Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

— Что хотела эта девица? — нахмурилась она.

Дядюшка Крис спокойно уселся в кресло. Слабость миновала, он снова был самим собой.

— Да так, ничего. Мелкие неувязки, которые я уладил несколькими словами.

Миссис Пигрим хотелось продолжить расспросы, но отклоняться от главного пункта беседы она сочла неблагоразумным.

— Эта девица перебила нас, когда вы собирались сказать что-то важное… — Она выжидательно подалась вперед.

Дядюшка Крис небрежным жестом поддернул манжеты.

— В самом деле? М-м… Ах да, конечно! Я хотел сказать, что вам не следует так утомляться. Это чертовски вредно! Нужно беречь свой организм.

Миссис Пигрим опешила. Атмосфера переменилась и не в лучшую сторону. Необходимо было срочно вернуть разговор в прежнее русло. Начать сначала? Пожалуй.

— Вы такой внимательный… — вздохнула она. Такое начало уже принесло хорошие результаты и вполне могло послужить снова.

— О да! — живо согласился дядя Крис. — Я, знаете ли, с подобным уже сталкивался и понимаю, как это важно. Мне известно, что такое суета и напряжение современной жизни для женщины вашего общественного положения. Ежедневные вечеринки… танцы… тысяча и одна забота… рано или поздно все это непременно скажется, если… — Он наставительно покачал пальцем. — Если не принять меры! Время упускать нельзя… У меня есть приятельница… — Он скорбно потупился. — Вернее, была… Очень добрая приятельница в Лондоне, леди Алиса… но имя ее вам ничего не скажет. Суть в том, что она вела точно такой же образ жизни. Спешка, суета, вихрь забот… и наступил неизбежный конец! Зимний холод, вечеринка… подхватила пневмонию, а жизненных сил для борьбы с болезнью уже не оставалось. — Дядя Крис тяжко вздохнул. — Сгорела в три дня! Увы, в то время я не знал того, что знаю теперь. Услышал бы тогда про «Нервино»… — Он покачал головой. — Ведь мог спасти бедняжке жизнь, да что там, наверняка спас бы! Уверяю вас, миссис Пигрим, «Нервино» излечит любой, самый фатальный упадок жизненных сил. Сам я не медик, знаю только, что он как-то воздействует на красные кровяные шарики…

Миссис Пигрим слушала с каменным лицом и не перебивала только потому, что пока не имела возможности. Дождавшись паузы, она сурово бросила:

— Майор Сэлби!

— Да, миссис Пигрим?

— Меня не интересуют патентованные шарлатанские таблетки!

— Да что вы, «Нервино» не из таких! — запротестовал дядюшка. — Это крайне эффективное средство, оно продается в любой аптеке. Большая упаковка за полтора доллара и поменьше за…

Миссис Пигрим величественно поднялась с кресла.

— Майор Сэлби, я устала!

— То-то и оно! Меж тем как с помощью «Нервино»…

— Будьте так добры, — холодно продолжала миссис Пигрим, — ступайте к служебной двери и найдите мой лимузин. Он должен ждать на улице.

— Конечно, конечно! Сию минуту!

Дядюшка Крис выскользнул из ложи и направился через сцену к выходу. Походка его была легка и беспечна, глаза лихорадочно блестели. Встречным казалось, что этот безупречный джентльмен болезненно постанывает, на самом же деле он мурлыкал припев легкомысленной песенки конца прошлого века.

Глава 21. Уолли Мейсон осваивает новое упражнение

1

Наутро после богемной вечеринки миссис Пигрим, около одиннадцати, Уолли Мейсон приветствовал новый день на крыше за окном своей спальни вдали от городской суеты и шума, предваряя, как всегда, завтрак гимнастическими упражнениями. Человечество делится на делающих гимнастику перед завтраком и тех, кто понимает ее необходимость, но не делает. Уолли Мейсон с детства принадлежал к первой, более достойной категории. Пускай в жизни царила суета и тщета, но каждое утро он положенное число раз касался руками пальцев ног и изгибал свое мускулистое тело в разные стороны в полном соответствии с ритуалом.

Этим утром он упражнялся энергичнее обычного, потому что накануне засиделся допоздна, слишком много курил и проснулся безобразно поздно и с тяжелой головой. Кроме того, он надеялся, утомив плоть, унять смятение духа. Весна всегда лишала его покоя, но такого лихорадочного состояния, как теперь, он не помнил.

Лежа на спине, он крутил ногами в воздухе, а когда наконец встал и собрался перейти к следующему пункту программы, увидел, что рядом стоит Джилл.

— Боже мой! — вырвалось у него.

— Не останавливайся, — попросила она, — мне нравится.

— Ты давно тут?

— Нет, только что пришла. Я позвонила, и милая старушка, которая готовила обед, сказала, что ты здесь.

— Не обед, а завтрак.

— Завтрак в такой час?!

— Не хочешь присоединиться?

— Присоединюсь, хотя я уже давным-давно позавтракала.

Уныние его рассеялось как по волшебству. Удивительно, как преобразился мир от одного присутствия Джилл. Конечно, солнце светило и до ее прихода, но как-то вяло и бессмысленно, никакого сравнения с сиянием, озарившим все вокруг, когда раздался ее голос!

— Тогда подожди минутки три, пока я приму душ и переоденусь.

— Значит, представление окончено? — огорчилась Джилл. — Вечно я всюду опаздываю!

— Если хочешь, как-нибудь увидишь в моем исполнении всю программу, включая бой с тенью и гусиный шаг. И подружек приводи! А сегодня понаблюдаешь, как я ем яйцо — это еще интереснее. Полюбуйся пока видом с крыши. Смотри, отсюда виден даже Хобокен на той стороне Гудзона!

— Хобокен я уже видела, ничего особенного.

— Тогда вот тебе Бруклин, на этой стороне. Любуйся чем хочешь, ни в чем себе не отказывай. Гуляй по крыше и наслаждайся. Увидимся в гостиной секунды через… четыре с половиной!

Он нырнул в окошко, но тут же высунул голову снова.

— Послушай!

— Да?

— Просто подумал… Твоему дяде квартира не понадобится еще полчасика? Ну, то есть, успею я перехватить завтрак?

— Думаю, до вечера твое уютное гнездышко в полной безопасности.

— Вот и славно, прямо гора с плеч!

Уолли снова исчез, и вскоре из квартиры донесся плеск воды. Подойдя к парапету, Джилл глянула вниз. Окна соседних домов сверкали солнечными бликами, а дальше город окутывала полупрозрачная дымка. На улице было душновато от весенней влажности, но здесь, на продуваемом ветрами утесе из стали и гранита, дышалось свободно и радостно. Суденышки, ползущие в дымке по тускло-стальной глади Ист-Ривер, навевали умиротворение.

Джилл достигла конца пути и была счастлива. Все тревоги и сердечные муки казались столь же далекими, как суетливые черные муравьи на тротуарах далеко внизу. Она чувствовала себя далеко от мира на прочной и непоколебимой вершине покоя.

Вздохнув с приятным облегчением, Джилл вернулась в квартиру на зов Уолли. В гостиной ощущение покоя и безопасности усилилось — отсюда мирская суета была еще дальше. Сюда не проникал даже уличный шум, слабо доносившийся до крыши, и тишину отмеряло лишь уютное тиканье напольных часов.

Джилл смотрела на Уолли, переполняясь обожанием. Он был наделен даром молчать в нужный момент. Да, здесь ее дом, она тут