Шумерские ночи. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр

Магов в поход выступило тоже немало, хотя далеко не вся Гильдия. Креол решил не собирать со всех городов подмастерьев, от которых все равно проку чуть. Только мастеров — полсотни умелых, опытных мастеров, каждый из которых представил Гильдии Шедевр. А сверх того — семь магистров и три архимага, итого священная экца, шестьдесят кудесников.

И големы. Тридцать два боевых голема, созданных еще Менгске, еще для войны с Араттой. Тридцать третьим — царь-голем, тот самый колосс, что когда-то чуть не разрушил императорский дворец. После смерти Менгске он лет десять стоял посреди Вавилона мертвым истуканом, но в конце концов Креолу и Хе-Келю удалось подобрать к нему ключик и снова заставить двигаться.

От каждого шага гиганта весь мир будто подпрыгивал, и закладывало уши, и если войску случалось проходить близ какого селения, то люди высыпали из домов и стояли, прикрыв лица ладонями, в ужасе глядя сквозь пальцы на безграничное могущество императора и его магов.

Войско делилось на три части, и одну его часть возглавлял лугаль Ескерту, другую — царевич Лугальбанда, третью же — Верховный маг Креол. И громогласней всех выглядел лугаль, что и сам по себе был почти четырех локтей ростом, но еще и носил железный шлем-шишак, увенчанный гребнем, возвышавшим хозяина еще на пол-локтя. Именно он казался тут наиглавнейшим, а вовсе не царевич, не Верховный маг и даже не император, что ехал в запряженной ламассу крытой повозке и редко выходил на свет.

Божественный Энмеркар сначала даже не собирался идти в поход сам, но потом убоялся, что это последняя его война и вообще последняя возможность совершить что-то великое. Придворный маг варил ему укрепляющий настой, но тот уже плохо помогал. По вечерам, когда войско разбивало лагерь, в главном шатре собирались императорские ближники, и Энмеркар говорил с ними о государственных делах, делился опытом и мудростью.

— Мой царственный брат должен был понимать, что наносит тяжкое оскорбление, — говорил император, сидя у самого входа и глядя на звезды. — Значит, он либо ожидает нас и сам хочет помериться силами, но не хочет начинать войну первым, либо… либо он чрезмерно возомнил о себе и думал, что я утрусь.

— Фараон Мена не таков, как его предки, — сумрачно сказал Креол. — Пока был жив Гор-Тутмос, властителем Та-Кемет был он, а сменяющиеся во дворце фараоны только отправляли священные ритуалы. Но с его смертью все изменилось. Я слышал, что именно Мена, вступив на престол, помог Гор-Тутмосу уйти наконец в Кур. А Тхомертху… не берусь судить, государь, я давно не был в Та-Кемет.

Маг пожалел, что с ним нет Хе-Келя, чей отец был та-кеметским зодчим. В последнее время старый друг начал сдавать. Ему всего восемьдесят четыре, но он словно угасает изнутри, истончается на реальностном уровне. Возможно, слишком перетрудился, создавая для Шумера новые озера и поворачивая вспять реки.

Лет пять Хе-Кель еще протянет, но на войну его тащить незачем. Он все-таки не древний архимаг Арза, которого даже ослепшим использовали вместо катапульты, и многие куклусы обратились в пепел просто потому, что старик стоял к ним лицом. Магия Хе-Келя больше пригодна в мирной жизни.

Зато с Креолом отправились сын Хе-Келя и два ученика, один из которых — Гвебе, сын Шамшуддина. Они мастера, все трое, и мастера талантливые, им точно быть магистрами. Будущее шумерского Искусства в надежных руках.

И Хиоро, конечно. Ему ужасно не нравится происходящее, он вообще считает сражения уделом грубого дурачья, не людей, но обезьян. Особенно когда они затеваются из-за подобной чепухи, из-за того, что кто-то кому-то что-то не так сказал. Но он все равно отправился с Креолом, потому что может спасти много жизней.

Креол никогда не понимал Хиоро. Он великий маг и отличный друг… но он странный.

— Хиоро, ты же можешь просто взять и остановить сердца у сотен воинов, — вновь упрекал его Креол, кидая кости. — Свернуть кровь в их жилах. Повредить их мозги. Ты полностью властен над людскими телами.

— И я не собираюсь этим злоупотреблять, — ответил Хиоро, бесстрастно глядя на доску.

— Ты вообще никогда этого не делаешь. Даже когда нужно защитить свою державу.

— Креол, мой учитель говорил мне, что нельзя отнимать жизнь без крайней необходимости.

— Бизаль? — уточнил Креол. — Гишбар бы такого точно не сказал. Правда, Трой?

— Подтверждаю, — кивнул Трой, сидящий в другом конце шатра. — Батюшка знал, когда надо сохранить жизнь, а когда отнять.

— Жаль, что тебя он этому не научил! — немедленно вызверился Креол.

Ему до боли в костях захотелось содрать с Троя шкуру прямо сейчас. Не будь он в императорском шатре, в присутствии самого императора, его наследника и первого лугаля, маг точно бы не сдержался.

— Ну-ну, дядюшка, — улыбнулся ему Трой. — У меня тоже когда-то был сын… но что теперь вспоминать былое? Время все смыло и исцелило.

— Время ничего не смывает и не лечит.

Император переводил пристальный взгляд с архимага на архимага. Он знал, что Верховный и придворный маги смертно ненавидят друг друга, и его эта вражда безумно раздражала.

— Ваша вражда сейчас некстати, абгали, — произнес и царевич, изучающий с лугалем чертеж земель между Шумером и Та-Кемет. — Если вы убьете друг друга, торжествовать будет только Мена.

— Умер бы только Трой… — произнес Креол. — Но… я не стану делать того, что огорчит моего государя.

— И на том спасибо, — угрюмо кивнул император.

Так проходил почти каждый вечер. Креол и Трой против своей воли проводили много времени вместе — на глазах своего императора. Мудрый Энмеркар на этом настаивал, поскольку боялся оставить своих лучших магов без пригляда.

Но все когда-то заканчивается, закончился и великий поход в Та-Кемет. И конечно, он не остался в тайне, не стал для фараона Мены неожиданностью — а может, и прав был Энмеркар, что Мена начал готовиться к войне еще до того, как отверзлись его уста, чтобы изблевать хулу на потомка Шамаша.

Так было или не так — а только шумерское войско встретилось с фараоновым сразу после того, как оставило за спиной пески Амареи.

Это случилось в земле Биау, что посвящена лунному богу Сину. Не помогла даже хитрость Энмеркара, что повелел идти южнее, к морю Химер, а немного не доходя — вновь отвернуть западнее и пересечь море Идумейское в самой узкой его части. Креол приказал его водам разойтись именем Энлиля, и войско прошло по обнажившемуся дну, собираясь потом повторить то же самое в море Фараонов, и нагрянуть в Ме-им-пи с юга, откуда шумеров никто бы не ждал.

Но так не вышло, потому что их ждали еще в Биау. На склонах огромной горы разместились войска фараона, и вид оттуда открывался такой, что они, уж верно, хорошенько налюбовались тем, как расходятся воды и ползет потом по дну вражеское войско. Теперь же навстречу шумерам шагали стройные колонны гермотибиев и каласириев, ехали боевые колесницы, а в воздух поднимались всадники на грифонах.

— А, так вот почему море все время пыталось сомкнуться… — пробормотал Креол, выискивая среди далеких еще фигурок ауры магов.

— Что⁈ — резко повернулся Лугальбанда.

— Ничего. Я же удержал.

— Они выше нас, это плохо, — пробурчал лугаль Ескерту. — И у них грифоны.

— Ничего, справимся, — ободрил его Лугальбанда. — Командуй сближение, лугаль!

Когда войска сблизились настолько, что стало можно разглядеть перья на шишаках та-кеметских лугалей, император совсем посмурнел. Его царственный брат точно ждал гостей и на славу подготовился.

Вооружены та-кеметцы были примерно так же, как и шумеры. Такие же кожаные панцири, полушлемы, щиты, такие же луки, копья, дротики, булавы. Вот разве что секиры у них другой формы, да еще есть кривые метательные дубинки — бумеранги. Но это мало на чем скажется.

Зато та-кеметцев оказалось больше. Намного больше, почти вдвое. Конечно, им-то не пришлось пересекать треть Ойкумены, не пришлось преодолевать степи и пустыни, идти по морскому дну. Фараон явно пожелал сразиться с Шумером на своих условиях, у себя дома, а для этого сделал так, чтобы шумеры пришли к нему сами, пришли усталые и измотанные.