Red is my favourite colour (СИ) - bzlkt

Занырнула за дерево и стала исподтишка смотреть за Себастьяном, сдерживая внутри целую бурю разномастных эмоций и чувств.

Осень — моё любимое время года. Бордовый цвет, все оттенки красного.

Окоченевшими пальцами я дотрагивалась до подёрнутой влагой листвы, будто до крови. Её металлический привкус оседал на языке, и я думала о Себастьяне. О всех его демонах.

Страшно. Непредсказуемо. Опасно.

Сердце заходилось одновременно в ужасе и трепете перед его силой, волей и целеустремлённостью. Убийство не может быть оправдано, но то, с какой воинственностью он сражался за спасение сестры, не могло не восхитить.

Красные листья охотно подставляли свою гладкость пальцам, и я представляла, что глажу его по щеке. Веснушки, как крошки, упали бы мне в ладонь, и я бы ссыпала их себе в карман и так бы и ходила — с частичкой его рядом, за пазухой.

Стоит там такой потерянный, испуганный — прямо как в той пещере. Стук его палочки о каменный пол раздался в ушах, и я поёжилась. Он не хотел этого делать, но сделал. Сделал, не обдумав. Или, что страшнее, тщательно обдумав. Чего ещё от него стоит ждать?

***

Спина Амелии стремительно отдалялась, а её звонкий смех становился всё тише по мере того, как она спускалась дальше по поляне. Красно-оранжевый грейпфрутовый сок уходящего солнца сочился с рассечённого облаками неба и завораживающе красиво стекал на её каштановые волосы.

От этого зрелища щемило в груди, и я бежал изо всех сил, чтобы поскорее догнать Амелию и что-то ей сказать. Что именно — не знал, но чувствовал, что-то рвётся из горла истерическим смехом или глухим кашлем.

Сначала эта беготня меня веселила, и я даже дал ей фору в несколько секунд, чтобы подольше насладиться открывающейся передо мной картиной, но, когда в один момент потерял её из виду, начал паниковать.

Каждый день после её возвращения из Лондона я старался не спускать с неё глаз — будто боялся, что она снова куда-то исчезнет. Проклинал чёртово расписание, при котором у неё могли быть перерывы, а у меня в это время занятия. И пропустить нельзя — после моей выходки в день поэтического вечера с переводом в Ильверморни, Матильда гораздо внимательнее следила за моими поведением и успеваемостью.

Каждый раз, когда Амелия терялась в толпе или просто, дурачась, пряталась, у меня заходилось сердце: где она? Куда пропала? Кто её снова от меня забрал?

Я самостоятельно, своими собственными руками могу её от себя оттолкнуть в любой момент. Разозлиться, приревновать, вспылить — и вот она уже убегает от меня, путаясь в ногах. Каждый раз, когда я думаю о том, на что способен в гневе, мою душу будто клюют сотни тысяч остервенелых воронов. Я убийца и до сих пор не вышел из этой роли.

Сейчас, стоя на крутом склоне и увязая пятками в размокшей от дождя земле, я хотел выть от досады: Амелию не было видно нигде: ни в высоких деревьях внизу, ни у радостно бегущего ручья, ни среди редевших домов сзади.

— Бу! Испугался?! — она подбежала бесшумно сзади под дезиллюминационным заклинанием и хлопнула меня по плечам. Я, вмиг ослабевший, рухнул коленями прямо в чавкающую почву.

— Мерлин! Никогда больше так не делай, слышишь? — сам не понимая, что делаю, обхватил её лодыжки пальцами, словно запястья, и смотрел снизу вверх, как слепой щенок, который потерял мать. — Никогда!

— Себастьян, ты чего? — она опустилась рядом и обеспокоенно заглянула в глаза. — Я думала, будет весело…

Стало стыдно за свою слабость, за свой страх, за то, что испортил ей настроение — она ведь так хохотала, как никогда до этого! Её румяные щёки подсвечивались ласковыми лучами солнца, а растрепавшиеся от бега волосы источали лимонный аромат. Я бы остался в этом мгновении навечно, наслаждался бы им, упивался, но никогда бы не насытился вдоволь.

Завтра у нас с Анной день рождения, но впервые за последние годы я по-настоящему счастлив этому празднику. И не потому, что будет большая вечеринка с кучей подарков и веселья. Амелия. Там будет она. И я не мог дождаться наступления завтрашнего вечера, чтобы вновь увидеть её и сделать кое-что приятное.

На следующий день после выдачи стипендии я воспользовался моментом, когда Амелия делала домашку в библиотеке, и вырвался в Хогсмид, чтобы купить ей мантию и шарф.

Блуждал там уже сорок минут — перерыв подходил к концу, а я купил лишь тёплую мантию, а все шарфы, которые попадались на глаза, были совсем не тем, что я представлял себе в голове!

Наконец, когда я дошёл до самой крайней палатки, мой взгляд упал на разложенные на небольшом прилавке шарфы: один краше другого, и все такие разные, что разбегались глаза. Жёлтые, зелёные, фиолетовые, синие и… красные! Я ошалело посмотрел на пожилую продавщицу, скучающую за прилавком, и потянул бордовый шарф с нюхлером, держащим монетку в лапках.

Я невольно улыбнулся воспоминанию о том, как радовалась Амелия нюхлеру на первом её уроке по уходу за тварями у профессора Ховин. Она щекотала ему белое пузо, пока тот довольно пыхтел и строил нам всем глазки: наверняка его подельник тогда украл из кармана каждого по одному галлеону.

Да и цвет какой осенний! Я рефлекторно оглядел жёлто-красные шапки деревьев вокруг. Ей точно понравится!

Бежал в школу сломя голову — хотелось сейчас же подарить ей подарки и уже поскорее насладиться её реакцией, но, стиснув зубы, тихо пробрался к себе в комнату и убрал всё в сундук. В субботу вечером, на вечеринке, скажу ей кое-что важное и сделаю свой первый для неё подарок. Я, олух, в марте не поздравил её даже с днём рождения. Тогда не мог думать ни о чём, кроме спасения Анны, и постоянно срывал на Амелии свои злость и досаду. И в тот день тоже. Даже не обратил внимания, что она нарядилась — как обычно гаркнул что-то грубое и потащил следом за собой в очередные катакомбы. Она и слова не сказала, лишь поникла и степенно пошла рядом.

При мысли об этом я скривился и поспешил вернуться к воспоминаниям о предстоящей вечеринке. Сидеть на земле становилось холодно, и я, дурашливо воткнув первый попавшийся листок в волосы Амелии, резко вскочил и помчался вниз к тропинке, ведущей в школу. Она с мгновение замялась, но затем взмыла следом и побежала меня догонять, заливаясь уже ставшим привычным смехом.

Я чувствовал себя тем маленьким мальчиком, который без устали гоготал с сестрой по поводу и без. Ещё до смерти родителей. Тогда каждый новый день таил в себе невероятно интересные открытия и захватывающие приключения. Каждый наш с Анной миг был укутан нежностью и родительской лаской. Давно я не чувствовал себя таким беззаботным, таким беспечным и легкомысленно-счастливым.

Не хочу, чтобы этот день когда-либо заканчивался.

Долго стояли посреди гостиной у нашего камина, у которого впервые встретились в прошлом году. Переминались с ноги на ногу, поджимали губы и отводили глаза. Цеплялись за любую тему, которая могла бы хоть ненадолго оттянуть момент разлуки. Плевать, что завтра снова встретимся — расставаться не хотелось даже на миг. Мне. А ей… Что её держит рядом? Неужели она больше не злится? Не обижается?..

Я старался выбросить из головы все эти вопросы, вытеснить их до неопределённого момента. «Когда-нибудь потом, позже», — отмахивался я. Может, и она так же?

***

Плечо, которым я прислонилась к камину, нестерпимо жгло, да и в целом было невыносимо жарко стоять рядом. Рядом с камином, разумеется. Не с Сэллоу. Хотя… и с ним тоже. Однако я ни в какую не хотела разлучаться. Даже на короткую ночь. Завтра выходной, но я уверена, что проснусь ни свет ни заря, поскольку не смогу лежать на одном месте — буду вертеться волчком по комнате и по школе, всё приближая вечеринку.