Спецслужбы России за 1000 лет - Сергей Чуркин

В 1806 г. Кочубей и Сперанский провели реорганизацию Экспедиции спокойствия и благочиния в Экспедицию государственного благоустройства. Последняя по структуре своей состояла из двух отделений и пяти столов. Первый стол в первом отделении собирал сведения обо всех преступлениях и происшествиях, о прибывающих из-за границы и выезжающих из страны, осуществлял контроль над публичными зрелищами и собраниями; второй стол ведал организацией рекрутского набора в армию, доставкой осужденных к месту отбытия наказания, установлением штатов полицейских команд; третий стол заведовал кадровой работой: назначением, награждением и увольнением полицейских чинов. Второе отделение занималось организацией охраны общественного порядка и рассматривало жалобы на полицию.

13 января 1807 г. по предложению Н. Н. Новосильцева Александр I учредил особый комитет для рассмотрения дел по преступлениям, клонящимся к нарушению общего спокойствия («Комитет 13 января»). В первом пункте «Положения о комитете» указывалось: «Коварное правительство Франции, достигая всеми средствами пагубной цели своей – повсеместных разрушений и дезорганизации, между прочим, как известно, покровительствует рассеянным во всех землях остаткам тайных обществ под названием иллюминатов, мартинистов (масонские течения. – Примеч. авт.) и других тому подобных и через то имеет во всех европейских государствах, исключая тех зловредных людей, которые прямо на сей конец им посылаются и содержатся, и таких еще тайных сообщников, которые, так сказать, побочным образом содействуют французскому правительству и посредством коих преуспевает оно в своих злонамерениях»[277].

Комитет являлся центральным координационным органом контрразведки и политической полиции одновременно. В «Положении» указывалось, что МВД будет сообщать в комитет информацию о подозрительной переписке, получаемой через губернаторов и дирекцию почт. Ввиду ухудшения внешнеполитической обстановки деятельность комитета была направлена и на полицейское умиротворение окраинных губерний. Возглавил его министр юстиции князь П. В. Лопухин, в состав вошли сенаторы Н. Н. Новосильцев и А. С. Макаров, по необходимости в работе комитета принимали участие В. П. Кочубей и С. К. Вязмитинов. При смене должностей люди менялись. При комитете создавалась Особенная канцелярия[278] из 23 сотрудников. Исполнительными органами комитета становились секретные полицейские органы Петербурга, Москвы и службы полицмейстеров губернских, уездных и портовых городов. Комитет просуществовал до начала 1829 г., наиболее интенсивно (состоялось 170 заседаний) он работал с 1807 по 1810 г. Большинство дел было связано с наблюдением за лицами, распространявшими слухи, состоящими в масонских ложах и заподозренными в работе на Францию.

В 1809 г. военным губернатором Петербурга назначается генерал-адъютант А. Д. Балашов. Для более действенного надзора за соблюдением паспортного режима в столицах в структурах полиций Москвы и Петербурга в 1809 г. создаются конторы адресов для регистрации всех прибывавших как на постоянное жительство, так и для работы по найму. За исполнением регистрации следили частные приставы и квартальные надзиратели. В Петербургской конторе адресов имелось отделение для регистрации иностранцев, связанное как с МИД, так и впоследствии с Особенной канцелярией при министре полиции, контролирующей выдачу иностранцам паспортов.

Деятельность полиции строго регламентировалась. Инструкции того времени настолько четко и конкретно написаны, что вызывают искреннее восхищение логикой и профессионализмом лиц, составлявших подобные документы. Возьмем для примера «Правила полицейским градским стражам», объявленные по высочайшему повелению в 1809 г. Первое, на что мы обращаем внимание, – это статус градского стража: полицейские нижние чины – как солдаты; полицейский часовой имеет те же права, что и часовой на военном посту. Те, кто служил в армии, прекрасно поймут, о чем идет речь: по военным уставам часовой есть лицо неприкосновенное, подчиняющееся строго ограниченному кругу лиц и имеющее бесспорное право применения оружия на поражение. Таким образом, полицейский на посту был изначально максимально защищен законом Российской империи. Государь, перед тем как спросить за несение службы, обеспечивал личную безопасность своего слуги: пока часовой у будки держал в руке алебарду, его никто из посторонних людей не имел права тронуть. Но и ответственность полицейского была высокой – наравне с солдатами.

Изучение обязанностей градских стражей показывает, что они выполняли функции, соотносимые с функциями современных участковых, сотрудников муниципальной полиции, наружного наблюдения и службы охраны должностных лиц, а также часть функций полиции безопасности и контрразведки. Это требовало достаточно высокой подготовки и широкого спектра знаний.

Участие полицейских в охране императора и высших должностных лиц империи заключалось в том, чтобы доносить надзирателю о проезде членов императорской фамилии, военного губернатора, обер-полицмейстера и полицмейстеров. Для грамотного исполнения охранной службы градские стражи должны были знать в лицо и уметь распознать «в любом платье» военного губернатора, обер-полицмейстера и полицмейстеров, частных и следственных приставов, а также надзирателей, квартальных поручиков и городовых унтер-офицеров своих частей. Проходящий мимо будки дозор надлежало окликнуть («Кто идет?») и отрапортовать ему обо всем, что было замечено.

Чтобы эффективно работать как в области охраны должностных лиц, так и в обеспечении общественного порядка, полицейским полагалось соблюдать дисциплину. Один из наряда назначался частным приставом за старшего, двое других обязаны были его слушаться. Отлучаться с поста не разрешалось. Каждый градский страж должен был знать наизусть, сколько на его территории находится домов, фабрик, заводов, питейных и других заведений и кому они принадлежат. Не меньшее значение придавалось моральному облику полицейских: они должны были быть всегда трезвыми, опрятными, «вести себя честно», помогать тем, кто потребует помощи.

Наружное наблюдение за подозрительными людьми также было расписано. Стражам полагалось замечать, не несет ли кто-нибудь «сумнительное в краже», не сходен ли по приметам с находящимися в розыске; следить «неприметным образом», куда пойдет подозрительный человек, дать знать о нем по необходимости сторожам другой будки; выяснить, в какой дом направляется подозрительный человек, и известить своего надзирателя или поручика об этом. В случае явного подозрения предписывалось спросить, откуда и куда идет этот человек и что несет; если «видимо он похож на вора», то отвести его в съезжий двор к дежурному. Наружное наблюдение за лицами, вызывавшими подозрение у полицейских, способствовало предотвращению или раскрытию множества уголовных преступлений, выявлению неблагонадежных (с точки зрения государственной безопасности) российских подданных или иностранцев.