Кузнец из преисподней - Сертаков Виталий Владимирович

– Короче, – перебила дочь Рубенса. – Вы сделали все, чтобы Кузнец стал царем. Императором. Сложная игра, слишком сложная для меня.

– Мы сделали все, чтобы царь остался без подданных, – тихонько напомнил краснолицый. – Сегодня Борк отправляет очередную партию каторжан. Прямо из зала суда их ведут на баржи, там же заковывают в кандалы и отправляют по Неве, на ладожские острова. Мы сделаем все, чтобы они не вернулись. Кузнец станет царем без верных псов…

– Стал бы царем, – поправил седой.

– Да… стал бы. Он стал бы царем на троне с бумажными ножками. У него остались бы только бумажки, чтобы управлять страной. Мы же не зря провели без него решение о печатании новых бумажных денег. Мы напечатали бы столько денег в наших типографиях, что царь захлебнулся бы в них…

– Чего теперь зря болтать? – перебил седой. – Одно дело мы завершили хорошо. Руками Рубенса убрали больше сотни ближних дружков Кузнеца. Гидра почти обезглавлена. И главное, что его оставшиеся дружки верят – все делается так, как хотел бы Кузнец. Они верят, что сдерживают бунты ради его будущего царствования.

– А доносчики ваши все готовы? – обратилась дочь Рубенса к краснолицему.

– Только и ждут, – служака щелкнул каблуками. – Собран такой материал, что Кузнец должен лично перестрелять всех своих немцев, евреев и грузинов. Собраны неопровержимые улики, что эти люди готовили захват власти под себя. Только под папу Рубенса мы ничего не копали…

– Из уважения к вам, госпожа, – добавил коротышка.

– Мы желаем, чтобы корону получила династия Рубенсов, – от всех заговорщиков, вслух высказал главную мысль высокий.

Донеслось несколько пушечных выстрелов. В печной трубе посыпалась зола.

– Что слышно о Кирилле Лопате?

– Ничего. Похоже, Рубенс ему поверил. Они пока на плаву, заняты своими обязанностями. И Лопата, и Саничев. Они сделали свое дело, подняли Урал против засилья.

– Вы странно рассуждаете… – Дочь Рубенса нахмурилась. – Вы хотите вручить мне страну. Хотите, чтобы мы разыграли этот смешной театр с коронацией, патриархом и золотой каретой из Эрмитажа. Но не понимаете главного… я люблю эту страну.

– Мы тоже…

– Молчите! Я люблю мою страну и ненавижу людей, ее населяющих. Разве так возможно? Что молчите? Я вас спрашиваю. Я ненавижу тех, кто хочет подарить нашу землю. А покинуть Сибирь, уступить ее косоглазым – это значит подарить мою землю инородцам! Я ненавижу Кузнеца, но я не желаю, чтобы граница империи прошла по Уралу. Я тоже видела старые карты и училась по старым учебникам. Границы России надо искать в океане, запомните это!

– Милая, ты права, но Россия не в состоянии удержать столько земли, – мягко возразил седой. – Мы все – твои друзья. Мы хотим того же, что и ты. Но русских слишком мало, чтобы удержать под пятой половину мира…

– В этом-то и видна глупость пре-зи-дента! – насмешливо проскандировала женщина. – Кузнец… он узколобый вояка. Он намерен всех давить кнутом и пулями. А следует иначе…

Она раскурила трубку, энергично заходила взад-вперед по темной комнате. Мужчины безмолвно следили за хозяйкой дома.

– Следует иначе, – уже спокойнее заключила Рубенс. – Следует установить границы и всех пускать к нам. Пусть все вокруг знают, как хорошо у нас жить. Но за паспорт гражданина пусть повоюют. Мы стали бы давать паспорта только на третий год… Нет, на пятый! Пусть засеют поля и снимут урожай. Пусть откроют лавки и заводы. Мы не возьмем с иноземцев пошлин, пусть живут широко и вольготно, пусть все вокруг видят, какая добрая у нас земля…

– Ты будешь замечательной царицей, госпожа, – восхищенно выдохнул краснолицый.

– Но Лопата и Саничев все испортили, – оборвала его опальная дочка Рубенса. – Они втянулись в сговор с колдунами, с этим выскочкой, молодым Прохором. О, я его хорошо знаю! Он давно мечтал погубить Петербург, чтобы жить по старинке, в болоте, жрать клюкву с мухоморами и кататься верхом на волках! Идиот… Это он погубил Кузнеца. Теперь все гораздо хуже.

– Почему хуже? – осмелился коротышка. – Ведь главное препятствие…

– Главное препятствие – вон там, громит винные склады! – зло ответила женщина. – Кузнец умер не предателем родины, а героем. Это плохо, очень плохо.

Мы хотели передать власть от слабого царя к сильной царице, а теперь… Что теперь нас ждет, без него?

– Великая смута, госпожа. Великая смута.

– Ладно, – хлопнула в ладоши Арина. – Власть не невеста, ждать не будет, ее брать надо. Поехали к папаше!

38

ТЫ НАМ НУЖЕН

От дыма пожарищ блестящая чешуя змея потемнела. Светло-фиолетовый отлив, присущий северному подвиду, совершенно пропал. Со стороны казалось, что над свинцовой гладью реки летит грязная серая тряпка. К холке змея прижимался крепкий жилистый мужчина неопределенного возраста. Его седые косы скрывала косынка, поверх белой льняной хламиды была натянута длинная кольчуга, увешанная амулетами.

– Потише, потише, Кулачок, – человек в седельных штанах потянул на себя вожжи.

Дракон послушно снизился, чаще замахал крыльями. Его поджатые когтистые лапы почти касались воды. От взмахов исполинских крыльев на реке поднялась рябь. Человек приподнялся в седле, внимательно вглядываясь в пучину. Впрочем, если бы поблизости очутился внимательный наблюдатель, он бы наверняка крайне удивился. Дело в том, что наездник смотрел вниз… с закрытыми глазами.

Он не нуждался в зрении для того, чтобы видеть толщу воды насквозь. При желании, он мог увидеть дно не только Камы, но и настоящего моря. При желании, он мог увидеть не только настоящее, но кусочки прошедшего и – совсем уж редкими алмазами – умел вытаскивать из небытия кусочки будущего.

Сейчас Хранитель памяти смотрел в недавнее прошлое. Он опоздал совсем немного, и то только потому, что змей не мог прорваться сквозь грозовой фронт. После гибели исчадий Нижнего мира Звенящий узел рухнул слишком быстро. Высвободилось гигантское количество энергии, на землю обрушились тысячи тонн воды и почвы, поднятые черной волной. Вряд ли Кристиан знал слово «энергия», и вряд ли он был способен описать случившееся с точки зрения физики. Но одно он знал наверняка – Слабые метки потушены, мать-земля успокаивается. Издалека, за сотню километров до Закамска, Хранителя памяти тряхнула первая воздушная волна. Впереди бесились сполохи молний, гремели градины, иссиня-черная туча поднималась вертикально вверх и стремительно разрасталась грибной шляпкой…

Вторая ударная волна чуть не сломала Кулачку крылья. Змея перевернуло вместе с наездником, несколько секунд Кристиан наблюдал, как беспомощными комками швыряет стаю диких гусей. Внизу мелководная речушка вышла из берегов, полностью покинула русло и устремилась сквозь тайгу, снося молодые деревья. Блестящие рыбины бились на голом илистом дне.

– Спокойно, Кулачок, мы доберемся, – утирая кровь, идущую из носа, напутствовал Качалыцик.

Для того чтобы привести змея в чувство, Кристиану пришлось предельно напрячь волю. Кулачок, сын Катуники, на которой летал когда-то президент Кузнец, не желал добровольно кидаться навстречу смерти. Но воля человека, как всегда, оказалась сильнее воли искусственно выведенной рептилии. Дракон вернулся на курс. Кристиан больше не торопил его, хотя остро чувствовал, что не успевает. Когда впереди показались горящие кварталы Закамска, Хранитель резко скомандовал вверх, чтобы не задохнуться в дыму. Легкие валдайского отшельника крайне плохо переносили любую грязь в воздухе.

Он видел огоньки эшелонов, конные разъезды, пулеметчиков на крышах, видел тысячи людей, напрасно ожидавших Хозяина. Никто из них еще не догадывался, что произошло. Небо на востоке расчищалось – этого было довольно, чтобы переселенцы запрыгали от радости. Зато город горел и тайга горела. Фронт пожаров распространялся с огромной скоростью, подгоняемый отчаянным восточным ветром.

– Вниз, Кулачок, вниз, мы найдем его, – прошептал Хранитель.

С риском вывалиться из седла, Кристиан, натянул на лицо маску, облил ее пахучей жидкостью из пузырька. Подумал секунду и вылил остаток снадобья себе на голову. Его белоснежные седые косы стали серыми и жирными, на закопченном лице блестели воспаленные глаза.