Последняя схватка - Мишель Зевако

По дороге Вальвер заговорил о ее светлости герцогине Соррьентес: он хотел развеять последние сомнения идальго, если у того они еще остались. Когда-то Вальвер жил рядом с ней, среди ее домашних. Посему он словно мимоходом сообщал испанцу забавные подробности, называл точные имена, давал остроумные характеристики лицам, которых хорошо знал его собеседник. И подозрительность испанца растаяла, как снег на солнце.

Так они добрались до замка де ла Шоссе, недалеко от которого Вальвер оставил пустую повозку. Ландри Кокнар, крестьянин-возничий, оба матроса и испанские всадники принялись за работу. Не прошло и получаса, как все бочки перекочевали с судна в повозку.

Моряки вернулись на корабль, и вскоре он исчез из вида. Вальвер и испанский офицер вновь возглавили отряд. За ними двинулся тяжелый воз. Ландри Кокнар ехал рядом с коренной лошадью и приглядывал за кладью. Замыкали процессию испанские всадники.

Медленно добравшись до Нейи, отряд перебрался через Сену по недавно построенному мосту. Мост был скверный, потому что лет через двадцать он частично обвалился. От Нейи до заставы Сент-Оноре была всего лишь миля. Но тяжело нагруженная повозка ползла с таким трудом, что этот путь занял добрый час.

В это же самое время вырвавшаяся на свободу Фауста летела стрелой по дороге Сен-Дени. Женщина готова была загнать хоть десять лошадей, лишь бы оказаться в Париже раньше графа де Вальвера…

Но Вальвер и не подозревал, что утром Пардальян засадил Фаусту в погреб. Одэ договорился с шевалье, что прибудет в Париж, когда начнет смеркаться. Полагая, что в запасе у него еще добрых полчаса, граф решил немного задержаться в Нейи.

Довольные солдаты бурно выражали свою радость: они остановились в харчевне, где их угостили горячим омлетом, изумительной поджаркой и холодным мясом. Из погреба принесли прекрасное вино. Это был кларет из окрестностей Парижа, легкий, бодрящий, ласкающий язык.

Покончив с ужином, они снова отправились в путь и вскоре миновали деревушку Руль. Чтобы попасть к заставе Сент-Оноре, надо было ехать прямо, никуда больше не сворачивая. Но Вальвер намеревался появиться у задних дверей Лувра, выходивших на набережную. Поэтому, перебравшись по мосту через большой водосток, по обеим сторонам которого росли ивы и который еще не был заключен в трубу, а пересекая дорогу, впадал в Сену ниже Шайо, граф взял вправо и по другой дороге выехал к реке.

Наконец отряд добрался до ворот между бастионом Тюильри и Сеной, о которых мы уже упоминали и возле которых оставили Пардальяна. Именно здесь он сидел на парапете и изнывал от тревожного ожидания. Несмотря на сгущающийся мрак, шевалье без труда разглядел приближавшийся обоз. Пардальян вскочил и, покинув свой наблюдательный пункт, заторопился на пристань, находившуюся возле Лувра. Убедившись, что там — до самых Новых ворот — нет ни одной живой души, шевалье притаился за углом.

Вальвер, повозка и эскорт въехали в ворота и остановились: именно здесь испанцы должны были распрощаться с графом. Вежливо раскланявшись с идальго, Одэ объяснил ему дорогу:

— Поезжайте вдоль стены сада. В пригороде повернете направо и доберетесь до заставы Сент-Оноре. Еще не так поздно, и вы наверняка встретите не одного прохожего, который покажет вам дорогу или даже доведет до места.

Пардальян все слышал. Выскользнув из укрытия, он пробежал вдоль стены и через несколько минут очутился на улице Сент-Оноре. Там он перестал кутаться в плащ, вышел на середину мостовой и неторопливо зашагал вперед с видом обывателя, совершающего обычную вечернюю прогулку.

Вскоре произошло то, на что он и рассчитывал: именно его испанский дворянин спросил, как добраться до улицы Мутон. Конечно же, Пардальян ответил, что им по пути, потому что сам он направляется на улицу Тисрандри, на которую и выходит улица Мутон. И шевалье любезно предложил испанцам следовать за ним.

В начале улицы Мутон испанцев встречал какой-то человек. Пардальяна поблагодарили, но спешиваться не стали. Шевалье понял, что отряд еще не добрался до нужного места и ждал, когда случайный попутчик скроется с глаз. Шевалье удалился с безразличным видом. Однако, отойдя на несколько шагов, Пардальян юркнул в тень и стал наблюдать.

Встретивший испанцев человек повел их на улицу Мутон. Пардальян, держась на приличном расстоянии, последовал за ними. Обогнув ратушу и храм Сен-Жервэ, отряд миновал улицу Пет-о-Дьябль и вернулся на улицу Тисрандри.

Почти напротив улицы Пет-о-Дьябль находился тупик Барантен, куда и въехали всадники. Естественно, Пардальян бросился туда же. Но, хорошо зная, что эта смрадная кишка не имеет выхода, он вскоре остановился. В этом тупике было лишь несколько жалких лачуг. Но в самом конце возвышался дом, который по сравнению с другими казался просто маленьким дворцом. Его ворота были распахнуты настежь. Один за другим всадники безмолвно скрылись под темным сводом.

Ворота захлопнулись, и Пардальян пошел прочь. Он был вне себя.

— Разрази меня гром! — цедил он сквозь зубы, широко шагая по улице. — Там и надо было их ждать, на улице Тисрандри!.. А то петляют, как неопытные лисята, а ты бегай за ними по кругу…

Выплеснув раздражение, шевалье утешился такой мыслью:

«Но ведь я же понятия не имел, куда они направляются!.. Знай я их намерения, мне бы не пришлось ждать их три часа в Тюильри… Да и до улицы Мутон не нужно было бы их вести».

Тут он сам себе устроил разнос:

«Что за муха меня укусила! Как можно ныть, если я наконец обнаружил то, что напрасно искал целый месяц!.. Чтоб мне пусто было! Старею я, старею, совсем невыносимым стал, древний ворчун, брюзга несчастный!.. Если и дальше так пойдет, никто не сможет со мной ладить. Я просто опротивею самому себе!..»

Пожав плечами, Пардальян беззаботно заметил:

«Не велика беда! Мне-то что?.. Ведь жить мне осталось всего ничего!.. Поспешу-ка я лучше в наше логово. Вальвер наверняка сделал все как надо и давно меня поджидает».

Как видите, за Вальвера Пардальян совсем не беспокоился. Он и мысли не допускал, что их затея может неожиданно провалиться.

Вальвер немного задержался там, где распрощался с испанцами: он ждал, пока они отъедут подальше. Когда отряд исчез из вида и стало ясно, что всадники больше не вернутся, Одэ взглянул на Ландри Кокнара и скомандовал:

— В путь, Ландри… смотри, не устрой в порту кораблекрушения!

— Мы позаботимся, чтобы эта беда нас миновала, — важно ответил Ландри.

Оба они шутили. Как и Пардальян, они полагали, что их затея близка к счастливому завершению. Но из этого не следует, что господин и слуга были беззаботны. Наоборот, оба были предельно внимательны, не желая погубить все дело в самом конце.