Под солнцем свободы - Франц Финжгар

Евнух потоптался на месте и униженно попытался выпросить денег.

Эпафродит даже не взглянул на него. Сухим пальцем он указал ему на дверь.

- Ну, а ты знаешь теперь что делать? - повернулся он ко мне.

- Знаю, господин!

- Тогда ступай в подвал и представь себе, что в сундуках не золотые монеты, а сухие листья!

Эпафродит запахнул хламиду, повернулся и вышел. Я же беспрекословно принялся выполнять приказ господина.

На рассвете я выехал из города в страну варваров и там стал вербовать воинов в свой отряд. Как увижу широкие плечи, могучую руку или крепкий торс, - останавливаюсь и пускаю в ход золотые. Мешок с монетами худел; к вечеру следующего дня я потратил последний золотой, наняв на него сорокового воина. Я увел всех их в чащу, и там мы разложили костер. О отец, видел бы ты эти лица, эти мускулы, эти спины! Прирожденные гладиаторы! Оборванные, полунагие, разбойники и тати по призванию, лишенные крова и родных! Клянусь Юпитером, если б нас увидела когорта гоплитов из войска Велисария, они остались бы на месте, не успев выхватить мечи из ножен. Словно разверзлась земля и ад выплюнул моих воинов. Они почти не умели говорить. Только хрипло ржали, выражая свои мысли гримасами, жестами, всем своим видом. Дружелюбия между ними и в помине не было, они готовы были перегрызть друг другу глотку за плод инжира. Я приходил в отчаяние. Но одно тесно связало их - золото и лютая ненависть к Византии. Когда я рассказал им, что в случае успеха мы спасем дочь несчастного отца, дадим пощечину самому Управде и плюнем в лицо императрице, они вдруг стали монолитом. Пламя мщения вспыхнуло и поглотило все прочие страсти: встав на колени перед костром, они поклялись Христом и всеми богами, что будут беспрекословно повиноваться мне и и биться до последней капли крови и что скорее проглотят язык, чем дадут ему произнести слово предательства.

На другой день я тайком доставил отряду оружие: несколько мечей, секир и копий. Я снабдил людей пищей и пообещал на десятый день после победы на этом самом месте заплатить им золотом. Потом поодиночке я отослал их лесом в Топер. Сам же на коне помчался вперед, чтобы разыскать Спиридиона.

- Ну как? - спросил я евнуха, у которого лихорадочно блестели глаза, когда он дрожащими руками пересчитывал выручку.

- Мошенник! - пробормотал Радован. - В такую минуту он считает деньги! Все скопцы - мошенники!

- Ну как? - повторил я, ибо в первый раз Спиридион не услышал меня. Он сгреб монеты скрюченными пальцами и оперся грудью на край прилавка.

- Завтра ее увозят! Рустик стоит на своем!

- Ах он вонючий пес!.. Ты дал евнуху в зубы? - перебил Нумиду Радован.

- Нет. Но наутро Спиридион разыскал Кирилу и привел ее ко мне. Он потратил на это столько денег в претории, что расплакался, возвратившись домой. Но все было сделано отлично. Кирила выскользнула якобы купить еды на дорогу и украдкой пришла к Спиридиону.

- Что с ясной госпожой? Едет ли она? - спросил я.

Рабыня зарыдала и упала к моим ногам.

- Нумида, ой, Нумида, спаси ее, спаси ангела.

- Я спасу ее! Но ей надо оттянуть отъезд еще на два дня.

- Невозможно, сегодня после полудня ее увозят. Помоги, Христом богом заклинаю тебе, помоги! Феодора убьет ее!

Кирила захлебнулась в отчаянном рыданье, но ни одной слезинки не выкатилось из покрасневших глаз ее на бледное измученное лицо.

- О взгляни на меня! Душа покидает мое тело от горькой печали. А пресветлая госпожа... море тоски, горькой как полынь, затопило ее сердце. Всю ночь мы не сомкнули глаз перед иконой богородицы, зажигали лампады перед Спасителем, но нет спасения, нет помощи! Нумида, если ты не в силах спасти нас, то лучше убей. Грех тебе простится, и мы обе, как голубки, полетим отсюда.

- Не греши, сирота! Твоей госпоже еще два дня нельзя пускаться в дорогу. А через два дня вы будете спасены, у нас все готово для этого.

- Два дня, - повторила Кирила и, словно скошенная тростинка, опустилась на пол.

И тут вдруг озарило Спиридиона.

- Придумал! Я знаю, как помочь! - воскликнул он.

Отчаявшаяся Кирила умоляюще взглянула на него.

- Дворцовая тайна! - сказал евнух, отыскивая в шкатулке какие-то мелкие зернышки. - Пусть Ирина проглотит одно такое зернышко, и она погрузится в сон, подобный глубокому обмороку. Тогда Рустик не сможет везти ее. Я заработал кучу денег в Константинополе у придворных дам на этом волшебном зелье.

- А это не яд? - спросила Кирила и трепетными пальцами потянулась к зернам.

- Нет, клянусь господом, нет! Оно - безвредно. Но это тайна, недоступная даже первому врачу самой августы. Сколько раз я обманывал двор этим снадобьем! Сколько встреч устроил, какие награды получал!

Кирила ушла с чудодейственными зернами, я - за ней. Долго слонялся я вокруг претория. В полдень у ворот остановилась роскошная двуколка. Ее сопровождали легковооруженные воины. Пот прошиб меня, ноги подогнулись в коленях, так что пришлось присесть на камень. Сейчас Рустик увезет ее, подумал я. Зернышко не помогло. Все напрасно! Из дворца ее уже не спасти. Я вспомнил о просьбе Кирилы. Ужас охватил меня при мысли о том, что я мог бы поднять руку на этого ангела. И все-таки спасения нет! Может быть, мне мчаться за город и ждать их в засаде? А потом вскочить на двуколку, сбросить возницу и ускакать. Нет, так не уйти. Солдаты догонят.

Время летело. Голова словно налилась свинцов. Сердце колотилось, перед глазами клубился туман. Прошел час. Из претория выбежал раб. За ним офицер. Вот от что-то крикнул охране. От страха и тягостного ожидания я оглох и не мог различить его слова. Однако увидел, что солдаты хлестнули коней, экипаж закачался, и они ускакали одни, без Ирины. Силы вернулись ко мне, тьма рассеялась, я принялся шептать молитвы. Вскоре раб возвратился, с ним шел врач.

Спасена!

Я бегом кинулся к Спиридиону. Мерзок мне был этот скареда, но сейчас я упал перед ним на колени и стал целовать его сандалии. Я хохотал от радости, и слезы лились у меня из глаз. Не знаю, то ли в самом деле я так люблю Эпафродита и Ирину, то ли стало жаль самого себя, но тут я просто обезумел от радости. Если б ее увезли, я бы подстерег Рустика и убил его. Таково было мое решение. А потом бы кинулся в море и пошел на дно, чтоб избежать позора.

В сумерках я вышел на лодке в море и пристал к пустынному берегу. Там, в условленном месте, к моему огромному удивлению, уже собралось больше половины нанятых мною варваров.

Не ожидая остальных, я осторожно провел их через заросли и ущелья, окружающие Топер, и, найдя глухое, удаленное от глаз местечко, поставил в засаде.

Охраны, сопровождавшей Рустика, можно было не опасаться. С горсткой моих варваров я, не задумываясь, пошел бы даже на византийских солдат. После этого я отправился к евнуху; туда, поблагодарить Спиридиона, уже прибежала Кирила.

- Передай госпоже, чтоб она попросила дядю выехать сегодня вечером. Пусть скажет, что ей легче ехать, когда спадет жара.

И снова я отправился морем за своими запоздавшими солдатами. Пришли все. Их я тоже отвел в засаду.

- Храбрые воины, - сказал я им. - Час близится. Вы уже заслужили свое золото. Но только половину. Вторую половину вы получите через десять дней. На ваших хмурых лицах пылает жажда мести. Мести тому, кто выпил из вас кровь и заставил пуститься в разбой. Благородны те разбойники, которые дерутся ради справедливости. Отец девушки, которую мы сегодня спасем, едва ушел живым от деспота. У него было немного денег, и деспот, это чудовище, решил погубить его. Отцу девушки удалось спастись, и сейчас он отдает последние деньги, чтоб спасти свое дитя. Дело, которое нам предстоит сегодня ночью, - не грабеж, не убийство, не воровство, не угон в рабство: сегодня святая ночь, ибо восторжествует справедливость!

По грубым лицам варваров прошло движение, в глазах сверкнуло пламя, они обнажили свои хищные зубы, стиснули кулаки, мышцы на их руках вздулись.

"Звери!" - обрадовался я и тут же испугался: стая голодных львов в пустыне вряд ли была бы опаснее этой толпы, несущей с собой смерть.

Когда совсем стемнело, мы разошлись по обе стороны дороги.

- Как только я хлопну себя по бедру, начинайте! Да смотрите, чтоб не прозевать! Когда я хлопну во второй раз, каждого солдата уже должна обнять Морана. Повозку не трогать! Она моя!

Мне никто не ответил, не возразил ни слова. Крепко стиснув оружие, они укрылись в засаде за кустами и деревьями.

И тут-то началась для меня настоящая пытка. Чем темнее становилось, тем больший страх охватывал меня. Отчаянье впилось в душу железными когтями. Вдруг Ирина не придет? Или варвары подведут? Вдруг наш план выдали Рустику? Продали ему за большие деньги? А если префект удвоит, утроит охрану? О, если б у меня было сто рук и в сто раз больше сил! Я отпустил бы с богом диких варваров и все взял бы на себя! А вдруг какой-нибудь солдат из охраны уцелеет и поспешит назад в Топер... В погоню за нами поднимется весь гарнизон. И тогда нам не уйти. Они отнимут Ирину, обнаружат след Эпафродита...