Балтийский форпост - Владимир Владиславович Малыгин

горячий травяной отвар. Жался ближе к огню, поворачивался то одним бочком к теплу, то другим. Жмурился от удовольствия, грел о чашку руки, перебирал пальцами, выискивая на её боку место погорячее. И рассказывал:

— До Пскова обоз довёл быстро и без потерь. А там сейчас беда. Помнишь ли, кто-то посольство крестоносцев побил? Говорили между собой люди, что быть беде, да кто бы их слушал! Бояре же наши вместе с посадником с литвинами снюхались, уверились, что теперь жить будут в тиши и спокойствии, да только ошиблись! А за то посольство, за побитых, сам магистр спросить пришёл!

Тесть ещё отхлебнул отвара, поморщился, сплюнул попавшие в рот травинки:

— Остыл уже.

Тут же ему горяченького в чашку подлили. Довольно зажмурился, оглядел собравшихся вокруг костерка дружинников и продолжил рассказывать:

— И ещё говорят, что с побитыми крестоносцами якобы так и было загодя задумано! Ну, чтобы город со всеми его богатствами под себя как-то подмять! Вот и придумали подходящую причину. А посольство то никто на самом деле и не бил! В общем, в городе сейчас крестоносцы всем заправляют. Отсюда дымы не видно, далеко шибко, но пожаров там хватает. Жгут всех! Сначала ограбят, добро вынесут, а после огненного петуха под стреху запускают! Так-то.

Сжал кулаки, нахмурился:

— И моё подворье спалили! Всё, что нажито было, всё пропало! Хорошо хоть семья вся здесь оставалась, а то бы…

Тесть истово перекрестился, повернулся к иконе и зашептал благодарственную молитву.

— А вы как же оттуда ушли? Неужели никто на возы не позарился? — подождал, пока он закончит.

— Так мы же в город не заходили! — тесть с гордым видом оглядел собравшихся в горнице, прищурился хитро. — Загодя на постоялом дворе обо всём там происходящем узнали, да и обошли город по кругу! Конечно, за добро своё, на подворье оставшееся, переживал, да так рассудил — лучше без добра, но живым и здоровым остаться, чем наоборот! А добро дело наживное!

Теперь уже на меня глянул, мол, как я на эти его слова отреагирую. Пришлось кивнуть согласно. Да и прав он, разве брошу я его в такой беде? Опять же родич мне, как-никак.

Видно было, как тестя после моего кивка отпустило. Лицо разгладилось, нахмуренные брови разошлись. Переживал.

— Главное что сам цел остался да семья в безопасности! — продолжил рассказ. — А по дороге беглые в большом количестве к нам примкнули. Из тех, кому повезло из города убечь. Они-то и рассказали о том, что там за стенами происходит. А ещё сказали, что и воеводу, и посадника сразу смерти лютой предали! Позорной! Четвертовали обоих на колесе в первый же день как крестоносцы в город вошли…

— Туда им и дорога! — сплюнул. — Собакам собачья смерть! Постой! А князь что? А дружина? Они-то как всё это позволили?

— Так князя нашего с той поры как он в Медвежью Голову уехал никто больше и не видел! — пояснил тесть. — Так люди говорят.

— Про дружину ничего не сказал, — напомнил ему.

— А что про неё рассказывать? Они и до того ничего не делали, — тесть досадливо махнул рукой. — А как с литвинами бояре уговорились, так и вообще про службу забыли. Ещё говорят, воевода самолично дружину распустил! Ну, ещё до того, как его, того!

— Того, не того, а за вами кто тогда идёт? Кого так опасаетесь? И почему на том берегу остановились, переправляться не стали?

— Да потому и опасаемся, что не ведаем, кто обоз по следу нагоняет! А что остановились, так вот же! — показал рукой на только что отстроенный форт. — Кто его знает, кто у вас там сидит? Не было же ничего такого когда уходили!

— Мой это форт и люди в нем мои сидят. Кто бы ещё здесь смог построиться? Так что переправляйтесь смело, пока и в самом деле погоня не настигла.

— А я знал? — развёл руками тесть. — Догадывался, конечно. Да догадки к делу не пришьёшь.

Допил, сунул бокал в чьи-то руки, развернулся к своим товарищам, распорядился вполголоса возвращаться на тот берег и начинать переправу. Сам в воду не полез, остался рядом со мной стоять.

— Вы реку во-он там переходите, — остановил направившихся к воде торговцев, подсказывая им более удобное и безопасное место для переправы. — Где деревья начинаются, там верёвка привязана. По ней сами на тот берег переправитесь. С возами через перекат не суйтесь, так вдоль реки обоз и гоните. Ниже по течению, за порогами, берег пологий будет. Там все и остановитесь. Груз на тот берег лодками перевозить будем!

Те закивали на бегу, сменили направление и потрусили вдоль берега к обозначенному для переправы месту. Оглянулся на форт, на приземистых рубленых башенках и стенах стрелки стоят. Бдят. Или любопытничают, что в данном случае одно и то же.

— А погоня? — удивился тесть.

— А что погоня? Погоню мы тут встретим!

Помолчал, пока тесть внимательно наблюдал за переправлявшимися через реку обозниками. Когда те уже выбрались на берег, привлёк его внимание, коснувшись предплечья:

— Ну что? Пойдём? А то тебя жена в крепости заждалась!

— Куда идти-то? — ожидаемо удивился тесть. — Ты же сказал, тут встречать погоню будем?

— Да какая там погоня! — хмыкнул. — Мои разведчики доложили, то за вами хвостом ещё одни беглецы из города пристроились.

— Ах они такие сякие! — выругался раздосадованно тесть. — Нет, чтобы известить о себе! Только все нервы мне вытрепали!

— Так нужно было самому глянуть, кто у вас на хвосте висел!

— И кто бы глянул? Я, что ли? Я купец, не воин! — зыркнул глазами тесть. И тут же поник, признался. — Давно я сам с обозами не ходил. Уж и забыл, как всё делается. А подсказать некому…

* * *

Епископ Вильгельм потирал довольно сухие ладони. Давняя головная боль Запада, форпост Руси, неприступная до сей поры Псковская твердыня наконец-то покорилась! Пусть хитростью, пусть с помощью предательства, это уже не важно. Важно только то, что хозяйствуют сейчас в городе его крестоносцы! Дорога на Новгородские земли открыта!

И Эзельский архипелаг сам упал в руки, даже кровь в сражениях никому проливать не понадобилось. Правильно он рассчитал — мало осталось воинов в местном гарнизоне, все на материк перебрались. Ушли в поход на ту самую новую крепость