Вермахт «непобедимый и легендарный». Военное искусство Рейха - Валентин Рунов

На следующий день после этой беседы начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами позвонил командующему сухопутных сил и nonpoсил его переговорить с Гитлером по вопросу дальнейшего ведения операций. Следовало принять решение, которое определило бы исход войны. Следует ли после перехода через рубеж рек Днепр и Западная Двина поворачивать 2-ю танковую группу на юго-восток, а 3-ю танковую группу на северо-восток? Между тем все внимание Ставки Гитлера было обращено на группу армий «Юг», которой удалось добиться крупного успеха. Оба танковых корпуса, наступавшие на северном фланге, 7 июля прорвали за рекой Случь линию Сталина и открыли группе дорогу на Бердичев и Житомир.

Доклад командующего сухопутных сил Гитлеру состоялся только 8 июля. Сначала сопровождавший командующего начальник Генерального штаба привел несколько цифр: из 164 выявленных русских стрелковых дивизий 89 полностью уничтожены, 46 сохранили боеспособность, 18 находятся на второстепенных направлениях, а положение остальных 11 дивизий еще не выяснено. Затем разговор зашел о событиях на юге. Командующий сухопутными силами предложил провести операции, сообразуясь с наличием сил. По его плану 1-я танковая группа должна была развивать полученный под Бердичевом успех и, обеспечивая свой фланг от возможного удара с киевского направления, повернуть свои войска фронтом на юг с тем, чтобы в соответствии с директивой «Барбаросса» преградить противнику путь отхода через Днепр на восток. В противоположность этому Гитлер планировал захват Киева и крупное окружение советских войск на восточном берегу Днепра.

По основному вопросу: повернуть ли 4-ю танковую армию на юг или север – решения не приняли. Вопреки своему прежнему мнению, Гитлер полагал, что группа армий «Север» сможет наступать на Ленинград и выполнить свою задачу наличными силами. Он считал, что Москву и Ленинград следует брать не силами танковых соединений, а предоставить решение этой задачи военно-воздушным силам. Кроме того, Гитлер высказал мнение, что если 2-ю танковую группу придется повернуть на юг, то 3-я группа должна будет после выполнения задач, указанных в директиве «Барбаросса», остановить свое продвижение и прикрывать фланг 2-й танковой группы от возможных ударов противника с московского направления.

Этот разговор принес мало пользы. Однако два момента из него заслуживают внимания. Боевые возможности противника оценивались очень оптимистически. До настоящего времени только в одном месте удалось окружить крупные силы русских. Поэтому данные о 89 уничтоженных дивизиях являлись явно нереальными. Кроме того, главное командование сухопутных сил до настоящего времени, видимо, не учитывало резервов, находившихся в тыловых районах России. Спустя три недели количество выявленных дивизий противника возросло до 350.

Далее обращает на себя внимание тот факт, что Гитлер выступил в поддержку глубокого охвата на юге, рассчитывая использовать относительно слабые бронетанковые войска. Через три недели начальник главного штаба вооруженных сил, находившийся в штабе группы армий «Центр», по поручению Гитлера охарактеризовал глубокий охват как неправильный маневр. Но к этому вопросу мы еще вернемся. Новых приказов не последовало, и обеим танковым группам, входившим в состав группы армий «Центр», была предоставлена возможность действовать в соответствии с их собственными оперативными взглядами, которые вскоре сильно разошлись».

Политические цели высших руководителей Германии нередко не совпадали с целями, которые видело перед собой военное руководство. Поэтому нередко блестяще начатые войсковые операции не достигали логического завершения, превращаясь тем самым в политический фарс, посредством которого Гитлер хотел либо запугать своего противника, либо добиться военного успеха на другом направлении. Это касалось и перемены планов фюрера в отношении Москвы. Все тот же командир 3-й танковой группы генерал Г. Гот, участвовавший в наступлении на Москву осенью 1941 года, пишет:

«Ответ на предложение ОКХ, данный Гитлером 20 августа, вскрыл, наконец, его разногласия не только с главнокомандующим сухопутных сил, но и его советниками из ОКВ. Гитлер в резкой форме отклонил предложение главнокомандующего сухопутными силами, хотя сам 12 августа отдал приказ о взятии Москвы еще до наступления зимы. Теперь он поставил перед войсками совсем другую цель, о которой многократно упоминал как о возможности, но от которой все время отказывался: не Москва и не необходимость встречи с силами противника на пути к ней, а захват Крыма, Донецкого промышленного района и нарушение подвоза кавказской нефти являлись важнейшей целью ближайших операций.

Таким образом, Гитлер отказался от своей точки зрения, которой придерживался до сих пор и сущность которой определялась принципом: «Уничтожать живую силу противника там, где только возможно». Теперь главной задачей операций Гитлер считал достижение экономических целей. Однако сила действующей русской армии еще не была сломлена. Это доказывали все еще настойчивые и упорные атаки противника против войск группы армий «Центр». Рано было думать о том, чтобы захватить экономические ресурсы, необходимые русским для обеспечения новых воинских формирований. Здесь еще раз подтвердилась правильность слов Клаузевица о том, что для разработки хорошего плана операции большого мастерства еще не требуется. Главная же трудность заключается в том, чтобы при осуществлении этого плана остаться верным тем основным принципам, которые были положены в его основу. В данном же случае один принцип нарушили, а именно тот, согласно которому разгром русской армии должен предшествовать достижению экономических и политических целей. В директиве от 21 августа 1941 года, которая требовала перенесения направления главного удара с центра на юг, в обоснование этого важного решения говорилось:

«Благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате достижения линии Гомель – Почеп, должна быть немедленно использована для проведения операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям».

Таким образом, мы видим, что глава немецкого государства А. Гитлер, провозгласивший себя Верховным главнокомандующим, нередко управлял вооруженными силами с политической трибуны, игнорируя некоторые законы военного искусства и военной логики, чем вносил немалые проблемы в систему управления Вермахта. При этом нужно понимать, что высшим органом военного руководства Германии являлся полевой штаб А. Гитлера (Fiihrerhauptsquartier), где каждый день для обсуждения обстановки на фронте и принятия принципиальных решений собирались, кроме Верховного главнокомандующего А. Гитлера, следующие крупные управленцы:

–  начальник верховного командования вооруженных сил (Вермахта) (ОКВ);

–  начальник оперативного отдела ОКВ;

–  заместитель начальника оперативного отдела ОКВ;

–  начальник Генерального штаба сухопутных войск (ОКХ);

– начальник оперативного отдела ОКХ;

–  главнокомандующий военно-морских сил (ОКМ);

–  постоянный представитель главнокомандующего ВМС (ОКМ);

–  представитель ВМС при оперативном отделе ОКВ;

–  главнокомандующий Люфтваффе (ОКЛ);

–  начальник штаба Люфтваффе (ОКЛ);

–  начальник оперативного отдела Люфтваффе (ОКЛ);

–  личный адъютант фюрера и офицеры связи (адъютанты) от видов вооруженных сил, состоящие при Верховном главнокомандующем (от ВВС – полковник фон Белов).

Кроме того, на этих совещаниях присутствовали представители партийной канцелярии, Министерства иностранных дел, Министерства вооружений и военного производства, отдела печати, а по приглашению и командующие группами армий и воздушных флотов.

Следовательно, любое решение, которое принималось при столь широком и значительном представительстве, должно было быть не только глубоко и всесторонне осмысленным, но и хорошо согласованном между видами вооруженных сил и родами войск.

По воспоминаниям участников, эти совещания чаще всего проходили в дневное время. Они обычно начиналось с докладов об общем положении, которые делали представители видов вооруженных сил и ОКВ. Вначале все малозначительные решения принимались тут же в виде устных «приказов фюрера», которые позже оформлялись в письменном виде за подписью А. Гитлера, Б. Кейтеля, А. Йодля или начальника Генерального штаба сухопутных войск. Позднее оформление «приказов фюрера» А. Гитлера возложили на тот вид вооруженных сил, к которому эти указания относились. Но если приказ относился сразу к нескольким видам вооруженных сил – он готовился совместными усилиями за подписями Гитлера, Кейтеля и главкомов видов.

«Приказы фюрера» представляли собой прямые указания А. Гитлера, которые отдавались непосредственно войсковым штабам, нередко даже минуя их командование. По ходу войны количество «приказов фюрера» постоянно увеличивалось, что иногда вносило беспорядок в систему воинского управления.