Сёгун (части 1-2) - Джеймс Клавелл

В нескольких сотнях шагов была главная башня замка, хранилище. Она возвышалась на семь этажей, защищенная множеством стен, дверей и укреплений. На четвертом этаже было семь комнат с железными дверями. Каждая была забита золотыми слитками и ящиками с золотыми монетами. Этажом выше были комнаты с серебром, лопающиеся от слитков и ящиков с монетами. И еще этажом выше были редкие шелка и керамика, а также мечи и другое вооружение - сокровища империи.

"В нашем современном исчислении, - думал Алвито, - стоимость всего этого должна быть по крайней мере пятьдесят миллионов дукатов, больше, чем годовой доход всей Испанской империи, Португальской империи и Европы, взятых вместе. Самое большое личное состояние на земном шаре в наличных".

"Разве это не самое большое достижение? - размышлял он, - Разве тот, кто контролирует Осакский замок, не контролирует все это немыслимое состояние? И это состояние, соответственно, разве не дает ему власти над всей страной? Не была ли Осака сделана неприступной только для того, чтобы защитить это богатство? Не была ли страна залита кровью, чтобы построить замок в Осаке, сделать его недоступным, чтобы защитить золото, чтобы надежно хранить его до того времени, когда вырастет Яэмон?

Имея сотую часть этих сокровищ, мы могли бы построить собор в каждом городе, церковь в каждом поселке, миссию в каждой деревне по всей стране. Если бы мы только могли получить его, чтобы использовать во славу Бога! "

Тайко любил власть. И он любил золото за ту власть, которую оно дает над людьми. Сокровища собирались по крохам в течение шестнадцати лет абсолютной власти, из огромных обязательных подарков всех дайме, которые по обычаю ожидались от них ежегодно, и от его собственных владений. По праву завоевателя Тайко лично владел четвертой частью всей земли. Его личный годовой доход был более пяти миллионов коку. И потому, что он был Господин Всей Японии с мандатом императора, теоретически он владел всеми доходами всех поместий. Он никому не платил налогов. Но все дайме, все самураи, все крестьяне, вес ремесленники, все купцы, все грабители, все парии, все чужеземцы, даже "эта", платили налоги добровольно, в большом количестве. Для собственной безопасности.

"Пока состояние недоступно и Осака неприступна, - сказал себе Алвито, фактически опекун Яэмона, Паемон, будет править до той поры, пока он не вырастет, несмотря на Торанагу, Ишидо или еще кого-нибудь.

Жаль, что Тайко умер. При всех его недостатках мы знали этого дьявола и могли ладить с ним. Жаль на самом деле, что был убит Города, так как он был нашим настоящим другом. Но он мертв, так же как и Тайко, и теперь нам надо покорять новых язычников - Торанагу и Ишидо".

Алвито вспомнил ночь, когда умирал Тайко. Его пригласил Тайко, чтобы провести ночь перед смертью - он вместе с Ёдоко, женой Тайко, госпожой Ошибой, его наложницей и матерью наследника. Они долго смотрели и ждали в спокойствии этой бесконечной летней ночи.

Потом началась агония и подошла к концу.

- Его дух уходит. Теперь он в руках Бога, - сказал он тихо, когда убедился в этом. Он перекрестил и благословил тело.

- Может быть, Будда возьмет к себе моего господина и быстро воскресит его, так что он возьмет Империю обратно в свои руки еще раз, - сказала Ёдоко, тихо плача. Это была миловидная женщина, из рода аристократов-самураев, которая была его верной женой и советчицей сорок четыре года из своих пятидесяти девяти лет. Она закрыла глаза и придала телу достойный вид, что было ее привилегией, печально поклонилась три раза и оставила его и госпожу Ошибу.

Смерть была легкой. Тайко болел несколько месяцев, и конец ожидался этим вечером. Несколько часов назад он открыл глаза, улыбнулся Ошибе и Ёдоко и прошептал - его голос был подобен нити:

- Слушайте, это мое предсмертное стихотворение.

Как капля я рожден,

Как капля я исчезну,

Осакский замок и все,

что я достиг,

Лишь только сон...

В таком же точно сне.

Пред шагом в эту бездну.

Последняя улыбка, такая нежная, этого деспота им - женщинам и ему.

- Берегите моего сына, вы все. - И после этого его глаза закрылись навеки.

Отец Алвито вспомнил, как он был тронут последним стихотворением, таким типичным для Тайко. Когда он был приглашен, то надеялся, что на пороге смерти властелин Японии одумается и примет истинную веру и причастие, над которыми он смеялся столько раз. Но этого не случилось. "Ты навсегда потерял царство Божие, бедняга", - печально пробормотал иезуит, так как всегда восхищался Тайко как военным и политическим гением.

- А что, если ваше царство Божие - это задний проход дикаря? - спросила госпожа Ошиба.

- Что? - Он не был уверен, что правильно расслышал, обиженный ее неожиданной и неприличной недоброжелательностью. Он знал госпожу Ошибу почти двенадцать лет, с тех пор как ей исполнилось пятнадцать, когда Тайко впервые взял ее в наложницы и она была послушной и сверхуслужливой, едва произносящей слова, всегда радостно улыбающейся и счастливой. Но сейчас!

- Я сказала: "А что, если ваше царство Божие находится в заднем проходе дикарей? "

- Помилуй вас Бог! Ваш властелин умер всего несколько минут назад.

- Мой властелин умер, так что и ваше влияние на него закончилось. Не так ли? Он хотел, чтобы вы присутствовали, очень хорошо, - это было его право. Но теперь он в Великой Пустоте и больше не командует. Теперь командую я. Священник, вы воняете, вы всегда воняли, и ваша вонь переходит в воздух. Сейчас же покиньте мой замок и оставьте нас с нашим горем!

Спокойный свет свечи вдруг метнулся по ее лицу. Она была одна из самых красивых женщин в стране. Непроизвольно он сделал движение крестом, как бы защищаясь от овладевшего ею дьявола.

Смех ее был холоден.

- Уходите, священник, и никогда не возвращайтесь. Ваши дни сочтены!

- Не более, чем ваши. Я в руках Бога, госпожа. Лучше бы вы подумали о нем. Вечное спасение может быть и вашим, если вы поверите.

- Что? Вы в руках Бога? Христианского Бога, да? Вы - может быть. А может, и нет. Что вы будете делать, священник, если когда вы умрете, то узнаете, что там нет никакого бога, что нет преисподней и ваше вечное спасение только сон во сие?

- Я верю! Я верю в Бога, и в воскресение, и в Святого Духа, - сказал он вслух. - Христианские обещания верны. Они сбудутся, сбудутся - я верю!

x x x

- Да? Тсукку-сан?

Какое-то время он слушал японскую речь и не понимал ее. В дверном проходе стоял Торанага, окруженный стражей. Отец Алвито поклонился, приходя в себя, с потной спиной и лицом.

- Прошу простить, что пришел без приглашения. Я просто полуночник. Я вспомнил, что мне посчастливилось быть свидетелем многих вещей в Японии. Кажется, что вся моя жизнь прошла здесь и больше нигде.

- Вам повезло, Тсукку-сан.

Торанага устало подошел к помосту и сел на простую подушку. Охрана молча расположилась вокруг него, образовав защитную стенку.

- Вы приехали сюда на третий год Тенчо, не так ли?

- Нет, господин, это был четвертый год, год Крысы, - ответил он, пользуясь их календарем, на запоминание которого у него ушли месяцы. Все годы отсчитывались от определенного года, выбранного правящим императором. Катастрофа или доброе предзнаменование могли закончить или начать новую эру по его прихоти. Ученым приказывалось выбрать название для новой эры с особенно благоприятными предзнаменованиями из древних китайских книг, эта эра могла длиться год или пятьдесят лет. Тенчо означало "Праведность неба". Предыдущий год был годом больших приливов, когда погибло двести тысяч человек. И каждому году было дано имя и номер - одна и та же последовательность, как и у часов дня: Заяц, Дракон, Змея, Лошадь, Козел, Обезьяна, Петух, Собака, Кабан, Крыса, Бык и Тигр. Первый год Тенчо упал на год Петуха, так это и продолжалось, и 1575 год был годом Крысы в четвертый год Тенчо.

- Много всего произошло за это время, не правда ли, старина?

- Да, господин.

- Да, возвышение и смерть Городы. Возвышение Тайко и его смерть. А теперь? - Слова отражались от стен.

- Все в руках бесконечности, - Алвито использовал слово, которое одинаково могло означать и Бога, и Будду.

- Ни господин Города, ни господин Тайко не верили ни в каких-либо богов, ни в вечность.

- Разве Будда не сказал, что есть много путей в нирвану, господин?

- О, Тсукка-сан, вы мудрый человек. Как это можно быть таким молодым и таким мудрым?

- Я искренне хочу, чтобы так и было, господин. Тогда я мог бы больше помогать.

- Вы хотели видеть меня?

- Да. Я думал, это достаточно важно, чтобы прийти без приглашения.

Алвито вынул журналы Блэксорна и положил их на пол перед ним, дав объяснение, которое предложил ему дель Аква. Он видел, как лицо Торанага окаменело, и был рад этому.

- Доказательства его пиратства?

- Да, господин. В журналах даже есть точные слова их приказов, где говорится: "При необходимости приставать к берегу силой и заявлять свои права на любую достигнутую или открытую территорию". Если хотите, я могу сделать точный перевод всех соответствующих мест.