-вторых, Гопник забирает свой пакет, ты – свой. И делай это поскорее. Похоже – мы все под колпаком. Люди Магира меня обложили. Уже побеседовали пару раз – очень убедительно. Если станут спрашивать, о чем я говорил с тобой, я им скажу. Потяну время, но в конце-концов – скажу. Так что: постарайся поскорее управиться с картой этой.

– Спасибо, – сказал Тони и остановил кар. – Я пересяду, а ты уж давай, постарайся – потяни время как следует... За те денежки, что мы тебе отстегнули, можно и постараться...

Самым нелегким, что пришлось сделать Харру теперь, это стянуть к гнилым железобетонным заводям свою, рассеевшуюся по городу ораву и разогнать хотя бы наиболее понятливых по периметру предполагаемого местоположения Подопечного.

Крашенный и Рваное Ухо активно путались под ногами и увязались за ним, когда он наконец смог отправиться туда, откуда – все слабее – доносился до него зов, и Харр просто оставил мысль о том, чтобы отделаться от них.

Сначала Харр не понял, что именно остановило его. Но, тем не менее – остановился и резко свернул в укрытие – за чернеющую неподалеку стенку декоративного кустарника. Но еще не успев скрыться за ней, уже понял: дело не в какой-то опасности, которую засекло его подсознание, нет... Он только что пробежал мимо ЗНАКА.

Снова – знак!

Но знак очень странный – словно его раскладывал ребенок. На этот раз знаком не была расстановка предметов в комнате – это всего-то и было несколько помеченных веток и камней на, черт, влажной после дождей земле. Харр нервно обнюхал камни. Откуда здесь неумелый детеныш? Или... Воспоминание о чем то уже погрузившимся в призрачные глубины памяти юркой мышью скользнуло где-то по краю светлого поля его сознания, но там и задержалось, не попав в центр. Хотя это и был знак для него или, точнее, для него и Подопечного (для кого же еще в этом мире?), что-то очень важное, связанное со странными малышами, которые взывали к его помощи, заставило его ограничиться тем, что он переложил несколько веточек так, чтобы и дураку было ясно, что послание принято, и помчался дальше.