Том 10. Дживс и Вустер - Пэлем Вудхауз

Прародительница, напротив, ожила, как цветик под влагой из лейки. Не то чтобы она была очень уж похожа на цветик, но вы меня понимаете.

— Что?! — воскликнула она.

— Да, мадам, все эти подробности содержатся в клубной книге. Бингли обрисовал их вполне исчерпывающе. В то время он придерживался крайне левых взглядов и, мне думается, получил немалое удовлетворение, занося на бумагу сведения, порочащие такого богача, как мистер Ранкл. С таким же смаком он пишет о том, как мистер Ранкл, имея все основания опасаться нового срока (на сей раз за мошенничество с недвижимостью), махнул рукой на деньги, которые он внес как залог своей явки в суд, и выехал из страны.

— Бежал от правосудия?

— Совершенно верно. Наклеил фальшивую бороду и пересек канадскую границу.

Прародительница испустила глубочайший вздох. Если ее глаза в тот миг не были похожи на две звезды, то я уж и не знаю, что на них похоже. Не будь ее последние танцевальные опыты достоянием столь давнего прошлого, она, наверное, прошлась бы по комнате в залихватской чечетке. Ее нижние конечности дергались так, словно ей стоило больших усилий усидеть на месте.

— Так, — сказала она. — Интересная будет новость для тех, кто заведует рыцарскими титулами. «Ранкл оказался рецидивистом? — спросят они. — Хороши бы мы были, если бы присвоили ему титул. Ребята из оппозиции штаны бы с нас спустили». Вчера мы обсуждали с вами, Ранкл, вопрос о деньгах, которые вы давным-давно должны были отдать Таппи Глоссопу. Пройдемте ко мне в будуар и покалякаем об этом еще разок.

На следующий день с раннего утра стояла ясная погода — точнее говоря, можно предположить, что она стояла с раннего утра, ибо я проснулся много позже. Когда я наконец продрал глаза, солнце сияло вовсю, природа ласково улыбалась, и Дживс был тут как тут с завтраком на подносе. Кот Гас, который почивал поблизости на кресле, пошевелился, открыл один глаз и совершил дальний прыжок из положения сидя прямо ко мне на кровать, не желая, видимо, оставаться в стороне от событий.

— Доброе утро, Дживс.

— Доброе утро, сэр.

— Погода как будто ничего.

— На редкость теплая, сэр.

— Улитка в поднебесье, синичка на листе[91] — или наоборот? Не помню точно, как вы говорите в подобных случаях Судя по запаху, вы принесли селедку.

— Да, сэр.

— Выделите Гасу его долю. Селедку он предпочитает есть из мыльницы, а блюдце лучше оставить для молока.

— Слушаюсь, сэр.

Усевшись в кровати, я утопил спину в подушках. Я ощущал глубочайшую умиротворенность.

— Дживс, — сказал я, — я ощущаю глубочайшую умиротворенность. Помните, я сказал вам несколько дней назад, что у меня острый приступ эйфории?

— Да, сэр. Ваши слова вспоминаются мне очень ясно. Вы сказали, что вы на седьмом небе, и радуга висит у вас через плечо.

— Нынешним утром дело обстоит сходным образом. Мне кажется, вчера вечером все вышло как нельзя лучше. А вам?

— Да, сэр.

— Вашими усилиями.

— Мне очень приятно слышать это от вас, сэр.

— Надо полагать, прародительница достигла удовлетворительного соглашения с Ранклом?

— В высшей степени удовлетворительного, сэр. Мадам только что известила меня, что мистер Ранкл был чрезвычайно сговорчив.

— И Таппи с Анджелой могут пойти, как говорится, под венец?

— Как я понял со слов мадам, они сделают это очень скоро.

— А Медяк и М. Гленденнон, может быть, в эту самую минуту заключают брак в регистрационном бюро.

— Может быть, сэр.

— А Споду засветили в глаз картошкой и, надеюсь, больно засветили. Короче говоря, со всех сторон сквозь тернии продираются счастливые концовки. Жаль только, Бингли здравствует, как что-то там вечнозеленое, но нельзя требовать от жизни всего.

— Нельзя, сэр. Medio de fonte leporum surgit amari aliquid in ipsis floribus angat.

— He могу сказать, что хорошо понял вас, Дживс.

— Я процитировал римского поэта Лукреция, сэр. Примерный перевод таков: «Из глубины этого источника радости вздымается горечь и душит ее даже среди цветов».

— Кто, вы говорите, это написал?

— Лукреций, сэр. Годы жизни с 99-го по 55-й до нашей эры.

— Угрюмый субъект.

— Его взгляд на мир был несколько мрачноват, сэр.

— И все же, если отвлечься от Бингли, можно сказать, что радость владычествует безраздельно.

— Очень колоритно сказано, сэр.

— Я это не сам придумал. Прочел где-то. Да, я считаю, мы можем утверждать, что все на свете более или менее ладненько. За одним исключением, Дживс, — сказал я более серьезным тоном, подкладывая Гасу селедки. — В бочке меда имеется ложка дегтя. Это расхожее выражение означает… не знаю точно, что оно означает. Видимо, имеется в виду ситуация, не внушающая особого оптимизма; но чем именно, позвольте спросить, мешает нам эта ложка дегтя? Какой от нее вред? И что такое вообще деготь? Однако вы, конечно, понимаете, к чему я клоню. Клубная книга по-прежнему существует. И это рождает тревогу, которая умеряет мой восторг. Мы видели, что она до отказа начинена взрывчаткой, и нам известно, как легко она может попасть в руки темных сил. Кто может поручиться, что какой-нибудь новый Бингли не выкрадет ее из кабинета секретаря? Я понимаю, что сжечь эту проклятую летопись вы не согласитесь, но не могли бы вы хотя бы уничтожить восемнадцать страниц, на которых фигурирую я?

— Я уже сделал это, сэр.

Я дернулся, как форель за мушкой, — к большому неудовольствию Гаса, который улегся спать на моем солнечном сплетении. Я почти лишился дара речи, но, спустя некоторое время, все же сумел вымолвить три слова:

— Тысяча благодарностей, Дживс.

— К вашим услугам, сэр.

Тетки — не джентльмены

Перевод с английского Н. Васильевой

Редактор И. Бернштейн

Я пел в ванне, помнится, это была ария тореадора из оперы «Кармен», и вдруг смотрю, у меня на груди пятнышки, такие розовые, как первый проблеск зари. Я разглядывал их с беспокойством, хотя вообще-то я не из тех, кто поднимает панику по пустякам, но я решительно не согласен быть пятнистым, наподобие пардуса, как выражается Дживс, а пардус — это, кажется, такая собака на букву «л».

— Дживс, — сказал я за завтраком, — у меня на груди появились пятнышки.

— Вот как, сэр?

— Розовые.

— В самом деле, сэр?

— Мне они не нравятся.

— Вполне понятная неприязнь, сэр. Позвольте спросить, они зудят?

— Вроде бы да.

— Я бы не рекомендовал их чесать.

— Тут я не согласен. Против пятнышек надо применять решительные меры. Вспомните, что сказал поэт.

— Сэр?

— Поэт Огден Нэш. Он написал стихи в защиту привычки чесаться. Кто такая Барбара Фритчи, Дживс?

— Это леди, сэр, которая стяжала себе известность во время войны между Севером и Югом в Америке.

— Женщина с сильным характером? И ей можно полностью доверять?

— Насколько мне известно, да, сэр.

— Так вот что написал поэт Нэш. «Барбару Фритчи воспеть я готов — любила старушка в бою потешиться: со знаменем шла на врагов и не боялась чесать, где чешется». Но я не ограничусь чесанием. Я обращусь к услугам опытного медицинского специалиста.

— Весьма благоразумное решение, сэр.

Трудность заключалась в том, что, если не считать кори, перенесенной в младенчестве, я никогда ничем не болел и знакомых врачей у меня не было. Но тут я вспомнил, что мой американский приятель, Типтон Плимсол, с которым мы обедали накануне вечером по случаю его помолвки с Вероникой, единственной дочерью полковника и леди Гермион Ведж из замка Бландингс, что в Шропшире, упомянул как-то в разговоре одного врача, который ему здорово помог. Я решил позвонить Типтону и узнать фамилию и адрес.

Типтон долго не брал трубку, а когда наконец ответил, то принялся возмущаться, что его разбудили ни свет ни заря. Но потом, когда он излил мне душу, я переменил тему и, в свою очередь, тоже излил ему душу, и тут он проявил участие и с готовностью сообщил мне необходимые сведения. Все разузнав, я вернулся к Дживсу.

— Я поговорил с мистером Плимсолом, Дживс, и теперь все ясно. Он настоятельно рекомендует, не теряя времени, обратиться к медику Э. Джимпсону Мергэтройду. По его словам, если мне требуется врач-весельчак, который, тыча в ребра стетоскопом, расскажет сначала анекдот о двух ирландцах по имени Пэт и Майк, а потом о двух шотландцах по имени Майк и Сэнди, то в таком случае Э. Джимпсон мне не подходит. Если же я ищу врача, который знает, как лечить пятнышки, то, бесспорно, именно он мне и нужен, он их изучил вдоль и поперек и лечит их с детских лет. С Типтоном, оказывается, недавно приключилась такая же беда, и Мергэтройд в два счета вернул его к жизни. Так что пока я переодеваюсь в более импозантные одежки, пожалуйста, свяжитесь с ним и узнайте, когда он сможет меня принять.