Загубленная добродетель - Кора Рейли

это была моя решимость поддерживать с ней профессиональные отношения, поэтому я не солгал в тот день».

«Но ты знал, что она была заинтересована в тебе, и ты не был полностью бескорыстен».

Моим первым побуждением было солгать, и я, вероятно, сделал бы это, если бы мысль о том, что Валентина может однажды стать моей свекровью, не пришла мне в голову.

Если бы Данте не убил меня за то, что я спал с его дочерью, и не разрушил связь с Кларками. Я не хотел начинать возможную семейную связь с лжи. «Да, я это сделал. Но я был уверен, что достаточно силен, чтобы оставаться профессионалом».

«Ты не был», — сказала Валентина резким голосом.

«Анна — очень волевая женщина. Она знает, чего хочет и как это получить».

«Так ты говоришь, что не мог устоять перед ее ухаживаниями, и ты не виноват?»

«О, это моя вина. Я влюбился в Анну, и я преследовал ее, как только понял это. Я наслаждался временем, которое мы провели вместе в Париже, и я ненавидел мысль о том, что она выйдет замуж за Клиффорда».

«Ты любишь мою дочь?»

«Я люблю ее больше всего на свете. Если бы я проснулся вовремя, я бы сам остановил свадьбу. Черт возьми, я бы оттолкнул Клиффорда в сторону и женился на ней сам».

Валентина некоторое время молча смотрела на меня, прежде чем удовлетворенно кивнуть. Затем на ее лице появилась легкая улыбка. «Если мой муж не убьет тебя, я уверена, что в конечном итоге смогу помириться с тобой».

«Спасибо?»

Дверь снова открылась, но на этот раз это был папа. Напряжение в его теле сказало мне, что он был не один. Он быстро кивнул Валентине в знак приветствия, прежде чем подойти ко мне и опуститься в кресло, которое он занимал в течение бесчисленных часов за последние несколько недель. Данте вошел вслед за ним. Я подавил стон.

Валентина направилась к своему мужу и что-то прошептала ему на ухо, прежде чем выскользнуть. Выражение лица Данте было абсолютно нечитаемым.

«Тебе нужно многое объяснить», — сказал Данте, входя в комнату. «Дай мне минутку с твоим сыном».

Папа не сдвинулся с места. Я никогда не видел, чтобы он отказался от прямого приказа своего Капо. Я коснулся его руки. «Возьми кофе. Ты выглядишь как ад».

Папа поднялся со стула, но все еще не ушел.

Данте ничего не сказал, но его челюсть сжалась.

«Папа, со мной все будет в порядке».

Папа отступил назад и медленно направился к двери. Данте кивнул ему, затем сказал: «Я человек чести, Энцо. У меня нет намерения причинять вред вашему сыну».

Некоторое напряжение покинуло папу, и, еще раз взглянув на меня, он, наконец, ушел.

«Последние несколько недель были поучительными. И последние несколько дней, в частности, так».

Мне пришлось подавить усмешку. Я действительно хотел бы быть свидетелем того, как Анна сказала «нет» в церкви. Это было моим самым большим сожалением прямо сейчас.

Данте сузил глаза, как будто мог видеть мое волнение.

«Как долго это продолжается?» Спросил Данте голосом, который я слышала раньше на допросах. Я ступала по тонкому льду, но у меня не было намерения отрицать свои чувства к его дочери.

«Я никогда не прикасался к ней, пока она не достигла совершеннолетия».

«Так ты ждал ее дня рождения, чтобы прикоснуться к ней?»

«Нет, я никогда не собирался расширять наши отношения дальше профессиональных, но Париж все изменил».

Если бы мне пришлось умереть за эту любовь, я бы сделал даже это. Я хотел Анну. Я слишком долго преуменьшал свои чувства к этой женщине. Я получил несколько пуль за нее и не пожалел ни об одной, и я никогда не пожалею ни об одном моменте с ней. Они снились мне, когда я был в коме, если это можно назвать сном или галлюцинациями, и эти драгоценные моменты помогли мне выкарабкаться. Я хотел добавить больше воспоминаний с ней в свою жизнь.

«Я хотел бы знать, что произошло. Больше никакой лжи, и я должен сказать вам, что я уже говорил с Анной».

Он пытался загнать меня в угол и заставить беспокоиться о том, что Анна могла рассказать. Анна могла бы хранить секреты, если бы считала это более безопасным, но ее разум работал совсем не так, как мой. Она вполне могла решить, что делиться всем было бы более безопасным вариантом для меня.

Я посмотрел Данте в глаза. «Я не буду делиться с тобой интимными подробностями».

«И я буду благодарен тебе за это», — протянул Данте, но я не пропустила угрожающий подтекст. Я не мог винить его. Если бы Анна была моей дочерью, и я узнал бы о том, что ее телохранитель делал это с ней, я бы, вероятно, разбил ему лицо. Мне повезло, что Данте был под контролем, хотя это может означать только более позднее, но более суровое наказание для меня.

«Нас с Анной связывает особая связь. Она женщина, которая не терпит дерьма. Она не уклоняется от того, чтобы сказать мне суровую правду или сказать мне, что я полон дерьма».

«Я уверен, что у нее было много возможностей сделать это».

Я не был уверен, что Данте имел в виду это как шутку. Его голос был жестким и сухим, но по какой-то причине мне показалось, что на самом деле он был немного ироничным.

«Много», — согласился я с усмешкой, вспоминая все случаи, когда Анна дарила мне огонь за то, что я сделал. Она никогда не отступала. «Она заставила меня осознать, чего не хватало в моей жизни. Мне нужна была женщина со стальным хребтом, уверенностью и собственными целями. Женщина, которая не приняла бы от меня дерьмо. Я знаю, что Анна никогда не позволит мне плохо с ней обращаться, и я бы никогда этого не сделал. Она женщина, которая заставляет меня хотеть поклоняться ей, и это действительно новый опыт для меня. Я не могу представить себя с кем-то еще, и я не был с тех пор, как мы ступили в Париж. Анна — единственная женщина, с которой я хочу быть. Я хочу, чтобы она была моей, искренне и открыто. Я хочу, чтобы все в Компании знали, что она принадлежит мне».

Данте подошел к окну с задумчивым выражением лица. «Ты понимаешь, что это было бы равно браку».

Я улыбнулся. «О, да». Я не мог дождаться, когда наконец трахну замужнюю женщину, которую я на самом деле должен был трахнуть. Я не озвучил свои очень неуместные мысли и решил сохранить их для Анны в нашу брачную ночь. Я не мог дождаться ее, безусловно, пламенной реакции и потрясающего секса после. «Я хочу жениться на ней».

Выражение лица Данте не выглядело очень откровенным. Вероятно, это было слишком рано, и определенно слишком много для него, чтобы переварить, учитывая, что свадьба Анны