Ты не мой BOY - Янка Рам

ничего. А если ты не ешь ничего, то идёшь мести плац, пока не проголодаешься.

По распоряжению нашего главного коновала, ты, хочешь - не хочешь, можешь - не можешь, должен прибавлять килограмм в месяц.

И уже все тут на моем потоке широкоплечие кони. А я со своей не самой широкой конституцией и высоким метаболизмом немного запаздываю, оставаясь все ещё скорее ахалтекинцем, чем шайром, как положено по уставу. Набираю я исключительно мышцами. А это сильно медленнее. Поэтому, меня дрочат с особенным пристрастием за каждую недоеденную ложку. Как нервную пятилетнюю анорексичку в детском саду.

К выпуску мы должны выглядеть как почетный караул кремля. Метр восемьдесят пять, и девяносто плюс развитой мускулатуры.

По естественному отбору я бы ни за что сюда не прошел. Но отец хорошо заплатил, чтобы меня забрали с потрохами даже тощим задротом, коим я был два года назад. И теперь меня негуманно подгоняют под основной состав. А мне ещё килограмм десять до вожделенных девяноста.

Особенно мне вставляет рукопашка... Все спарринги заведомо с противником другой весовой категории.

Я ною? Да...

И жалею себя тоже!

Сам себя не пожалеешь, никто не пожалеет. Эту истину я усвоил с детства. И я жалею себя всяческими саботажами, которые дают шанс внепланово отдохнуть. Ну привык я жить на релаксе... Строевая и марш-броски - это не мое.

Ем. Ем. Ем! Оно никак не заканчивается.

- Дэн, отдай бутер, ты ж все равно не хочешь.

Булка с маслом и сыром к чаю. Я б отдал, но…

- Не могу, комвзвода палит.

Запрещено у нас пайком делиться.

Неожиданно из под кухонной арки выплывает мелкая Малышкина. В каждой руке по булочке. Предплечьем прижимает к груди стакан с чаем.

- Папа, я туда! - кивает на самый последний по моему ряду стол.

Он пустой.

И не торопясь идёт по ряду, стараясь не разлить чай.

Застываю с поднятой ложкой.

Сдув с лица прядь, прямо как старшая, поднимает взгляд. Мы встречаемся глазами.

Хмуря брови, зависает... Такие же карие пули, как у сестры. Только Полина темно русая. А эта светленькая.

Делает неуверенный шаг вперёд. Ещё один. Я оглядываюсь на нее и она оглядывается, словно и узнала, и нет.

Мы все здесь на одно лицо. Коротко стриженные, выбритые, в одинаковой форме...

А она меня только в одежде в темноте, в полном прикиде видела.

- Дифчуля на Дэнчика запала! - стебут меня пацаны.

- Ага... Дождешься от нее. Та ещё судорога.

- А ты чего - дочку Малышкина знаешь?

- Обеих знаю.

- Серьезно?!

- Мхм...

- А старшая? Красотка?

- Старшая - оружие массового поражения. Но, да, красивая.

- Трахни ее Дэнчик, отомсти за взвод, - ржут они. - Ты же умеешь пикапить!

Бросая ложку, смотрю на погасший экран телефона.

Чего-то, блять, я уже не знаю...

- Курсант Корниенко, почему телефон перед занятиями не сдан?

Да, мля, опять доебался!

- Он выключен, товарищ капитан. Выключенные телефоны старшие курсы не сдают.

- Палец на сенсор.

- Нет.

- Палец на сенсор. Или следующие выходные ты проведешь здесь. Даже если не будет света, воды, тепла и весь взвод откинет копыта от чумы.

Ну вот не козел?! У всех телефоны по карманам...

- Корниенко!

Да - на! Держи подачу!

Прикладываю к сенсору палец. На экране высвечиваемся мы с Полиной.

Воздух словно застывает...

Глава 9 - Четко

Капитан забирает телефон. Прячет в карман. Переводит на меня остекленевший взгляд.

А хер ли теперь? Теперь надо топить до конца. Иначе пиздец все равно будет, только никаких рычагов с моей стороны мне не обломится.

- Охеревший... - качает он головой. - Встать, курсант!

Выхожу из-за стола. Лениво вытягиваюсь.

В столовой тишина. Ложки перестают греметь по чашкам.

- На чем держится армия, курсант Корниенко?

- "Если предмет движется — отдай ему честь, если не движется — покрась его!" - чеканю я, глядя вперёд.

Тихий ржач замолкает под суровым взглядом капитана.

Мне пиздец.

Давай... Давай... Уводи меня для нагиба. Не при всех же тебя в стойло ставить, капитан?

- Субординации, клоун, - сжимает руку в кулак несколько раз. - Жаль вам "губу" отменили. Хорошая была практика. Ну, ничего... Я много других хороших знаю. За мной, курсант.

Ну вот, сейчас мы проясним статус Кво.

Он заводит меня в кабинет.

И в первое мгновение мне кажется - сейчас с разворота втащит мне прямо кулаком по фейсу.

Но... сдерживается.

- Напомни мне, курсант Корниенко: почему я не могу написать на тебя рапорт на отчисление?

- Потому что, товарищ капитан, мое пребывание здесь хорошо оплачено. Не Вам. И не Вам решать - вылечу ли я.

- Мм.

Да, отчислить меня не могут. Это нужны какие-то инфернальные основания, чтобы наш директор отказался от ежемесячного "пособия" размером с его зарплату, которое переводит ему на счёт отец. Тут невинное фото с дочкой капитана ну никак не прокатит! Здесь только нарушение устава - доказанное, наглое, систематическое и с последствиями. Иначе - замнут.

Но вот наказывать могут - бесконечно и с выдумкой! В этом и идея! Такое вот садо от папочки.

- По нашей с вами ситуации... А чо Вам надо от меня? - нахально падаю я в слегка обшарпанное кресло у окна. - Вам подрочить больше некого? Или я самый сексуальный?!

- Это что за нахуй, а, "сексуальный"? - швыряет мне на колени мой телефон.

- А что это за нахуй, решать только Вам, товарищ капитан.

- Чо?... - уничижительно.

- Возможно, случайная фотка малознакомых людей, а возможно, я Вас завтра буду папой называть, - изображаю сатанинскую улыбочку.

- Бесстрашный ты!.. Не много ли на себя берешь?

- Но Вы же и по Спарте меня недооценили, верно? Но... - щелкаю пальцами. - Она - там!

Зависнув взглядом, капитан догоняет расклад. Тяжело сглатывает.

- Как это "там"? - шокированно.

- Позвоните, узнайте.

- Если ты тронешь мою дочь... - с угрозой.

- Если я трону Вашу дочь, ей понравится, гарантирую! И так как она девочка совершеннолетняя, это будет касаться только ее и меня.

- Ур-р-рою...

- Неуставные отношения... - цокаю я и пафосно ему пропеваю: - "Ох сколько их упало в эту бездну...". Я Вас уволю, короче, при любом намеке на руко- и предмето-прикладство.

Ноздри его подрагивают.

- Знаю... Знаю... Задрочите Вы меня и без рукоприкладства. И по