Virtual, или В раю никого не ждут - Александр Смоленский

…Был уже поздний вечер, и Широков не пошел к Ирине, предпочтя оставить выяснение отношений «на потом». Ему еще предстояло зализывать раны в семье.

Глава шестая,

в которой на «Королеве морей» случается серия загадочных взрывов, но не столько это пугает героев, сколько неизвестность. Тем более, что на борт океанского лайнера поднялись еще не все участники событий

Ирина Солье нервничала. Пошел четвертый день после той упоительной ночи. Теперь словно кошка пробежала между ними. Хотя себя виноватой Ирина не считала. Кто решил экспериментировать именно с ее образом? Широков и виноват. Кто виноват во всей истории с Мишкой? Сам Широков и виноват. И несмотря на это, Ирину жутко злило, что именно Виктор усиленно изображает из себя обиженного.

Она не могла знать, что Широков встречался с Готлибом и тот, по сути, взял ее в сообщники, или, если выражаться более жестко, в заговорщики. Если бы она знала американца в лицо, то, возможно, и сама догадалась, кто стал виновником их четырехдневной размолвки. Но тучный, молодящийся старикан, важно прогуливающийся по VIP-палубе, которого она заметила сразу после отплытия с Сицилии, никак не идентифицировался в голове с тем самым таинственным меценатом Готлибом.

Между тем растревоженный неожиданным появлением заказчика компьютерной игры и его странными намеками на дальнейший ход событий Широков большей частью проводил время в своей каюте за ноутбуком и мысленно благодарил бога, что Готлиб его не дергал.

Ирина как-то тоже незаметно отошла на второй план, поскольку он не представлял, как в дальнейшем себя с ней вести. Пускаться в занудные выяснения отношений Широков принципиально не желал. Тем более, что он, пожалуй, наконец, впервые, всерьез задумался о судьбе собственной программы. Слишком уж много вокруг нее странных событий. А то, что они надвигаются, Виктор в последнее время уже стал ощущать пуповиной.

Былые ощущения от работы над программой, как нечто приятное, праздничное, значительное, еще не так давно наполнявшее его, как пивной бокал, через стенки которого перехлестывает аппетитная пена, бесповоротно ушли в прошлое.

Широков все чаще и чаще в мыслях стал возвращаться к разговорам с Духоном и Мацкевичем, все больше и больше соглашаясь с ними в том, что не так все просто. И ключевой момент во всех этих размышлениях один – кому и для чего понадобилась программа?

Кому и для чего?! Тем более, что заложенная им самим формула счастья в его собственном экспериментальном примере оказалась неэффективной. А тщетные усилия минувших дней переписать программу заново или хотя бы принципиально изменить некоторые подходы, заложенные в ней, оказались тщетными. Подобная беспомощность выводила из себя больше всего.

Казалось, он убедительно доказал, что в виртуальной программной среде действительно можно с поразительной точностью воспроизвести запахи, звуки, световые оттенки, чувства и эмоции и в итоге добиться полного эффекта присутствия. Он научился выплескивать адреналин в кровь, а затем млеть от счастья или, наоборот, терзаться раскаянием, томиться, метаться, ненавидеть. И снова любить…

Ну и что с того?! Техническая победа.

Тот же виртуальный секс, который он себе персонально устроил, всего лишь удовольствие без обязательств, без малейшей доли ответственности. Для него это обернулось сказкой, а для Мишки – трагедией. И виной всему воображение – та самая не очень-то и обязательная частица человеческого «Я» – любовь. Даже не любовь, а секс по умолчанию, потому что так принято, так надо…

И мало ли, что все абстрактно и условно! Весь мир в известной мере – условность. Он лишь на первый взгляд кажется единым, а на деле у каждого он свой. У женщин и у мужчин, у детей и у взрослых, у красивых и уродов, у черных и белых. Нет индивидуума – нет и мира вокруг него. Ни реального, ни виртуального.

Виртуальная среда, которую он сумел построить, – это тот же набор чувств, эмоций, ощущений! Оболочка, открывающая возможность воспроизводить то, о чем человек думает, мечтает. Однако и повседневная жизнь – тоже оболочка, которую просто труднее пробить и которой сложнее управлять. Впрочем, это всего лишь вопрос времени. Современный человек, вконец замученный собственным бытием, добровольно превращается в робота, отдавая себя в рабство собственному комфорту. Тогда велика ли разница – оказаться рабом программы или общественных прихотей?

А если и то и другое совместить?!

Многие и так уже проштампованы номерами мобильных телефонов, логинами, паролями, и нэнэнами. Некуда спрятаться, убежать, чтобы остаться наедине с собой. Так и живет человек в этой единой для всех виртуальной среде под своим личным номером, но не тем, что присвоен Всевышним, а тем, который определен неким техническим учетчиком – оператором Сети. Скажем, под кодом 510 00 10. Чем не концлагерное клеймо, только более благозвучное?!

Виктор вдруг понял, что в каюте, где он почти что бредит, уже давно звонит внутренний телефон. Неужели она?! Опять гадания… Она – не она. Все сначала?

– Ты долго еще будешь сидеть взаперти? – раздался в трубке агрессивный голос жены. Что-то на нее не похоже. – Дома меня мучил, теперь Мишку. Уже и на судне умудрился устроить Силиконовую долину. Квартиры мало?! Надо было для этого еще в круиз отправляться!..

Широков грохнул трубку на место. Вот достала… Ее уже никакая программа не исправит. Лучше б продолжала крутить свой роман с этим «наушником» Готлиба – Доллоганом. Все одно было б спокойнее.

Опять Программа?! Но разве его, Широкова, она исправит? Куда там! Ведь это она довела его до такого состояния. Еще совсем недавно Виктор об этом не задумывался. А теперь? Получается, она крайне опасна даже в его собственных руках! Тогда что будет с ней в чужих руках? Опаснее наркотика. Так же затягивает, совращает легкой, доступной эйфорией счастья. И если даже он, ее создатель, потерял почву под ногами, куда убежать от нее рядовому пользователю? Тем более, что до какого-то момента он будет беззаботно воспринимать ее просто как увлекательную компьютерную игру. Хотя он, собственно, и писал ее как игру! Может, повеситься, если кругом виноват только он? Боже! Как же он устал.

Широков в сердцах захлопнул ноутбук. Если бы эту дикую игру можно было вот также просто «захлопнуть»! Хотя, стоп! Программа пока доступна лишь заказчику, она еще не дошла до потребителя. Стало быть, еще не все потеряно. Ее нельзя распространять в таком виде! В ней отсутствуют тормоза! Тот самый защитный механизм, который автоматически заблокирует ее в случае, если пользователь полностью утратит над собой самоконтроль. Именно над этим и надо сейчас сосредоточиться. И никого не посвящать. Пусть не сегодня, не завтра, но послепослезавтра он допишет программу и защитит пользователя от сумасшествия…

Широков представил, как он это сделает: незаметно встроит приложение, действующее как вакцина против подавления воли. Нечто вроде компьютерного вируса, но не деструктивного, а способного отрезвить пользователя перед соблазном, словом, помимо его воли, вывести из виртуальной эйфории. Может, это и с Мишкой сработает.

При мысли о сыне Широкову вновь стало тяжело на сердце.

Сознание того, что Ирина Солье не просто виртуальный образ, а реально существует, причем не где-нибудь, а здесь, на теплоходе, выматывало мальчишку, выворачивало наизнанку. Ведь все, что происходило между отцом и ею, могло повториться в любую минуту. Миша был почти уверен, что добровольное заточение отца в каюте всего лишь маневр, чтобы усыпить его бдительность, чтобы новая встреча с Солье осталась для него незамеченной.

Какие же они глупые, эти взрослые. Не понимают, что он больше никогда не будет подсматривать. И одного раза было достаточно, чтобы расстаться с любовными иллюзиями. Да и тогда все получилось случайно.

Он вспомнил, как в сумерках издали наблюдал за отцом, беседующим с этим пожилым американцем – Содетски. Кажется, так называл его фамилию отец. Слов было не разобрать, да Мишка особо и не старался.

Именно в этот момент Миша уловил рядом с собой до боли знакомый аромат. У поручней стояла молодая женщина. Элегантное легкое платье, открытые босоножки на тонких каблуках, непринужденная поза. Казалось, она любуется вечерним океаном. Рассмотреть лицо было невозможно, однако каким-то необъяснимым внутренним чутьем Миша угадал: это она! И она тоже подсматривает за отцом.

Он попытался подобраться к ней поближе, но волшебная фея стремительно растворилась в темноте. Однако воздух еще хранил легкий аромат ее духов и служил невидимым ориентиром. Мишка успел заметить, как в конце коридора порхнуло платье. По обе стороны тянулись каюты пассажиров первого класса. Кругом было пусто. Он пошел вдоль дверей, и аромат постепенно выветрился, уступив место смешанному запаху дорогих ковров и дубовых панелей.