Гоминиды - Роберт Дж. Сойер

Даклар Болбай по-прежнему была одета в оранжевое, цвет обвинения. По залу пронеслась волна возбуждённого шёпота, когда вошедший в зал Адекор оказался одет не в синее, как подобает обвиняемому, а в легкомысленную широкую рубаху с цветочным узором и светло-зелёные штаны. Он прошёл прямо к вертящемуся табурету, с которым уже успел свести близкое знакомство.

– Учёный Халд, – сказала арбитр Сард, – у нас есть традиции, и я ожидаю от вас их соблюдения. Я думаю, вы уже хорошо осведомлены о том, как я не люблю попусту тратить время, иначе я бы послала вас домой переодеться, но завтра будьте добры явиться в синем.

– Конечно, арбитр, – сказал Адекор. – Прошу меня простить.

Сард кивнула.

– Итак, начинаем финальное разбирательство по делу об убийстве Адекором Халдом, проживающим на Окраине Салдака, Понтера Боддета, проживающего там же. Главный трибунал состоит из Фарбы Донда, – пожилой мужчина кивнул, – а также Каб Жодлер и меня, Комель Сард. Обвинитель – Даклар Болбай, выступающая от имени Мегамег Бек, младшего ребёнка своей умершей партнёрши. – Сард обвела взглядом забитое людьми помещение, и её лоб пересекла довольная борозда: она знала, что об этом деле будут говорить ещё много месяцев спустя. – Мы начнём со вступительного слова обвинителя. Даклар Болбай, можете начинать.

– Со всем уважением, арбитр, – сказал Адекор, поднимаясь на ноги, – не мог бы говорящий от моего имени сначала представить заявление защиты?

– Учёный Халд, – резко сказал Донд, – арбитр Садр уже вынесла вам предупреждение относительно следования традициям. Обвиняемый всегда говорит первым, и…

– О, я это прекрасно понимаю, – сказал Адекор. – Но, видите ли, я и правда осведомлён о стремлении арбитра Сард продвигать дело со всей возможной скоростью, и я уверен, что нарушение порядка выступления значительно его ускорит.

Болбай поднялась, по-видимому, почувствовав выгоду для себя. И правда, если она будет выступать после защиты, то сможет разнести её аргументы в клочки уже во вступительном слове.

– Как обвинитель, я не возражаю против того, чтобы защита выступила первой.

– Спасибо, – сказал Адекор, отвешивая поклон. – Теперь, если позволите…

– Учёный Халд! – рявкнула Сард. – Не обвиняемому определять порядок слушания дела. Мы будем слушать его согласно традиции, и первой говорить будет Даклар Болбай.

– Я лишь подумал… – начал Адекор.

– Тишина! – От возмущения Сард начала краснеть. – Вы вообще не должны говорить. – Она посмотрела на Жасмель. – Жасмель Кет, лишь вы одна можете говорить от имени учёного Халда – пожалуйста, запомните это хорошенько.

Жасмель встала.

– Со всем уважением, арбитр, но сегодня не я говорю от имени Адекора. Вы сами посоветовали ему найти более подходящего защитника.

Сард коротко кивнула.

– Отрадно слышать, что он хотя бы изредка прислушивается к тому, что ему говорят. – Она оглядела толпу. – Хорошо. Кто говорит от имени Адекора Халда?

Понтер Боддет, который стоял непосредственно за дверями зала Совета, вошёл внутрь.

– Я, – объявил он.

Некоторые из зрителей ахнули.

– Прекрасно. – Сард теперь смотрела в протокол, готовясь внести в него изменение. – И ваше имя?..

– Боддет, – сказал Понтер. Сард резко вскинула голову. – Понтер Боддет.

Понтер оглядел зал. Жасмель до сих пор удерживала Мегамег, но сейчас отпустила сестру. Девочка кинулась через весь зал Совета к отцу, и тот подхватил её с пола и крепко прижал к груди.

– К порядку! – взревела Сард. – Всем соблюдать порядок!

Понтер улыбался от уха до уха. Он немного опасался, что власти могут решить держать существование другой Земли в секрете. В конце концов, доктор Монтего и доктор Сингх лишь в последний момент смогли предотвратить захват Понтера глексенскими властями, в результате которого он мог исчезнуть навсегда. Но сейчас тысячи людей смотрели на своих домашних визорах на то, что видели эксгибиционисты, и целый зал обычных компаньонов транслировал происходящее на кубы алиби своих владельцев. Весь мир – этот мир – скоро узнает правду.

Болбай поднялась на ноги.

– Понтер!

– Твоё стремление отомстить за меня похвально, дорогая Даклар, – сказал он, – но, как видишь, несколько преждевременно.

– Где ты был? – спросила Болбай. Адекору показалось, что она выглядит скорее рассерженной, чем обрадованной.

– Где я был? – повторил Понтер, глядя на серебристые костюмы в толпе. – Должен сказать, я польщён тем, что дело об убийстве не слишком известного учёного привлекло столько эксгибиционистов. В их присутствии и в присутствии сотен обычных компаньонов, посылающих сигналы в павильон алиби, я с превеликим удовольствием всё подробно объясню. – Он оглядел обращённые к нему лица – широкие, плоские лица; лица с носами нормального размера, а не теми пимпочками, что считаются носами у глексенов; заросшие волосами лица мужчин и менее волосатые – женщин; лица с далеко выступающими надбровными дугами и сглаженными нижними челюстями; прекрасные, превосходные лица, лица его народа, его друзей, его вида. – Но сначала, – произнёс он, – я хотел бы сказать, что нет в мире места лучше, чем родной дом.

Глава 47

Шесть дней спустя

Пятница, 16 августа

148/119/10

Адекор и Понтер прибыли к дому Дерна, инженера-робототехника. Дерн ввёл их в дом и включил визор. Понтер заметил, что Дерн, как и он сам, поклонник Луласма.

– Друзья, – сказал Дерн, – рад вас видеть. – Он указал на чёрный квадрат визора. – Вы смотрели визит Луласма в Экономическую Академию сегодня утром?

Понтер покачал головой, Адекор тоже.

– Известная вам Сард оставила пост арбитра. По-видимому, её коллеги посчитали, что на вашем процессе она была недостаточно беспристрастна.

– Недостаточно? – поражённо воскликнул Адекор. – Очень мягко сказано.

– В любом случае, – продолжал Дерн, – Серые решили, что её вклад будет более осмысленным, если она станет преподавать право 146-му поколению.

– Это вряд ли заинтересует кого-то из эксгибиционистов, – сказал Понтер, – но Даклар Болбай находится на лечении. Учится справляться с горем, гневом и подобными эмоциями.

Адекор улыбнулся.

– Я представил её скульптору личности, который помог мне, и тот свёл её с нужными специалистами.

– Очень хорошо, – кивнул Дерн. – Вы собираетесь требовать от неё публичных извинений?

Адекор качнул головой.

– Понтер снова со мной, – сказал он. – Больше мне ничего не надо.

Дерн улыбнулся и велел одному из своих многочисленных домашних роботов принести напитки.

– Спасибо за то, что зашли, – произнёс Дерн, улёгшись на длинную кушетку, скрестив лодыжки и закинув руки за голову; его округлое брюшко поднималось и опускалось в такт дыханию.

Понтер и Адекор взобрались на седлокресла.

– Ты хотел поговорить о чём-то важном, – мягко напомнил Понтер.

– Ага, – согласился Дерн, повернув голову набок, чтобы взглянуть на них. – Я думаю, мы должны найти способ сделать проход между двумя версиями Земли постоянно открытым.

– Похоже, он открыт, пока сквозь него просовывается материальный объект, – сказал Понтер.

– Э-э… да, на коротких отрезках времени, – промолвил Адекор. – На