Прорыв в Пангею - Михаил Атаманов

– Я тоже так думаю, – согласился я с подругой, с трудом скрывая зевок. – Всё-таки уже трёх ассасинов за два дня мы угробили.

– Ассасинов? Серый, да ты совсем совесть потерял! Как ты смеешь один, без своих друзей, встревать в неприятности?! У тебя тут приключения фонтаном бьют, а мы с Феей и не в курсе!

Выйдя из сарайчика, мы оказались на огороженном высоким крепким забором совершенно пустом участке размером с половину футбольного поля. Большую его часть накрывал громадный тент. По остаткам скошенной сухой травы я сообразил, что летом это место использовалось для высушивания и хранения сена.

Большой ключ в связке как раз подошёл к замку на воротах, и мы вышли на пустырь. Площадку тут явно готовили к ярмарке – очистили от мусора, разметили землю для установки торговых палаток. Но в такую рань, конечно, никого из строителей мы не встретили.

На улице Звонарей нас привлекла рано открывшаяся маленькая харчевня. Хозяин обрадовался ранним посетителям и подал нам отличный завтрак. Каришка даже с завязанными глазами отлично ориентировалась за столом и ловко орудовала вилкой и ножом. Я-то понимал, что она ориентируется по запахам, но Петька был очень удивлён и даже восхищён.

Утолив голод, я рассказал другу, что пережил в последние недели. Я почти ничего не скрывал, и Петька слушал меня с огромным интересом. Не утаил ни про нападение на стражников в парке, ни про то, как помог Каришке деньгами, ни про ухаживание за больным тайфлингом. Я лишь совсем немного подретушировал историю с «Золотом Мёртвых» и с тем, как стал хозяином тайфлинга: в подредактированной версии, добычи из склепа банально не хватило, но Каришка добровольно ради меня продала себя в рабство, после чего я выиграл её обратно в кости. А теперь данная ею клятва верности не позволяет ей уйти от меня и стать свободной – иначе девушка сразу погибнет. Зато я во всех подробностях расписал столкновения с превращающимися в псов ассасинами.

Каришка, в свою очередь, поведала Петьке о «благодарном отце» спасённого мальчика, своих подозрениях, о доме у реки и бегстве из этой смертельной ловушки. Петька слушал очень внимательно, а потом торжественно произнёс:

– Серый, тебе страшно повезло – ты нашёл ещё одного друга, который ради тебя пойдёт в огонь и в воду. И я буду рад считать тебя своим другом, тайфлинг Каришка. Ты всегда можешь положиться на меня и рассчитывать на мою помощь и поддержку.

– Я очень счастлива назвать тебя своим другом, благородный паладин Пётр, – в тон ему ответила девушка. – Всю жизнь люди относились ко мне как к грязному животному. И вот после стольких лет я неожиданно нашла среди людей настоящего друга, а теперь и ещё одного. Ты тоже можешь рассчитывать на мою помощь и мои способности во всех начинаниях. Я также обещаю никогда ничего не красть у тебя, паладин.

Звучали эти обещания, на мой слух, несколько высокопарно, но в этом мире это выглядело почему-то вполне естественно.

После завтрака мы с Каришкой попрощались с Пузырём и направились кратчайшей дорогой в Храмовый квартал. Едва открылись ворота, как мы первыми из горожан уже стучали в ворота храма Латандера. Даже в столь ранний час нам моментально открыли. В храме шла утренняя служба, две сотни служителей разных рангов в длинных разноцветных рясах читали нараспев молитвы, на огромном алтаре горели тысячи витых свечей.

Один из молящихся, высокий седой старик в чёрных одеждах, явно служитель высокого ранга, отделился от остальных и подошёл к нам.

– Я брат Нестор Беспокойный, старший служитель храма врачевания, чем могу помочь вам?

– Моя подруга получила серьёзную травму. У неё сильный ушиб и, видимо, сломаны несколько рёбер слева.

– А с глазами у неё что? – поинтересовался священник.

– С глазами у меня всё нормально. Просто я дала обет богине Моране не видеть солнечного света. Если мы отойдем подальше от распахнутых дверей, то я смогу снять повязку с глаз, – пояснила Каришка.

– Ясно, – нисколько не удивился священник. – Каким бы удивительными ни были обеты, их нужно соблюдать. Давайте пройдём в цоколь, там нет солнечного света.

Мы по винтовой лестнице спустились на цокольный этаж и зашли в одну из боковых комнат.

– Молодой человек, оставьте нас на время, мне нужно осмотреть рану вашей спутницы, – попросил жрец и закрыл за мной дверь.

Я неторопливо прогулялся по коридору туда-обратно. С обеих сторон в коридор выходили одинаковые, как под копирку, комнатушки – в каждой столик с маленькой статуэткой бога Латандера и рядом деревянное ложе для пациента. Никакой другой мебели, никаких удобств – видимо, больные в храме не задерживались. Тут меня окликнули.

– Я залечил раны, девушка полностью здорова. Должен отметить, что кто-то очень профессионально оказал ей первую помощь, обработал рану и наложил повязку. Также я ощутил следы лечебной магии. Мне оставалось лишь завершить запущенный процесс лечения, поэтому оплачивать мои услуги не нужно.

– Но всё же я хочу выразить вам огромную признательность, брат Нестор. За то, что вылечили мою спутницу, да и мне когда-то очень помогли, – я протянул лекарю один из двух остававшихся у меня золотых империалов.

Священник явно удивился – он смотрел то на меня, то на империал, не решаясь взять монету.

– Что-то память меня стала подводить. Мы раньше встречались с вами? – спросил он в замешательстве.

– Нет, лично мы с вами не встречались, но вы помогли мне вылечить слепоту. Это было… в другом месте, очень далеко отсюда. Мой друг Пётр Пузырь обращался к вам за помощью и принёс мне мази для глаз, которые вы ему дали.

– Да, припоминаю. Ожог соком из цветов Глаза Лютеции, кажется?

– Именно так. И как раз Пётр Пузырь, который к вам тогда приходил, наложил повязку и начал лечить магией мою спутницу.

– Надо же, как тесен мир… миры, – улыбнулся Нестор. – Как поживает друид Илона? Приедет ли она в этом году на осеннюю ярмарку в Холфорд? В прошлом году она привезла редчайшие целебные травы и коренья, в окрестностях Холфорда многих вообще не найти. Причём все свежее, отличного качества. Нашему храму надолго хватило изготовленных из этих трав лекарств.

– Где же она эти травы собирает? – невпопад вклинилась в наш разговор одевшаяся и вышедшая из комнаты Каришка. – В Курстане, наверное. Или даже на Пустошах Демонов…

Нестор посмотрел на меня удивлённо и даже испуганно.

– Разве не эта девушка была с вами тогда? – почти шепотом спросил он.

– Нет, с нами тогда была Фея. А это местная девушка, Каришка, она не знает Илону и никогда не бывала в тех краях, где Пётр Пузырь встретил вас, – осторожно подбирая слова, объяснил я.

– Предупреждать надо! Ну, задержался я с вами. Мне пора приступать к работе, – заторопился Нестор, забрал империал и ушёл по лестнице.

Когда он скрылся из вида, Каришка поинтересовалась:

– Я сказала какую-то глупость, верно?

– Верно, – подтвердил я. – Но только не спрашивай меня, где друиды собирают редкие растения. Я этого и сам не знаю.

Каришка надела плотную повязку на глаза, и мы с ней покинули Храмовый квартал. Куда нам идти? В школе занятий ещё долго не будет, так что можно никуда не торопиться. Спать хотелось страшно после двух бессонных ночей. Да и таскать с собой тяжёлые сумки с вещами было неудобно. Надо искать новое пристанище взамен ставшего смертельно опасным «Боевого Единорога».

Свободные комнаты и даже койки в гостиницах можно было и не спрашивать – осенняя ярмарка на носу, все койки давным-давно раскуплены приезжими. Мы долго бродили по городу в поисках жилья, но решить вопрос не помогали даже большие деньги. К тому же нам надо было надежно скрыться от преследования ассасинов. Незачем выставлять себя напоказ в гостиницах, уж лучше поискать самую дешёвую комнатку в каком-нибудь квартале бедноты. Неплохо было бы заодно изменить и внешность, так как наше словесное описание у врагов наверняка имелось.

Я перевесил меч на пояс, а арбалет, наоборот, на спину. И сменил очень дорогую тёмную одежду, на более простой походный вариант. Каришка сменила свой кожаный облегающий костюм на купленное по дороге дешёвое селянское платье с передником, переобулась в сандалии на деревянной подошве, а на глаза снова надела повязку, маскируясь под незрячую. Мы договорились называть друг друга при посторонних другими именами – я выбрал распространенное в Империи имя Панька и прозвище Охотник, а Каришка стала Елька Слепая Швея.

И практически тут же нам повезло – пожилая одинокая женщина согласилась сдать нам пустующий чердак своего дома. Комнатка оказалась, прямо скажем, крошечная – два на три метра. Из всей мебели в ней помещались только старый продавленный диван с тощим многократно заштопанным матрацем и высокий неуклюжий шкаф у стены, который опасно наклонился, словно собирался рухнуть. Но у двух сирот, коими мы представились старухе: у слепой девушки, зарабатывающей себе на пропитание шитьем и домашним рукоделием, и её брата-разнорабочего, – на большее просто не хватало денег.