Научно-фантастические рассказы американских писателей - Том Годвин

— Кое-что с вами, должно быть, все-таки сделали, — сказал Рой.

Эллиот сморщил свое маленькое круглое лицо.

— О чем вы скулите?

— Вы имеете наглость ожидать, что люди позволят вам так издеваться над своими детьми? А что если вы повредите мозг ребенка?

— Невозможно. — Эллиот плотно сжал свои тонкие губы. — Я не изменяю ни одной мозговой клетки. Я лишь активизирую некоторые проводящие пути, дремлющие в ожидании.

— Расскажите мне еще что-нибудь, — попросила Филлис. — Ведь это ужасно сложно — я говорю обо всех этих мозговых клетках и прочих вещах. Как вы узнаете, которые из них надо подтолкнуть?

— Хороший вопрос. — Эллиот благодарно взглянул на нее. — За эти последние несколько лет проделана огромная работа по локализации мозговых функций у животных и у человека. Многое действительно изучено до тонкости. Например, местонахождение центра речи установлено так точно, что при возбуждении соответствующей части мозга электричеством во время хирургических операций можно заставить гортань издавать звуки, фактически — говорить. Но при всем богатстве новых знаний никто не нашел им практического применения с точки зрения развития. Пока не появился Эллиот.

— И вы уже испытали это на нескольких младенцах? — спросил Рой.

— Нет. Первым будет ваш.

— Чей?!

— Счастливые Кроули первыми в истории будут иметь удовольствие воспитывать своего ребенка без волнений и забот.

— Док, пусть кто-нибудь другой делает историю, — сказал Рой. — Это не для нас. Правда, Филлис?

Она, по-видимому, не слушала.

— Док, сказала она, — расскажите нам что-нибудь еще…

Когда Рой и Филлис очутились в своей машине, они долго молчали. Наконец он сказал:

— Я никогда не знал, что ты хочешь ребенка.

— Ты никогда не спрашивал, — спокойно ответила она.

— Но ты же всегда высмеивала эту мысль, — возразил он.

— Это лишь потому, что ты был против.

— Но я никогда не был против. Я всегда думал, что ты не хочешь. Ты всегда боялась всего, что помешало бы нашей карьере…

— По-видимому, при новой системе Эллиота этого не случится.

— Ладно, я всегда был за ребенка.

— В таком случае скажи мне это, пожалуйста, сейчас…

Роды были легкие. Акушер применил небольшое обезболивание — закись азота в малых дозах. Он хотел увеличить дозу, но Эллиот уговорил Филлис пользоваться обезболивающим средством, только если будет совсем невмоготу. Он боялся, что глубокая анестезия может блокировать некоторые из проводящих путей, которые он открыл.

— Не нужно рисковать после стольких хлопот, — говорил он ей.

В течение последних трех месяцев она приходила к нему в кабинет ежедневно и каждый раз проводила час под действием его машины. Она читала или рисовала и совсем не думала об этом. — “Словно ходишь к парикмахеру”, — говорила она.

Родился мальчик с шелковистыми белокурыми волосами, голубоглазый, весом восемь с половиной фунтов, крепкий, хорошо сложенный. Они назвали его Дональд Ли Кроули. Эллиот явился выразить свой восторг, и, когда настало время кормить ребенка, Рою пришлось просто выставить психолога из комнаты Филлис.

— Проклятье, вы думаете, что вы отец? — зарычал на него Рой. — Если я увижу, что вы достаете сигары…

— Я потратил массу времени на этот проект и понес издержки, — заносчиво сказал Эллиот. — Я не хочу, чтобы его испортил путаник вроде вас.

Акушеру не было сказано ни слова об обработке, которой подвергалась Филлис, и он, по-видимому, не заметил ничего необыкновенного. Дональд орал совсем как другие младенцы. Он зевал и чихал. Он срыгивал. Он глотал воздух. Из него капало, как из сломанного крана.

— Эй, — кричал Рой по телефону Эллиоту. — Как быть? Долго еще будет у нас продолжаться этот вой и потоп? Филлис с младенцем послезавтра уже будут дома, а мы еще ровно ничего не видели.

— Потерпите…

— Терпеть? Я сломаю вашу жирную шею! Ведь вы обещали, что у нас не будет никаких хлопот. Неужели я должен буду теперь, обливаясь потом, каждую ночь таскать орущего младенца?

— Ладно, — спокойно сказал Эллиот. — Я лишь слегка воздействовал на область моторных связей, но, раз вы так дико нетерпеливы, я закреплю эти проводящие пути. Принесите ребенка сюда, когда увезете Филлис из больницы. Он проведет в матураторе целых три часа. Это должно ускорить для вас события, раз вы желаете этого.

— Раз я этого желаю? Черт вас подери, разве вы не уверены, что все идет правильно? Вы втянули нас в это дело, теперь извольте выручать.

На десятый день Рой привез Филлис и Дональда домой, по дороге заехав к Эллиоту для дополнительного сеанса в матураторе. На следующий день пришел Эллиот. Он принес с собой магнитофон.

— Я хочу оставить его в детской. Включайте его, когда ребенок будет особенно энергично подавать голос. Я думаю, что развитие речи даст нам очень интересную запись. Я слегка активизировал деятельность области Брока — центр речи.

Он нагнулся над кроваткой и пощекотал животик Дональда.

— Послушайте! Вы что-нибудь заметили? Заметили как он лежит с вытянутыми почти прямо руками?

— Разве так бывает не всегда? — спросила Филлис.

— Конечно нет. Младенцы примерно до четырех недель лежат в том же положении, что и в утробе матери: руки их согнуты и прижаты к телу, ладони находятся около лица. А этому ребенку нет еще и двух недель.

— Вы считаете, что все идет как надо?

— Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, он выглядит хорошо, — похвастался Эллиот. — У него превосходный вид.

Когда Эллиот через три дня пришел снова, Рой оставил свою пишущую машинку и спустился вниз приветствовать его.

— Док, хочу воздать вам должное. Стало легче: ребенок кричит все меньше и меньше. Он вообще почти не кричит, даже когда голоден. Он становится выносимым.

Жирное, красное лицо расплылось в восторженной улыбке.

— Я вам говорил! Я вам говорил! — Он, как птица, повернул голову к Филлис — Что он делает, когда голоден, — вертится?

— Да, — да, — сказала Филлис. — Он вертится и что-то лопочет, словно сам с собой разговаривает.

— Замечательно! Вы понимаете, что это значит? Восьминедельный возраст по крайней мере! Боже мой, это даже лучше, чем я предполагал. Восьминедельный уровень в две недели!

Он последовал за ними в детскую.

— Какие звуки он издает?

— Ну, — Филлис подумала, — вроде воркования.

— Воркования! — Эллиот так умильно произнес это, что казалось, будто он сам воркует. — Вы записали это?

— По-моему, да.

Он прислушался к голосу ребенка, раздававшемуся из магнитофона.