Неизвестный Кропоткин - Вячеслав Маркин

Иван Майский, советский посол в Англии времен второй мировой войны, а тогда эмигрант-большевик, вспоминал:

«Меня сразу поразила внешность Кропоткина: огромный голый череп с пучками вьющихся волос по бока, высокий мощный лоб; большой нос, умные, острые глаза под резко очерченными бровями, блестящие очки, пышные седые усы и огромная, закрывающая верхнюю часть груди борода. Все вместе производило впечатление какой-то странной смеси пророка и ученого…

Дом Кропоткина походил на настоящий Ноев ковчег: кого-кого тут только не было! Революционер-эмигрант из России, испанский анархист из Южной Америки, английский фермер из Австралии, радикальный депутат из палаты общин, пресвитерианский священник из Шотландии, знаменитый ученый из Германии, либеральный член Государственной думы из Петербурга, даже бравый генерал царской службы - все сходились в доме Кропоткина по воскресеньям для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение хозяину и обменяться с ним мнениями по различным вопросам»1.

1Майский И. М. Встречи с прошлым. М., 1960, С. 132.

Гостями Кропоткина были Максим Горький и будущий первый советский нарком иностранных дел Георгий Чичерин, толстовец Владимир Чертков и Бернард Шоу, революционеры-народовольцы Герман Лопатин, Николай Морозов и другие. Обсуждались проблемы наступившего ХХ века. Что он несет человечеству? предчувствия грандиозных потрясений и перемен были у многих…

И в Англии Петр Алексеевич оставался народником. Даже в такой промышленно развитой стране он придавал большое значение крестьянству, расходясь в этом вопросе с социал-демократами. Интересен фрагмент его письма Софье Лавровой от 27 мая 1907 года, когда в Лондоне проходил V съезд РСДРП, на который Кропоткин - единственный из анархистов - получил приглашение: «Роза Люксембург говорила, что крестьянство представляет революционный элемент и нужно ему помогать. Плеханов - с пафосом - принялся отлучать ее «от церкви», обвиняя в измене социализму, в анархизме. Говорят, ленинцы - еще бо“льшие ортодоксы, чем меньшевики!» По-видимому, с Лениным Кропоткин тогда не встречался, но известно, что группа делегатов-большевиков во главе с К. Ворошиловым побывала у лидера анархизма. Они пили с ним чай и много спорили, прежде всего о природе крестьянства и отношении к нему.

На исходе XIX века одновременно в Бостоне и Нью-Йорке, Лондоне и Барселоне вышла книга Кропоткина «Записки революционера». В предисловии к лондонскому изданию Георг Брандес очень высоко оценивал и книгу, и личность автора. Действительно, мемуары Кропоткина имели особенно много изданий, и объясняется это, по-видимому, тем, что она написаны человеком, обладающим несомненным литературным даром и прожившим чрезвычайно богатую событиями, исполненную высоких целей жизнь. Георг Брандес отметил, что «в его книге мы находим психологию России: России официальной - и народной масС. России борющейся за прогресс, и России реакционной»1. К этому можно добавить, что в книге показан процесс формирования личности: нравственной, широко образованной и чувствующей ответственность за судьбу народа. Такая личность не могла не стать на путь социального просвещения народа и борьбы с самодержавием в России как с наисильнейшим выражением государственной идеи - идеи централизации власти и подавления народного самосознания. «Записки революционера» - это не только история жизни человека на фоне событий эпохи, но и история развития его мышления, формирования его социальной концепции.

1БрандеС. Г. Предисловие. В кн. П. А. Кропоткин. Записки революционера. СПб, 1906, С. XIII.

Популярность книги, сразу же очень широкая, сохранялась долго. В 1921 году во Франции вышло ее девятнадцатое издание, в Англии - шестое, в Германии - седьмое, в Испании - третье. Впервые изданные в 1902 году на русском языке Фондом вольной русской прессы в Лондоне, в нашей стране «Записки революционера» выходили тринадцать раз.

Диалог со Львом Толстым

Одним из первых русских читателей кропоткинских «Записок революционера» был Лев Толстой. Он писал Черткову: «передайте мой больше чем привет Кропоткин. Я недавно читал его мемуары и очень сблизился с ним».

Для Кропоткина отношение к нему Толстого имело особое значение. Со своей стороны Толстой проявлял интерес к личности и произведениям Кропоткина на протяжении многих лет. Сближение их началось с того момента, когда в феврале 1897 года в Лондоне появился приехавший из России толстовец Владимир Чертков. В Центральном архиве литературы и искусства в Москве находится более ста писем Кропоткина Черткову. По сути это была переписка с Толстым, в которой Чертков выполнял роль посредника.

Первой публикацией Кропоткина о Толстом была статья «Граф Толстой и Катков» в английской газете «Newcastle Daily Chronicle» в 1882 году. В последующем он неоднократно обращался к имени и творчеству великого писателя и мыслителя, тоже анархиста, отрицателя насилия и власти государства над человеком, хотя и со своей, толстовской окраской.

У же в первом письме, полученном Чертковым от Кропоткина, содержится критика толстовского «непротивления»: «Пока не ослабевает насилие сверху, насилие снизу остается фактором прогресса нравственного. Человечеству нельзя двигаться пассивным неодобрением. Человечество всегда двигалось только активными силами, которые вы и пытаетесь создать. (Вот почему формула «непротивления злу» неверна. Вы же хотите противления, и нужно очень много противления; вы только хотите его без насилия). Удастся ли вам сплоить эти силы - не знаю; думаю, что нет, но несомненно, что по мере того, как равенство будет выходить в нравы, противление злу будет все более и более терять характер насилия - физического отпора - и все более и более будет принимать характер отпора нравственного, настолько дружного, что он станет главной прогрессивною силою» 1.

1Отдел рукописей Гос. музея Л. Н. Толстого.

Чертков отправил это письмо в Ясную Поляну, и Толстой ответил: «Письмо Кропоткина очень мне понравилось. Его аргументы в пользу насилия мне представляются не выражением убеждения, но только верности тому знамени, под которым он честно прослужил всю свою жизнь».

Для Толстого насилие всегда насилие. Он не может быть освободительным. Злом не победить зло, как огню не погасить огня. Так считал Толстой.

Кропоткин не признавал неизбежность революционно насилия над господствующими классами, которые добровольно от власти не откажутся. Он решительно возражал Толстому. Но сам все же считал классовую борьбу двигателем прогресса. Любая борьба, считал он, ведет к разрушению и уничтожению. Она не может быть созидательной. Даже борьба за существование в животном мире. И тем более людей с людьми. «Освобождение человечества вернее, чем освобождение одного класса», - писал он,