Скверная жизнь дракона. Книга третья - Александр Костенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Единственное, что можно сделать без ножа, оставленного в преддверье скверны: вырвать язык из трупа, но это крайне утомительно. Пятьдесят метров надо сначала наматывать на посох как на бобину, а потом приложить немало усилий, чтобы вырвать язык с корнем из искорёженного лба. И сразу же бежать к чёрной тряпке за ножом.
Скверна поглощает не только предметы, но даже трупы собственных порождений. Медленно, в зависимости от порождения, но процесс так или иначе идёт. Это только за древнями приходят крабы, а вот остальные всасываются порченым местом. Труп скверного кабана исчезает где-то через три дня, а выпотрошенный кошак будет валяться неделю — но они всё равно распадутся на атомы. Вот только с разделкой шестиногого порождения стоило торопиться по другой причине.
Те самые преграды, в которые упиралось шило — самое ценное. Даже мелкая крупица стоит жизни.
В отличие от других порождений и простых животных, разделка который всегда начинается с живота — шестилапая кош разделывается со спины. Обрезать шкуру вокруг рта, длинной практически в метр и усеянный клыками. Потом прорезать линию до головы и гибкого хвоста скорпиона и аккуратно стянуть кожу руками, не используя нож. И всё время моргая, отгоняя подступающие слёзы, и отплёвываясь от тошнотворного запаха. Хорошо хоть на ногах порождения лишь короткий подшёрсток с костяными пластинами, которые можно игнорировать.
Сняв шкуру со спины и боков — я сделал длинный разрез рядом с шишкой, в которую воткнуто шило, и отплевался от мерзотного запах. Расширил разрез и ещё раз отплевался. Закатал рукав и невольно скривился от предстоящего.
Первая шишка — уплотнение размером с мячик для пинг-понга. Следующая уже как мячик для гольфа, а третья размером с мячик для тенниса. Нащупав последнюю, я прошёлся по ней пальцами, обрывая ногтями крепящие шишку к телу склизкие связки. Потом вернулся обратно ко второй шишке и также оборвал все связки. К первой. И аккуратно вытащил шило вместе с нанизанными плотными сгустками. Красная оболочка с золотыми полосками радовала взгляд, но нос окончательно заложило от аромата помойки. Я как можно скорее пошёл в сторону снега и лишь аккуратно положив этот скверный шампур на мягкую белую подстилку — получил возможность отдышаться и вытереть руку, перемазанную ихором золотого цвета.
Оставшаяся часть шкуры была срезана относительна быстро. Заодно отчекрыжил скорпионов хвост: в прошлый раз он испарился, но вдруг сегодня повезёт?
Солнце клонилось к горизонту, примешивая к белому снегу желтоватый оттенок. Половина пути до пещеры уж точно пройдёт во тьме зимнего вечера, в вечернем холоде и я буду мёрзнуть, несмотря на три слоя одежды. А я не люблю мёрзнуть.
Около воткнутой в снег палки с чёрной тряпкой меня поджидал сюрприз. Последняя партия коконов оказалась вполне удачной. Из пяти мицелиевых рулетов осталось два, и даже один корень был. К тому же, от гусеницы осталась одна жемчужина, два сегмента и с десяток лапок. До испарения языка оставалось не больше получаса, так что я стал собираться. Обычно рулеты от коконов я очищал сразу, чтобы лишний груз не тащить, но сейчас нет времени: хотелось как можно быстрее оказаться в пещере.
Идя по тропинке, протоптанной утром, я как самое жадное существо едва передвигал ногами и проваливался при каждом шаге по пояс. Практически пятнадцать кило на спине, шило с шариками в левой руке, а на правое плечо давило восемь килограмм из-за намотанного языка.
Вскоре стало чуть полегче, и радостней. Язык не испарился, лишь иссох с пятидесяти метров до двадцати, а толщина уменьшилась с двух фаланг пальца до одной.
Через два часа я едва не бежал к пещере, захлёбываясь от радости, даже подъём по горной тропе остался незамеченным. Я забежал во внутреннюю пещеру и растерялся не понимая, за что браться первым: шило, рамка, бобина с языком, шило, бобина… За что мне это наказание? Чего-то одного, всего лишь одной запчасти от порождений достаточно, чтобы я сиял от счастья — но не столько же! Откуда этот аттракцион невиданной щедрости? Неужели небо сжалилось над бедным мной? Вряд ли. Я более чем уверен, что всё это — лишь прелюдия к чему-то крайне нехорошему.
Первым делом занялся содержимым шарообразных сгустков с твёрдой оболочкой красного цвета, с неё пропали золотые полосы. Сухие крупинки бледно-розового цвета глухо рассыпались в одну из оболочек ореха, воздух наполнился едва уловимыми пряными нотками. Аккуратно подцепил одну из крупинок и положил в рот. Солёный вкус пробежался по языку, а глотку прогрело нечто перчённое. Вот то, чего так нахватало на скверном материке — приправа.
Соль и перец. Это второй раз, когда получается добыть скверные специи. В первый раз я не знал, как правильно добывать кошаков, содержимое сгустка рассыпалось на землю и получилось сохранить лишь малую щепотку. Зато теперь я целый месяц буду наслаждаться прекрасным вкусом.
Вторым делом я размотал скукоженный язык, разрезал его на метровые части и положил на один из стеллажей, а один маленький кусочек отправил в рот. Немного резиновое и жестковатое, но вкуснейшее мясо со вкусом копчёной курицы. Самое то сантиметров тридцать порезать мелкими кубиками и сварить вместе с содержимым коробочки.
Вопрос: зачем лазить по горам, искать козлов или других животных, если в защитном лесе ходят шестиногие кошаки? Практически три килограмма наивкуснейшего мяса можно получить без особых трудностей.
Но главное, что оставляет после себя кошак — шкура с золотистым мехом. Четырёхметровое полотно с шириною в метр сжалось в два раза. Усохла кожа, но количество золотистых волосинок осталось прежним и на квадратный сантиметр их теперь в два раза больше. Мех стал настолько густым, что его невозможно продавить: пальцы застревают, так и не добравшись до слоя кожи. Если получится добыть ещё одного кошака, то всенепременнейше сделаю тёплые штаны и ботинки, а пока золотистое полотно лучше убрать в сторону.
К двум имеющимся жемчужинам добавилась третья, а к груде лапок от хитиновых гусениц — семь новых. Что с ними делать ума не приложу, но раз остаются, значит — для чего-то нужны. Но что точно применяется от гусеницы, так это оболочки сегментов тела. Достаточно очистить от коричневых щетинок, осмолить над огнём, промыть водой и можно наслаждаться похрустывающим десертом со вкусом апельсина.
Ещё остался корень и два мицелия. С корнем всё просто — он как картошка. Чистится как картошка, режется на кубики как картошка, пахнет как картошка и на вкус тоже как картошка. А вот оставшееся от мицелия сырым есть нельзя. Хотя, при особом желании можно, даже всенепременнейше необходимо — если зубы лишние. Я с прошлого мира запомнил гадкую конфету, предназначавшейся для выдирания пломб… как её звали-то… Рубиновый закуточек? Серебряный замочек? Неважно, главное — по сравнению с мицелием та конфетка лишь не вредящий зубам кусочек сахара. А этот мицелий я от зубов отдирал полдня, и все полдня ходил с закрытым ртом. Прекрасное средство для похудения: заклеил пасть и весь день не ешь.
Если белёсую тонкую трубку мелко порезать, закинуть в котелок вместе с кусочками языка и содержимым коробочки, добавить специи и немного воды — то через полчаса получится наивкуснейшее рагу. Трубка по вкусу напоминает хлеб, и так же прекрасно впитывает воду. Через полчаса рагу загустеет так, что ложка встанет колом.
Пока ужин готовился, я вновь проверил кольца из кожицы зелёного цвета. За день они ещё немного сжались и уже не так сильно пружинили. Если всё верно рассчитано, то их можно использовать и в качестве обмотки на посох, и как специальное крепление для метровых палок. Всё же двухметровые палки сквозь скверный лес тащить довольно сложно.
Если так подумать, то до весны у меня дел невпроворот. Лог.
Уровень: 21
Опыт: 21987/22000
Осталось совсем немного, и я получу заветные пять очков характеристик и сразу же вложу получившиеся двадцать пять очков в Интеллект. Потом понадобиться ещё один уровень, а то умения не на что изучать будет.
Нужен «Адреналин» и что-нибудь боевое: «Мощный удар», «Пинок», «Лоу-кик», «Удар локтем» или другое. Следует так же попробовать открыть хоть какое умение для посоха. Я точно помню, что в прошлом мире существовал навык «Удар щитом»… Нет,
