Игровой момент - Александр Бодров

заставлена всевозможными диванчиками, лавочками и пуфами, все они были просто завалены невообразимым количеством подушек, на которых возлежали довольные, и, похоже, изрядно выпившие девушки в розовых шелковых халатиках. У противоположной от двери стены, стояла огромная кровать, на которой обнаружилась и наша пропажа, а именно, героический Андрюха! Он хоть и был привязан шелковыми ленточками за руки к изголовью кровати, однако, по его лицу было видно, что, сдаваться он явно не собирается. Я бы даже сказал, что у него был такой ошалелый взгляд, такие бывают у берсерков, когда они идут в свою последнюю атаку. Дополняли картину две нимфы по бокам Андрея, одна держала здоровенный бокал с вином, не забывая при этом поить «пленника», а вторая, с другой стороны, кормила его виноградом. Ну и, как вишенка на торте, завернутая в одеяло женская фигурка, оседлавшая несчастного и ритмично подпрыгивающая на нём, будто скачет на диком жеребце, при этом издавая характерные стоны. Эту идиллию прервал властный голос Императора.

— Именем империи! Кто-нибудь, объяснит мне, что здесь, черт возьми, происходит?

На несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Люди, кажется, забыли, как дышать, пока осознавали, кто именно задал им этот вопрос, фигурка в одеяле, тоже замерла, будто ледяная статуя. Наконец осознав суть происходящего, видимо самая старшая из девушек, сперва, бухнулась на колени, затем заговорила.

— Мой Император! В этой комнате произошло исполнение нашего долга, согласно древнему обычаю, о праве первой ночи. Его исполнил вот этот воин, по совместительству Ваш брат. Заранее молю простить нас за инцидент с его похищением, но и Вы нас поймите, мы истосковались по родным и своим любимым, некоторые из девушек, ожидают своего часа уже больше года!

Император закатил глаза, его тоже можно было понять, с одной стороны такой камень с плеч, с другой не самая лучшая реклама быту дворца. Выдохнув, он продолжил.

— Именем империи! Я подтверждаю факт исполнения вами древнего обычая, отныне вы свободны. Стража! Приготовить 19 экипажей с эскортом у малых врат и сопроводите девушек по домам.

Девушки, с радостным визгом кинулись прочь. Только фигурка в одеяле, аккуратно встала с Андрея и бочком-бочком, попыталась просочиться мимо Императора, что, в прочем, не ускользнуло от его внимания.

— А ну стоять! Ты, девица, думаешь, я до 19-ти считать не умею? Все невесты, в полном составе, уже покинули комнату, так кто ты такая? А ну-ка личико нам своё покажи, именем империи!

Фигурка остановилась, размотала одеяло на голове и, нашим взорам предстало раскрасневшееся и смущенное девичье личико. От громогласного рёва Императора, кажется, штукатурка с потолка посыпалась.

— Сисилия, дочка! Что же ты натворила! Аааааа! А ты, развратник, я же тебя братом назвал, как ты мог? Стража! Арестовать вот этого, и этих двух! В темницу, до моего особого распоряжения, именем империи!

Сидим мы, значит, в темнице, ага. Втроём, я, Андрей и Виталик! Причем мы-то с Виталием как бы вообще не при делах, за компанию загремели, под горячую руку попали. Алгор, каким-то чудом умудрился слинять, чуйка у него, наверное, на неприятности. В камере, где нас держат, темно, сыро и холодно, ещё и вода где-то капает, что очень раздражает. Настроение ну не ахти, ещё и похмелье начинается, правда один из нас, всё-таки сидит с довольной рожей, вот как у слона, отгадайте кто?

— Андрей, ну как тебе, виноград-то понравился?

— Ага, виноград огонь!

— Что же ты наделал?

— Не понял! А я-то тут причём?

— Как это причём? А кто наставил рогов половине знатных вельмож империи? А кто пенетрировал дочь Императора? Кто, скажи мне, кто, ёперный кардибалет, на глазах у половины дворца «сосиску в сопли макал», а?

— Ыыыыы!

Поддержал мою гневную речь, узник Виталий. Андрей же, сперва, смутился, представляя весь масштаб трагедии. Затем, видимо, что-то для себя решив, ответил.

— Эээ, стоямба, парни! Поставьте себя на моё место. Последнее, что я помню, так это то, как мы пили за черноту усов его Императорского величества, затем темнота. Потом, ну вроде как сон мне сниться, как попал я будто в рай, для нормальных пацанов, девочки, там винишко, виноград…. Идиллия в общем, как вдруг врываются в помещение какие-то люди, что-то там орут! А ведь у меня сознание плывёт, перед глазами муть. Я же вообще не могу понять, что происходит. Кто, чего, зачем? Одни вопросы! Да я вообще понял, что это не сон, года мне стражники руки крутить начали! Вы бы хоть предупредили, а? Ещё друзья называются!

— Погоди, как мы тебя предупредили бы, если тебя похитили?

— А личный чат вам на что, бараны мля! Я же вас, точно также в произошедшем могу обвинить, как вы меня только что!

Мы с Виталием переглянулись. А ведь о чате мы с бодуна то и не вспомнили, м-да. А Андрей продолжил.

— Так что всё, с меня хватит!

— Чего с тебя хватит? Ты больше не болеешь за ЦСКА или переходишь с винограда на изюм, а может быть тебе не нравится цвет Марса? Ты уточни, пожалуйста, чего хватит?

— Ну, короче это, харэ наезжать вообще!

— Ладно, уговорил красноречивый! Все обвинения сняты, с нашей, с Виталием стороны, по крайней мере, осталось дождаться прощения Императора, ага. Виталий, ты вот давно в игре, с Императором пересекался, что скажешь, он как, парень отходчивый?

— Гхе, омбг! Ага! Отходчивый он, как же! Жестокий тиран! В лучшем случае с нас сдерут кожу, а потроха скормят императорскому зверинцу.

— Зашибись, вы, аборигены, тут развлекаетесь. А какие радужные перспективы открываются! Как там Андрей говорил, огонь! За это надо выпить!

Я было дёрнулся поискать в своих запасах чего-нибудь бодрящего, однако инвентарь был заблокирован. Помимо инвентаря, серыми иконками, сиротливо отсвечивали броня и оружие. Статус узника, чтоб его. Приплыли, блин. Тем временем скрипнула решётка, зашел стражник и поставил на бетонный пол поднос с большим кувшином, тремя железными кружками и виноградом. Когда решетка за охраной закрылась, Виталий уселся в позе лотоса прямо на пол и принялся разливать вино по кружкам.

— Вот и последний завтрак смертников, налетай, бродяги! Даст бог, ещё на том свете свидимся!

Усаживаясь рядом, я не разделял пессимизма друга.

— Да ладно