Саит (СИ) - Кострова Валентина Викторовна

— Идем знакомиться с твоей Девой. Мне очень интересно взглянуть на девушку, которая сумела охмурить моего братца. Она красивая? — Ахмет слишком разговорчив, при этом я знаю, что брат не любит болтать попусту.

В гостиной вокруг Девы с Ричардом толпятся все родственники, мама сидит рядом. Она держит внука на коленях. Судя по довольной мордашке малыша, ему нравится всеобщее внимание. Я переживал, что Рич будет капризничать, висеть на Деве, но сынуля отлично влился в большую семью Каюм, словно на генном уровне понимал: эти люди его не обидят, потому что они — его семья.

Перезнакомив Деву со всеми, я вынужден опять ее оставить, меня в сторонку оттаскивает Мигель, муж Анны, и интересуется прогнозами на биржевом рынке. К нашему разговору подключаются Ахмет, Азамат и даже Аман, а вот Али по-прежнему погружен в себя и не участвует ни в каких разговорах.

Вскоре нас приглашают к столу. В столовой все рассаживаются по своим местам, возле меня садится Дева, для Ричарда находят стульчик для кормления и ставят его около матери. Она выглядит счастливой, несмотря на то, что в глубине ее глаз прячется непонятная для меня печаль.

Не сразу я понимаю, что заставляет меня хмуриться и оглядывать всех присутствующих. И лишь через минуту замечаю, что место во главе стола пустует. Эта пустота, как нож в сердце. Мой взгляд перехватывает Анна, переглядывается с Али. Постепенно за столом стихает гул и становится слишком тихо. Так тихо, что от этой тишины закладывает уши. Опускаю глаза на пустую тарелку, не в силах посмотреть в сторону матери. Мне не хватает храбрости взглянуть на братьев и сестер и увидеть там ответ на вопрос: где отец? Нет сил даже злиться, просто чувствую в себе необъяснимое опустошение и гулкую пустоту. Мы дети, пока живы наши родители, когда теряем кого-то одного, мы сиротеем.

Не знаю, сколько времени длится всеобщее молчание, но почти все вздрагивают, когда слышатся уверенные шаги. Поворачиваю голову в сторону двери и облегченно вздыхаю, увидев в дверном проеме фигуру отца. Как же я рад обмануться в своих ожиданиях!

— Папа! — Али первый подскакивает со своего места, следом за ним Азамат, но отец одним жестом руки их останавливает. Братья садятся обратно.

— Простите за опоздание, вылет самолета задержали. — Отец проходит на свое место, расстегнув пиджак, опускается на стул. Обводит всех внимательным взглядом, улыбается.

Сразу исчезает гнетущая тишина. За столом возникает непрерывная болтовня сначала между невестками, потом подключаются и те, кто молчал до времени. Дева общается с Алией, в их разговор иногда вмешивает то Карина, то Сафина. Я стараюсь не выпадать из беседы, но поглядываю на отца. Он совсем ничего не ест, хотя его тарелка наполнена, пьет воду и выглядит изможденным, если посмотреть внимательно. Улавливаю момент, когда его взгляд направляется на маму, читаю по губам, как он ей говорит «все хорошо». Мама улыбается не только губами, но и глазами, но при этом осуждающе качает головой.

После ужина все разбиваются на маленькие группки и перемещаются в гостиную пить чай со сладостями. Убедившись, что Дева прекрасно проводит время в компании моих любимых невесток и сестер, иду на поиски родителей, которые внезапно исчезли из поля зрения. Проходя мимо малой гостиной, где обычно уединяется мама, слышу голоса.

— Саид, ты меня своими выходками доведешь до гроба! — мама возмущается. Приостановившись, заглядываю в щель неплотно прикрытой двери. Отец сидит на небольшом диване, устало улыбается, наблюдая, как мама мечется перед ним, словно львица в клетке.

— Я хочу умереть дома. Ты должна держать меня за руку, пока мое сердце не остановится.

— Прекрати! Слышишь меня? Прекрати нести эту чушь! Ты обещал мне жить долго и счастливо! В конце концов, Саит вернулся, привез внука. И девушка его очень милая.

— Саит не вернулся, он всего лишь приехал в гости. Не обманывай себя, Аля, не тешь себя пустыми мечтами.

— А вдруг передумает… — Голос мамы неожиданно затихает. Я вижу, как она присаживается рядом с отцом, кладет ему голову на плечо, а он ее обнимает и целует в макушку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отступаю от двери назад, с гулко бьющимся сердцем захожу в соседнюю комнату. Это библиотека с фортепьяно. Подхожу к окну и прижимаюсь разгоряченным лбом к прохладному стеклу. Ком в горле мешает дышать, в глазах непривычная влага. Я, конечно, понимал, что отец у меня не молодой, но никогда не задумывался о том, что однажды могу приехать домой и не обнаружить его. Не думал и о том, что мама так сильно по мне скучает, тайно мечтая о моем возвращении домой. С одной стороны, меня всегда тянуло в Дубай, я привык быть рядом с семьей, с другой стороны, у меня теперь есть своя семья, которая осела в Лос-Анжелесе. И помня нежелание Девы пересекаться с отцом — она все еще таит на него обиду за прошлое — я не считаю себя в праве настаивать на изменении ее решения.

— Саит? Почему ты тут один? Уединяться в библиотеке надо с девушками, — раздается за спиной насмешливый голос отца. Поспешно вытираю глаза, оборачиваюсь. Он прищуривается и недовольно поджимает губы.

— Чего глаза на мокром месте?

— Соринка попала.

— Соринка? Хорошо, что не бревно.

Его насмешка заставляет улыбнуться. Отец подходит к креслу и устраивается поудобнее, жестом руки просит сесть напротив него на диване. Нам не суждено побыть вдвоем, потому что в библиотеку заглядывает Анна, увидев нас, заходит. Следом за ней тут же подтягиваются Алия, Азат и остальные братья. Сразу же становится тесно, но все умудряются найти себе место.

— Давно мечтал, чтобы все мои дети собрались под одной крышей. Последние годы это была трудновыполнимая задача.

— Заметь, сегодня даже не твой день рождения! — Анна оказывается возле кресла отца, присаживается на подлокотник. — Мы за тебя переживали, пап.

— А что случилось? — вдруг спрашивает Азат, и я понимаю, что о недомогании отца не знает еще и младший брат, а вот Алия выглядит так, словно давно в курсе.

— Были проблемы со здоровьем, но сейчас все хорошо.

— То есть, не случись у меня травмы, я бы мог тебя не увидеть? Все знали, что ты лежишь в больницы, а я… — Азат выглядит недовольным и обеспокоенным и немножко злым. И я разделяю его настроение. Мы бы с ним могли просто не успеть попрощаться с отцом.

— Если бы ситуация ухудшилась, тебя и Саита предупредили бы, но врачи дали обнадеживающие прогнозы. На свадьбе будущих внуков я вряд ли погуляю, а вот на ваших, — отец смотрит сначала на Алию, потом на меня и Азата, — на ваших — вполне вероятно, если вы с этим не будете затягивать. Но я хотел не это сказать… — Задумчиво замолкает, заставляя нас перестать дышать и обратиться полностью в слух.

— Я хочу, чтобы после моей смерти, неважно, когда она случится, вы оставались дружны между собой, как сейчас. Вы единое целое, вы команда, среди вас нет ни одного запасного игрока, каждый на своем месте. Берегите и поддерживайте друг друга независимо от того, кто где находится. Запомните, дружная семья — это самые прочные узы всей жизни, мощная сила, которой ничто и никто не сможет противостоять. И помните, папа всегда будет рядом с вами.

Глава 41. Дева

Как можно плакать из-за слов человека, который, по моему мнению, не заслуживает моих слез и даже минуты внимания? И все же я стою под дверью и реву, как дурочка, слушая наставления Саида Каюма своим детям. Он их любит, он за них будет до последнего стоять горой и использовать все допустимые и недопустимые способы защиты. Почему-то именно сейчас я ставлю себя на его место и представляю, как бы я поступила, если бы моему мальчику что-то угрожало. Неугодную невестку первая бы затоптала ногами, если бы только почувствовала намек на угрозу спокойствию моего сына. Конечно, обида все еще во мне, но я уже не так категорична.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Поспешно вытираю ладошками мокрые щеки и ретируюсь в гостиную. Вот в чем действительно заслуга Саида Каюма, он создал крепкую, дружную семью, где даже невестки относятся друг к другу, как к сестрам.