Как я пришел в Сознание Кришны... - Чайтанья Чандра Чаран дас (Хакимов А. Г.)

Через два месяца такой жизни, когда на меня нашло тупое безразличие ко всему, я вдруг встретил в Москве дорогих мне друзей. Мы гуляли по Арбату, и они вдруг схватили меня за руки и куда-то потащили, говоря на ходу, что сейчас тако-о-ое мне покажут!

То, что они мне показали, было действительно чудом. В самом конце Арбата ближе к вечеру дома своими тенями обрамляли островок света. И в этом светящемся круге танцевала и пела группа преданных, образуя собою солнечное поющее озеро. По их лицам не переставая, как по волнам, переливалось и искрилось счастье.

После этого мои друзья проводили меня домой, и всё вернулось на круги своя. От моих приключений осталась только картонная карточка, на которой была написана Харе Кришна мантра.

Через год, кто-то из преданных продал моей сестре Бхагавад-гиту и «Источник вечного наслаждения». Я получил эти книги на день рождения и начал их читать. Читать было трудно, и поэтому я нашел выход в том, чтобы читать по одной странице в день. Так, приблизительно через год, я всё-таки прочел Бхагавад-гиту. Это было второе сильное потрясение в моей жизни. После этого необходимо было сделать следующий шаг — пойти к преданным по адресу, указанному в книге.

С тех пор прошло тринадцать лет, и я чувствую, что мне пока не удаётся правильно использовать шанс, данный мне Кришной и преданными. Я много оскорблял и преданных, и Кришну, и просто остальных, поэтому прошу всех, кто меня знает или знал, простить меня, негодяя, и попросить милости для меня у духовных учителей и Кришны.

Валеева Юлия Томск

С детства я не сомневалась в существовании Бога. Мы с братом перед сном читали молитву «Отче наш», но когда я поступила в университет и стала жить в общежитии, то стеснялась читать ее в присутствии соседки по комнате. Сначала повторяла молитву в уме, а потом вообще перестала.

Осенью 1999-го года у нашей семьи наступил тяжелый период. Отец ушел в глубокий запой, пропил очень много денег. Мама начала потихоньку продавать мебель, чтобы прокормить себя и моего младшего брата. Я и мой другой брат Тагир были студентами, учились в разных городах, и ничем не могли ей помочь, так как не работали. Я даже стала думать о поиске работы, но мне было очень страшно, потому что я даже не представляла, что могу делать, кроме того, что мыть полы. Однажды, после очередного запоя и разговора с мамой, отец ушел.

Выйдя на улицу, я подошла к какой-то нищенке, которых всегда было полно около главпочтамта и отдала ей всю мелочь, что выгребла из кармана, попросив помолиться за мою семью. Наверное, я была в отчаянии, если даже какую-то пьянчужку — нищенку восприняла за посредника между мной и Богом... Но, по сути, факт остается фактом: в тот момент я чувствовала, что никто мне больше не поможет, кроме Бога.

Через неделю или даже раньше, я совершенно случайно встретила в университетской роще своего бывшего одноклассника Андрея Дворецкого. Он уже полгода общался с преданными и организовывал программы «Истоки Мироздания», где Чарудешна прабху читал лекции. Но в момент встречи я этого еще не знала. Мы немного поболтали с Андреем, и он дал мне буклет на программу.

Впечатление от первой лекции особо не помню... Помню, что совершенно ничего не понимала из того, что рассказывал лектор, но мне понравилась сама атмосфера, я просто сидела в кресле, отдыхала и наблюдала за людьми. Потом меня удивила раздача сладостей в перерыве, я осталась в восторге от вкуса бурфи, и мне очень захотелось узнать их рецепт.

В общем, я стала ходить на лекции почти каждую неделю в течение двух с половиной месяцев. Сначала просто чтобы пообщаться с Андреем, а потом я вдруг стала понимать то, о чем рассказывает Чарудешна прабху, стала слушать более внимательно и даже задавать вопросы. Эта философия не была «заумной», он рассказывал все очень просто и понятно, объяснял на пальцах, как ребенку... И притом она была очень необычной, никто никогда не говорил мне такого. До сих пор помню, как он объяснил мне, что душа и тонкое тело — вещи совершенно разные.

Но больше чем философия и прасад меня поразили сами преданные. Казалось, они жили в каком-то другом мире, говорили на другом языке, и поражали меня своей лучезарностью. В общем, что-то в их обществе было не так, как в обычной жизни... И мне захотелось туда «вписаться». Я стала посещать регулярно лекции, и очень скоро все изменилось в нашей семье. Отец вернулся домой, покаялся, закодировался, начал работать... Мама вздохнула свободнее, и мы могли продолжать как-то жить дальше.

Ашвасена дас Москва

Мой старший брат Амиран приобрел книги в поезде, когда мы возвращались из Будапешта. Я в это время спал, а когда проснулся, то книги уже были на столе. Целый год брат культивировал во мне сознание Кришны, и только в конце 1991-го года мое невежественное сердце смогло принять Кришну и Его преданных.

Я стал читать книгу «Совершенные вопросы, совершенные ответы» и узнал, что нужно повторять Харе Кришна маха-мантру. В эту же ночь я вышел на балкон и, глядя на звезды, стал воспевать мантру, как вдруг, к моему удивлению, в небе загорелась еще одна звезда. Я понимал, что это была моя звезда и что Харе Кришна маха-мантра — это песня для души.

Уже 13-й год я ее воспеваю, и, поверьте, я никогда не был так счастлив, как эти годы, прожитые с Кришной и Его преданными. Если в этой жизни или в следующей у меня будет хотя бы одно желание, я выбираю жизнь с Кришной и Его преданными.

Вайрагья дас Санкт-Петербург

Я думаю, любой, искренне верующий в Бога человек, оглянувшись на свою жизнь, может с уверенностью сказать, что Господь вёл его к Себе шаг за шагом, и много интересного было на этом пути...

Учась в начальной школе, я считал себя твёрдым атеистом. Не воинствующим, но убеждённым, что любое поклонение Богу — это проявление слабости и узколобости, и глупо верить в кого-то на облаке, когда «космические корабли бороздят просторы вселенной».

Жил я в Питере, и, конечно, нас в обязательном порядке водили по разным музеям, типа «Истории религии и атеизма», как предписывала партия в начале восьмидесятых.

Летом мы ездили отдыхать в деревню, где у меня с самого «пушистого» детства был закадычный друг. В их семье, как и у моих прадедов, в избе висели иконы с вечно горящей лампадкой. И когда я узнал, что они всей семьёй верят в Бога и ходят в церковь, я поразился. Хоть это и деревня, но, в конце концов, двадцатого же века! Они были поражены не меньше, узнав, что я в Бога не верю.

Позже моё отношение к этому вопросу больше стало походить на нейтралитет — может, Он и есть где-то, но мне от этого ни холодно, ни жарко... Дома валялись принесённые откуда-то евангелистские брошюрки, где были схематически указаны три типа жизни человека. Может, кто-то видел: у «хорошего верующего» Бог был помещён в центр жизни, на трон, и вся остальная деятельность строится вокруг Него. Наводя иногда порядок в своих ящиках и натыкаясь на эти картинки снова и снова, я почему-то их не выбрасывал. Но, разглядывая, отдавал себе отчёт, что для меня такая жизнь практически нереальна.

Лет в двенадцать я впервые задумался о смысле жизни. Все праздники мы обычно отмечали на квартире у сестры моей матери. Для меня это значило, что я проведу их в обществе старшего двоюродного брата, который был тогда для меня кумиром. У взрослых собиралась своя компания — сестры, братья, родители, друзья. У нас своя, сугубо мужская: брательник, на четыре года старше, и ещё двое пацанов, чуть младше меня. Взрослые пили, ели, танцевали, перемывали кости знакомым и друг другу, и кончалось это почти всегда ссорой и обидой, хотя и выпивали немного. Мы сидели в другой комнате, слушали музыку, играли в карты или «монополию», и нас эти разборки, по большому счёту, не касались.

Но однажды мне вдруг открылась пугающая перспектива моего будущего. Вот закончу я школу, техникум какой-нибудь, женюсь, буду ходить на работу, иногда будут какие-то развлечения — такие вот праздники, в конце которых амбиции людей заставляют их только ругаться... И это всё? Это вся жизнь?! Какое-то бессмысленное существование. Я не хочу так! Не знаю, как надо, но и так не хочу!

Сидя очередным летом на печке в деревне и изнывая от скуки, я читал всё, что под руку попадалось. Попались старые пожелтевшие газеты. В одной из них говорилось, что в Ленинграде есть община кришнаитов. Когда они приходят на свои собрания, то переодеваются в традиционные индийские одежды, называют себя другими именами, песни поют, благовония воскуряют... Статья была написана в негативном тоне (шла середина восьмидесятых) со слов женщины, у которой туда ушла дочь с маленьким ребёнком. Но первая мысль, появившаяся у меня по прочтении, была: «О, эти ребята живут в Питере! Надо бы их найти».