Чужое тело, или Паззл президента - Зиновий Юрьев

— ИИ?

— Искусственный интеллект. У меня, во всяком случае, при общении с программой возникало ощущение, что я беседую с чем-то гораздо большим, чем просто набор записанных программистом команд и алгоритмов. И смею вас уверить, что такое же чувство возникнет у любого человека, который возьмет в руки ноутбук с этой программой. Вот почему я говорю о впечатлении, которое произведет наша машина. Причем я уже начал обдумывать, как устроить презентацию наиболее эффективно. Я обещал вам, что машина будет готова к Новому году. И думаю, что выполню это обещание. Я торжественно обещал своим сотрудникам сделать себе харакири, если не уложимся в срок. Как у нас с деньгами?

— Сколько тебе нужно? Не на харакири, конечно, это как раз недорого, нужен только хороший нож, а на само твое чудо.

— Премия Филевой, премии всей команде, доводка прототипов до кондиции, устройство самой презентации. Я имею в виду банкетный зал в хорошем ресторане, его оформление, угощение человек на сто — сто пятьдесят, печать и рассылка приглашений и т. д. Сугубо приблизительно миллионов пять.

— Рублей?

— Рублей. Можно в любой конвертируемой валюте. Например, в японских иенах или долларах Новой Зеландии.

— Нет проблемы, Яков Борисович. Знаешь, почему я так верю тебе?

— Лицо такое честное?

— Почти. Глаза у тебя смешливые и непочтительные, но очень честные. Иди с богом, сын мой, и работай.

Было поздно, решил Яша, наверное, не меньше часа ночи. Он зажег лампу на тумбочке у кровати. Так и есть. Четверть второго. Сна не просто не было, даже сама мысль о сне казалась нелепой. Как это вообще происходит, что люди засыпают? Мысли и впечатления должны перед погружением в сон замедляться, густеть, спотыкаться, образно выражаясь, и замирать в оцепенении. Но сейчас они и не думали спотыкаться и присаживаться отдохнуть. Они неслись, как пришпоренные. Четкие, яркие, совершенно неподвластные сну. Не случайно, наверное, подумал он, бурный поток обычно не замерзает.

Он думал об Ольге и никак не мог свести в одно целое два, да что два, скорее три таких странных и не похожих друг на друга существа, что жили в ней: озорная, поразительно бесстыжая девчонка, нежная и пылкая женщина и потрясающий интеллект. Господи, хватит ли у него сил, мужества, таланта, чтобы быть с ней. Если, конечно, она этого захочет. В чем он совершенно не был уверен. Обычно, когда на пляже мужчины видят красивую женщину, они инстинктивно втягивают животы, стараясь казаться атлетичнее и привлекательнее. Быть рядом с Олей значило бы не только постоянно втягивать живот, образно выражаясь. С ней нельзя было бы сутулиться, тоже образно выражаясь, с ней нельзя было быть небритым и говорить банальности. С ней трудно было представить себя задумчиво ковыряющимся между пальцами ног или блаженно рыгающим после обеда или тем более уютно портящим воздух. Другими словами, с ней нельзя было бы быть обычным человеком. Нужно было бы соответствовать ей. Двадцать четыре часа в сутки. Хотел бы он этого? Наверное, да. Во всяком случае, пока — да. Смог бы — вот в чем был вопрос. Большой изогнутый дугой хвостатый вопрос. Хотя где-то в самом уголке сознания копошилась надежда, что и Оля-то тоже вряд ли способна делать замечательные открытия или заниматься хулиганским сексом двадцать четыре часа в сутки. И она должна иногда рыгнуть после сытного обеда, поковырять в носу или ушах и даже испортить воздух. Надежда эта нисколько не снижала привлекательность Оли. Наоборот, она делала ее ближе, желаннее и привлекательнее. Наверное, подумал Яша, это и есть один из признаков влюбленности.

Он думал о новой машине с ее встроенной программой, о революции на рынке информационных технологий. От одного этого сама идея бессмысленного сна казалась абсурдной. Какой может быть сон с обычно дурацкими сновидениями, когда явь куда увлекательнее и необычнее.

Он думал о том, как легко ему работалось с Евгением Викторовичем, как быстро он согласился с просьбой о деньгах. И зачем-то объяснил, почему так верит ему. Глаза у тебя смешливые, непочтительные, сказал он, но очень честные.

Яша вдруг почувствовал, как сердце его забилось. Почему? Он что, уже окончательно спятил? Разве может его сердце колотиться от шутливого комплимента? Тогда почему же… почему? Слова были знакомыми. Вот в чем дело. Ну, конечно же. Когда он только начинал работать в «РуссИТ», Петр Григорьевич как-то произнес именно такие слова. Он вспомнил этот момент с предельной четкостью. Да, именно эти слова. Но тогда…

Неведомая сила, словно пружиной вытолкнула его из постели. Ведь он уже сталкивался с такими странностями. Когда Евгений Викторович вдруг говорил что-то такое, что мог сказать только покойный Петр Григорьевич. И тогда он уже пытался найти какое-то объяснение странностям в словах и поведении Евгения Викторовича. Как он, например, пытался понять, почему вдруг новый президент компании, человек, безусловно умный и незаурядный, будет хвастаться тем, что в ресторане «Ми пьяче» его все знают, когда на самом деле его там никто в глаза не видел. Именно тогда в мозгу его образовался некий паззл, который никак не хотел складываться, потому что для складывания его в ясную картинку требовалось одно небольшое абсурдное допущение. А именно, что Евгений Викторович и есть покойный Петр Григорьевич. Что, безусловно, было абсурдом. Но тем не менее допущение было. Потому что представить себе, как президент компании «РуссИТ» Петр Григорьевич Илларионов вызывает к себе аналитика компании и говорит: а знаете, у Яши Свирского глаза смешливые и непочтительные, но очень честные, было никак не меньшим абсурдом… Безусловно, не меньшим.

И говоря о глазах, как раз глаза Евгения Викторовича были отнюдь не смешливы. Были они наоборот печальны, даже в момент, когда должны они были сиять от успехов. Как, например, при успехе всей этой операции с китайцем. Или даже сегодня, когда он рассказывал об Олиной программе.

И чем больше Яша пытался найти какое-нибудь более или менее разумное объяснение паззлу президента, как Яша давно уже назвал для себя загадку Евгения Викторовича, тем четче он видел, что никакого объяснения не было. Кроме одного, но абсурдного. Но бывают ведь случаи, когда самые, казалось бы, абсурдные вещи оказывались реальными…

В эту секунду он отчетливо понял, что не успокоится, пока не расскажет обо всех своих сомнениях самому Евгению Викторовичу.

Решение это, столь же нелепое, как и сам паззл, сразу же успокоило хаос мыслей и чувств, крутившихся у него в голове, и мысль о сне уже не казалась нелепой. Тем более что в комнате появился двуглавый дракон с головами Петра Григорьевича и Евгения Викторовича. Все четыре глаза у него были печальны, он это ясно видел. Что было странно, потому что дракон вел под руку Олю Филеву, причем она была абсолютно голая. Вот это уже точно был сон, решил Яша. Она, конечно, непредсказуема, но чтобы вот так спокойно прогуливаться голой под ручку с двухголовым драконом — это было уж слишком. Он спал.