Далекий Сайкат - Михаил Ахманов

Восьминогий спутник Тревельяна вынырнул из темной дыры.

– Там его нет, малыш. Проверю вторую щель.

Он скрылся в другом резервном энерговоде, и не прошло и тридцати секунд, как Ивар расслышал звуки возни. Кого-то или что-то тащили вниз, и, видимо, это было нелегкой задачей – в связном браслете раздавалась ругань командора, считавшего, что всякая работа идет быстрее под крепкое словцо. Вскоре из темного отверстия показалась пара манипуляторов, затем – округлый корпус робота, ноги Курса, оплетенные пятью щупальцами, его живот, грудь и шея, вокруг которой был захлестнут последний манипулятор. Наконец Тревельян увидел лицо пленника: глаза выкачены, рот широко распахнут, и кожа уже посинела.

– Ты его задушишь, дед.

– Казнь не хуже прочих, – заметил командор, но хватку ослабил. Швырнув Курса на площадку, он расположился за его спиной, вцепившись в щиколотки, колени и локти киборга; щупальце, давившее шею, осталось на месте.

– Здоровый чертов хмырь! Со мной, конечно, ему не совладать, но тебя и в коже пришибет. Он возился с распределителем и часть воронок уже выломал… Вот так, без всякого лазерного инструмента! Ты, парень, с ним поосторожнее.

Не выпуская из рук палустар, Тревельян присел на корточки, всмотрелся в мутные глаза пленника. Ему почудилось, что них сверкнула искра понимания. Кажется, Курс сознавал, кого он видит и что свершится с ним в ближайшие минуты.

– Ты слышишь меня?

Хриплый шепот был ответом Ивару. С трудом выдавливая слова, киборг пробормотал:

– Да, землянин. Я вижу и слышу тебя, и знаю, что ты пришел убить тварь с Тоу. Не возражаю! Хотя в смерти Джеба Ро я не повинен.

– Это мне известно. Но Зотахи и Пилот на твоей совести.

– У меня нет совести. Я потерял совесть, гордость, память, когда из биолога-похарас Тана Одд стал тем, кто я есть.

– Как это случилось?

Курс не ответил, только дышал часто и глубоко, словно ему не хватало воздуха. Его зрачки померкли, кожа на лице обвисла. Он попытался повернуть голову, бросил взгляд на гибкие щупальца, что оплетали его, и прошептал:

– Боевой робот… ты притащил на станцию боевого робота… Очень предусмотрительно! Йездан видит, каждый из нас что-то взял с собой… Джеб Ро – свой план и Найю Акра… эта отмороженная – свою ненависть к землянам… Зенд Уна – палустар, что в твоих руках, а Первое Лезвие – меня… каждый что-то взял…

– Ты перечислил не всех. Что взяли остальные? – спросил Тревельян.

– Взяли… узнаешь, когда придет срок!

Командор, по-прежнему крепко вцепившись в пленника, заметил:

– Башня у него на месте, никуда не съехала, котелок варит. Допроси его, мой мальчик. Мы пока не знаем, кто прикончил Первое Лезвие.

Это было сказано на земной лингве и осталось непонятным Курсу. Он лишь вздрогнул, когда за спиной раздался лязгающий голос робота.

– Координатора убил тазинто, это видно на панорамной записи. Ты знаешь, кто он? – спросил Тревельян.

– Нет. Первое Лезвие велел мне покончить с Джебом Ро и свалить вину на дикарей. Ему хотелось возглавить миссию и сделать все по-своему… – Курс попробовал шевельнуться, но это ему не удалось – манипуляторы робота оплетали его тело. Сморщившись, он промолвил: – Я бы выполнил приказ, не мог не выполнить, но меня опередили. Кто и почему, не знаю.

– На станцию пронесли гипноглиф. Кто это сделал? Кто убил Первое Лезвие?

– И это мне неизвестно, землянин. Могу сказать лишь одно: багаж Зенда Уна не досматривался.

– Почему?

– Он – Око Хорады.

– Как ты догадался?

– Догадываться было незачем – Лезвие меня предупредил. После Джеба Ро я должен был расправиться с Зендом Уна и, если Найя Акра не захочет подчиниться, убить и ее. Лезвие умел планировать такие акции… вышло бы так, словно отмороженная и лингвист прикончили друг друга. Но и тут я не успел… Зато остальные, остальные!.. Если бы не ты, землянин, все были бы мои! – Пальцы Курса судорожно сжались. – Все!

– Ты был биологом из клана похарас, и тебя звали Тан Одд. Потом ты стал Курсом. Повторяю вопрос: как это случилось?

Страшная судорога исказила лицо Курса. Тело его выгнулось дугой, скрипнули зубы, на безволосом черепе выступила испарина. Словно в забытьи он забормотал:

– Не помню, почти ничего не помню… была блокирована память… эти специалисты – ни на Тоу большие мастера, да проклянет их Йездан! Не помню, как попал к ним в руки… даже теперь не помню, когда вернулась часть воспоминаний… все смутно, очень смутно… была катастрофа, какая-то авария… Тан Одд не выжил… необратимые телесные повреждения, но мозг остался цел… я так думаю…

– Заметь, часть воспоминаний к нему вернулась, – проскрежетал Советник, и в то же мгновение догадка пронзила Тревельяна. Скорчившись под зеркальным потолком, он придвинулся ближе к киборгу и, глядя в его затуманенные зрачки, спросил:

– Тебе вспомнилось, что ты был Таном Одд, человеком из клана похарас, верно? Ментальный излучатель тебя не убил и даже вернул какие-то осколки памяти, разрушив блок? Выходит, Зенд Уна оказал тебе услугу!

– Очень плохую. Лучше бы не вспоминать, а только подчиняться, всегда подчиняться… – Курс с хрипом втянул воздух. – Луч палустара задел меня по касательной, но ты это исправишь, землянин. Ведь исправишь, я не ошибся?

Оружие в руке Тревельяна дрогнуло. Перед ним был несчастный безумец, жертва странного эксперимента, несомненный убийца, но все же человек. По крайней мере, человек наполовину… Заслуживал ли он смерти?

– Твое «я» к тебе вернулось, Курс… то есть Тан Одд… ты осознал свою сущность, частицу прежней индивидуальности… Зачем же начал убивать? Что произошло? Что с тобой случилось?

Пленник, стиснутый прочными оковами манипуляторов, затрясся. Его конечности остались неподвижными, но плечи, торс и голова ходили ходуном, точно в эпилептическом припадке. Серая радужка глаз, цвет которой у кни’лина назывался сумеречным, потемнела, сделавшись почти черной.

– Был в беспамятстве, – прохрипел киборг. – Страх, ужасный страх гнал меня куда-то… Очнулся на нижнем ярусе, в шлюзовой… не знаю, как туда попал… Вспомнил свое имя, и страх сменился ненавистью. Я ненавижу их, землянин! Ни, похарас, другие кланы, всю эту проклятую расу! Ненавижу за то, что сделали со мной! Я уничтожу их! Всех, до кого доберусь! И тебя убью, если представится случай!

– Но я с Земли, а не с Йездана, и не виноват в твоем несчастье. За что ты ненавидишь меня?

Физиономия Курса перекосилась в кривой усмешке.

– А ты не понимаешь? Ты не кни’лина, но ты человек, и у тебя тело и разум человека… это ко мне не вернется… Достаточный повод для ненависти, а? – Глаза киборга закрылись, ресницы, почти такие же длинные, как у Ифты Кии, легли двумя веерами на подглазья. – Лучше убей меня, землянин, – пробормотал он. – Убей, или я убью вас всех, а потом – себя… Жить, как тварь с Тоу, я не хочу.