Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24 - Роберт Хайнлайн

Может быть. Но Брин располагал информацией, что «жрица» ранее работала в известном баре со стриптизом. Так или иначе, но пастор остался на свободе.

Двумя неделями позже 109 церквей в 33 штатах уже предлагали аналогичные аттракционы. Брин занес их на свои кривые.

Это тошнотворные извращения, как ему казалось, не имели никакого отношения к удивительному подъему множества различных евангелических культов по всей стране. Эти церкви были искренними, честными и бедными — но, начиная с Войны, их количество непрерывно росло. Теперь они размножались, как на дрожжах. Становилось статистически очевидным, что Соединенные Штаты оказались центром возрождения всяческих религий. Он проверил, коррелирует ли это с трансцендентализмом и с движением Святых наших дней, — х-мм… да, все сходилось. И кривая продолжала подниматься в сторону максимума.

Облигации военного займа уже подлежали оплате; свадьбы военного времени начали сказываться на росте населения — в Лос-Анджелесе все школы были переполнены. Уровень воды в реке Колорадо оказался на рекордно низкой отметке, и башни на озере Мид высоко торчали из воды. Но жители Лос-Анджелеса, не обращая ни на что внимания, продолжали, как и всегда, обильно поливать свои лужайки перед домами. Представители Управления распределения пресной воды пытались остановить столь безответственное расходование водных ресурсов, но они не обладали реальной административной властью. И никто не решился отдать столь необходимый приказ и перекрыть трубы, через которые утекала вода жизни этого рая, грозившего в очень скором времени превратиться в бесплодную пустыню.

Четыре съезда партий — Демократов южных штатов, Республиканцев и Других Республиканцев и, наконец, Демократов северных штатов — не привлекли особого внимания общественности, в то время как Ничего-не-знающие еще не проводили своего съезда. Тот факт, что «Американское собрание», как предпочитали себя называть Ничего-не-знающие, заявило, что оно не политическая партия, а просто некое сообщество, которое интересуется только вопросами образования, ничуть не преуменьшало его силы. Вот только в чем эта сила заключалась? Зарождение движения прошло так незаметно, что Брину пришлось посидеть в библиотеке, чтобы найти первое упоминание о нем в газетах за декабрь 1951 года, однако только за последнюю неделю ему дважды предлагали присоединиться к ним, причем предложения он получил прямо в своем офисе — один раз от босса, а другой раз от младшего коллеги.

Брин не сумел нанести на график Ничего-не-знающих. У него от них холодели руки, а по спине бегали мурашки. Он начал собирать всю возможную информацию о них и очень скоро обнаружил, что по мере того, как росло число их сторонников, публикаций становилось все меньше.

18 июля началось извержение вулкана Кракатау. По этому поводу впервые состоялась телетрансляция через Тихий океан. Влияние извержения на солнечные константы, среднесуточную температуру и выпадение осадков скажется значительно позже. Авария в Сан Андреасе, по последствиям сравнимая лишь с катастрофой на Лонг-Бич в 1933 году, способствовала нарастанию напряжения — все Западное побережье было затронуто бесконечными перебоями подачи электроэнергии. Началось извержение Этны; Мауна Лоа пока молчала.

Летающие тарелки приземлялись чуть ли не ежедневно в каждом штате. Однако никому не удалось произвести серьезный осмотр такой тарелки — а может, Министерство Обороны наложило запрет на распространение информации? Брина не удовлетворяли не заслуживающие доверия репортажи, которые ему удавалось заполучить, — большинство сведений сообщалось людьми, находившимися на разных стадиях алкогольного опьянения. Но Морской Змей на пляже Вентура был настоящим — он сам его видел. О существовании троглодита в Теннесси Брин мог судить лишь по газетным отчетам.

Тридцать одна авиакатастрофа на внутренних линиях только за последнюю неделю июля… Было ли это саботажем? Или приближением минимума на графике? А как трактовать возникновение эпидемии нового полиомиелита, прокатившейся от Сиэтла до Нью-Йорка? Пришло время для начала глобальной эпидемии? Графики Брина отвечали на этот вопрос утвердительно. А как насчет Большой Войны? Может ли график предсказать, что славянские биохимики сумеют в нужное время вывести какой-нибудь ужасающий вирус? Чепуха!

Однако кривые, если они вообще что-нибудь значили, учитывали даже «свободную волю», как некое усредненное значение отдельных «воль» статистической вселенной — и выходила вполне гладкая функция. Каждое утро три миллиона «свободных воль» направлялись к центру Нью-Йоркского мегаполиса; каждый вечер они отправлялись в обратный путь, описывая гладкую и вполне предсказуемую кривую, — и все под влиянием «свободной воли».

Спроси у лемминга! Спроси у всех леммингов, мертвых и живых! Брин отбросил свои заметки и позвонил Мид.

— Это моя самая любимая статистика?

— Потти! Я как раз про тебя подумала.

— Естественно. Ведь сегодня у тебя выходной.

— Верно, но я подумала про тебя совсем по другой причине. Потифар, ты когда-нибудь видел Великие Пирамиды?

— Я не видел даже Ниагарского водопада. Мне давно хочется найти богатую вдову, чтобы я мог отправиться вместе с ней в путешествие.

— Да-да, я непременно поставлю тебя в известность, как только заработаю свой первый миллион, но…

— На этой неделе ты делаешь мне предложение в первый раз.

— Заткнись. Ты когда-нибудь читал предсказания, которые нашли в одной из пирамид?

— Что? Послушай, Мид, это на том же уровне, что и астрономия, — очень хорошо подходит для белок. Пора уже повзрослеть.

— Да, конечно. Но Потти, я думала, что тебя интересует все странное. А это очень странно.

— О, тогда извини. Если это из серии «сезона глупостей», я тебя с удовольствием послушаю.

— Ладно. Я для тебя сегодня готовлю?

— Ведь сегодня среда? Не так ли?

— Когда мы встречаемся?

Он взглянул на часы.

— Заеду за тобой через одиннадцать минут. — Он немного пригладил усы. Нет, через двенадцать с половиной.

— Я буду готова. Миссис Мигат утверждает, что наши регулярные свидания означают, что ты собираешься на мне жениться.

— Не обращай на нее внимания. Она просто статистика, а я случайное число.

— Ну, ладно, у меня уже есть двести сорок семь долларов из моего первого миллиона. Пока!

Находка Мид оказалось обычной фальшивкой розенкрейцеров,[7] роскошно изданной. Среди прочего там была фотография (отретушированная, в этом Брин не сомневался) весьма сомнительной линии на стене коридора какого-то замка, по которой делалось предсказание будущего всего человечества. На нее нанесена временная шкала, на которой отмечены все наиболее значительные вехи мировой истории — падение Рима, вторжение норманнов, открытие Америки, Наполеон и Мировые Войны.