Атомная крепость - Иван Цацулин

– Я не хочу вмешиваться в политику, мама, я инженер. – Герман Гросс недовольно поморщился: – Пусть мальчишки не суют носа в дела, которые их не касаются. Кстати, а за что его арестовали, этого парня?

Пристально смотря на сына, фрау Анна ответила:

– Ночью он разминировал мост, подготовленный американцами к взрыву. На всякий случай, ты же знаешь. Тебе следовало бы вмешаться.

Герман Гросс лениво потянулся в кресле:

– Я не занимаюсь политикой. Конечно, Ганс Зиберт – герой, он не пожалел своей жизни ради старого приятеля… Но… Его сын понесет наказание, если он виновен. Мне, право, до всего этого нет никакого дела.

– Да? – Мать подошла вплотную. – Так знай же, сын Зиберта арестован за то, что разминировал мост, недавно построенный тобой.

Инженер медленно поднялся. Анна Гросс знала своего сына: он вмешается, поедет в министерство внутренних дел и вырвет юношу из тюрьмы.

Гросс, ничего не говоря, взял трость и вышел, все такой же сосредоточенный и молчаливый. После увольнения матери с работы в больнице это второй удар, полученный в течение последних нескольких часов.

«Куда он пошел? В „Адлон“, к только что приехавшей из-за границы Ильзе Цандер, или к властям по поводу Вальтера?»

Время шло, а Герман не возвращался. Под вечер раздался звонок – на пороге дома встала огромная фигура Рихтера.

– Курт! Рада вас видеть. – И Анна Гросс обеими руками горячо сжала огромную ладонь Рихтера.

– Я пришел к вам, фрау Анна, потому, что верю в вашу способность возвращать людей к жизни. – Рихтер еле заметно улыбнулся. – В концлагере Саксенхаузен Ильзе Грубер почти удалось доканать меня своими опытами.

– Ваш могучий организм… – заметила женщина. Но Рихтер мягко перебил ее:

– Я жив потому, что меня вылечили вы, фрау Анна. Теперь тяжело ранен мой друг Зиберт. Его положение опасно, и я пришел к вам за помощью: спасите его!

Анна Гросс выпрямилась, глаза ее строго блеснули из-за стекол очков:

– Я пойду к нему с вами, Курт. Пройдите в кабинет моего покойного мужа и посмотрите его библиотеку… Мне надо подготовить инструментарий, переодеться.

Рихтер поклонился.

В кабинете вдоль стен стояли массивные шкафы, полки которых были заполнены любовно подобранными старинными, в тяжелых переплетах изданиями. Неожиданно открылась входная дверь и Рихтер услышал голоса – с Германом Гроссом была женщина. Рихтер подумал, что ему, пожалуй, надо выйти к ним в гостиную, нельзя же было оставаться, хотя бы и невольно, на положении подслушивающего чужие разговоры. Но первая же сказанная женщиной фраза, которую он услышал, заставила его замереть на месте.

– И плотина твоя прекрасна, и ты прекрасен, – весело смеясь, говорила женщина, – но пойми, Герман, милый, мне надо спешить, я ухожу. Лучше я приеду к тебе вечером, и мы куда-нибудь отправимся.

Гросс запротестовал:

– Нет, нет, Ильзен, ты должна побыть со мной… Я истосковался по тебе… Всю жизнь я любил только тебя, веришь?

– Тебе верю, – это было произнесено подчеркнуто серьезно.

– Но скажи, почему ты все эти годы ничего не писала мне из Аргентины?

Послышались поцелуи.

– Пусти, сумасшедший… Я же опять с тобой. Почему не писала? Я жила в Патагонии – это на краю света… жалкий поселок, и в нем я, твоя бывшая невеста Ильза Цандер…

– Почему же бывшая?

– Я думала, ты давно забыл обо мне, милый.

– И все же я получил от тебя телеграмму.

– Какую телеграмму?

– Как это какую? Из Гамбурга.

– Ах, да… Забыла.

Рихтер стоял как вкопанный: неужели это она, ведь это ее голос! Инстинктивно он сделал шаг вперед, взглянул в приоткрытую дверь и отшатнулся… Теперь ему было все ясно: спасать следовало не только Ганса Зиберта, но и Германа Гросса!

Инженер вышел проводить невесту.

Рихтер не почувствовал прикосновения руки вошедшей в кабинет Анны Гросс, смотревшей на него с удивлением.

– Что-нибудь случилось, Курт?

– Пока не знаю, – ответил он уклончиво. – Мне нужно поговорить с вашим сыном… Сейчас, немедленно.

– Хорошо, подождите его здесь. А я поеду к Зиберту.

Возвратился Гросс.

– Вы хотели спросить меня об этом мальчике, Вальтере? – обратился он к Рихтеру. – Его освободят.

– Я хочу говорить с вами о другом, господин Гросс… – начал Рихтер. – Я не собираюсь льстить вам, вы и сами знаете, что нашему народу не безразлично, чем вы, известный инженер, занимаетесь, чему отдаете ваш талант…

– Вы пришли сюда для того, чтобы читать мне мораль? – сказал Гросс. – Не кажется ли вам, что это уж слишком?

Рихтер тепло посмотрел на него.

– Я пришел сюда не для того, чтобы втягивать вас в политику, а для того, чтобы спасти для Германии очень нужного ей человека… И спасти – не в переносном, а в буквальном смысле.

– Черт возьми, это становится интересно. – Гросс не перил словам Рихтера. – А я-то полагал: вам известно, что защитить себя я всегда сумею.

– Вы заблуждаетесь… Но у нас с вами нет времени для пререканий, далекий от политики человек! Перейдем же к делу… Последнее время я много думал о том, чего собственно хотят от вас такие негодяи, как Келли и Функ, ответ на этот вопрос я получил всего несколько минут назад.

Гросс весело взглянул на собеседника:

– Может, вы поделитесь со мной вашими соображениями на сей счет, господин Рихтер?

– Обязательно. Но чтобы не продолжать серьезную беседу в несерьезном тоне, я сначала задам вам один, только один вопрос интимного характера, на который попрошу вас ответить. Согласны?

– Согласен.

– Вам лучше будет сесть в это кресло, – указал Рихтер.

– Ого! Вы полагаете, что ваш вопрос свалит меня с ног?

– Полагаю.

– Хорошо, я сел. Спрашивайте.

– Кого вы целовали несколько минут назад? Кого вы ходили сейчас провожать?

Гросс сделал протестующий жест, но Рихтер резко произнес:

– Мы честно договорились – я жду ответа.

– Гм… Черт возьми! Вы не очень деликатны, Рихтер, но это моя бывшая невеста Ильза Цандер.

– Ошибаетесь. Это была Ильза Грубер, жена бывшего коменданта концлагеря Саксенхаузен.

Почти беззвучно Гросс прошептал:

– Патагония…

– Вздор! Она – заключенная Ландсбергской тюрьмы.

Гросс молчал.

– Вы все сказали? – произнес он наконец с трудом. – Я проверю сам.

– Нет, я не все сказал. Американец Келли предоставил Ильзе Грубер месячный отпуск и дал ей какое-то секретное задание, от успешности которого зависит ее дальнейшая судьба – быть ей снова в тюрьме или нет. Мне известно больше – поручение ей дано по указанию другого американца – Прайса-младшего. Чем же занимается Ильза Грубер, временно покинув тюрьму? Она является к вам и разыгрывает известную вам роль. Зачем все это? Ведь ей не до флирта, у нее каждый день на счету! Вывод – ее направили именно к вам. И если так, то становится понятен и весь шум, поднятый в последние дни вокруг вашего имени, им нужны вы, в крайнем случае припрятанные вами чертежи плотины. Зачем? Сейчас объясню… Вы помните те дни, когда перед советскими дивизиями на берлинском направлении отступала гитлеровская девятая армия под командой генерала Буссе? О, это была крепкая армия, уверяю вас, Гросс, в нее входили пятый горнострелковый корпус СС, одиннадцатый танковый корпус СС, пятьдесят шестой танковый и сто первый армейские корпуса. Помимо шестнадцати дивизий в первой линии, Буссе имел еще бесчисленное множество различных запасных, охранных, полицейских, рабочих, саперных и фольксштурмовских батальонов.

В помощь дивизиям первого эшелона гитлеровское командование ввело в бой двадцать третью и одиннадцатую мотодивизию СС, танковую дивизию «Мюнхеберг», мотодивизию «Курмарк», сто пятьдесят шестую пехотную, восемнадцатую и двадцать пятую мотодивизии и танко-истребительную бригаду «Гитлерюгенд». В бой была брошена превращенная в пехоту первая учебная авиадивизия генерала Виммера… В общей сложности Берлин защищало около миллиона солдат, но все усилия Гитлера были напрасны.

– Вы торжествуете?

– А почему бы нет? Советская Армия смела гитлеровский «новый порядок». Берлин очутился в «котле», его не смогли уже спасти ни генерал Вейдлинг, поставленный во главе обороны, ни генерал Венк, командующий двенадцатой резервной армией в районе Магдебурга, открывший по приказу Гитлера фронт американцам и поспешивший на выручку Берлина. Советская Армия шла вперед, заняла Мекленбург, Бранденбург, Саксонию. Сталинградцы пришли теперь штурмовать Берлин.

– Избавьте меня от лекций, – резко сказал Гросс, – они меня не интересуют.

– Напрасно, Герман Гросс, – Рихтер сдвинул брови. – Но я вовсе и не читаю вам лекции. Имейте же терпение выслушать меня… Итак, Гитлеру стало ясно, что война им проиграна. Он отдал приказ о выполнении заранее составленного для него Гудерианом секретного плана – «Нахт унд небель» («Ночь и туман»). «Ночь и туман» должны были окутать территорию всей восточной части Германии – превратить ее в мертвую зону. Понимаете, Гросс, какое злодейство было задумано Гитлером, и если оно не выполнено, то только потому, что этому помешало стремительное наступление Советской Армии.