Тайна куртизанки - Джоанна Борн

И все-таки Грей здесь. После долгих недель, когда она оказалась совершенно одна — в темноте и в неизвестности, — ей изменили ее бойцовские качества. Неспроста она потерпела поражение от старшего английского шпиона.

— Пожалуйста, не поступайте со мной так.

— Это легко сделать. С вами покончено. — Грей втащил ее в карету, словно трофей, добытый им с великой ловкостью. — Больше никаких драк.

— Пожалуйста. Я никому вас не выдам, — глухо сказала она в подушки сиденья, к которым он ее прижимал своей невероятной тяжестью.

— Не думаю, что вам это удастся, — ответил Грей.

Он был доволен. Теперь Анник может брыкаться под ним, пока не выбьется из сил и не станет управляемой. Она сразу поняла, чего добивается англичанин. Но ей понадобилось время, чтобы образумиться, принять неизбежное и сдаться, положив лоб на подушки и тяжело дыша, как рыба на берегу.

Она действительно в беде. Англичанин не собирался ловить каких-то второстепенных агентов. Это глупые слова Леблана о планах Альбиона заинтересовали британцев. За ними охотились все европейские шпионы, и Леблану следовало придержать язык.

Она думала о том, что может сделать человек вроде Грея, чтобы узнать, где находятся эти планы. Ведь он везет французского агента из Парижа в какое-то уединенное место, и она будет наедине с ним. Она представила, как он может получить нужную информацию, а потом заставить умолкнуть ее навсегда, похоронив вместе с ней все ее секреты. Она выглядела разгоряченной и вспотевшей от неравной борьбы, но при этом была холодна, как январь, внутри.

— Закончили? — спросил Грей.

Она молча кивнула.

— Рад, что вы наконец договорились, — сказал с противоположного сиденья Эйдриан. Голос у него был слабый, но весьма насмешливый. — А то вы совсем затолкали меня.

— Договорились, — ответил Грей, — если не считать, что она собирается укусить меня, как только я отпущу ее.

Слова англичанина успокоили Анник, страх прошел. Грей явно не из тех, кто совершает убийство, а Эйдриан просто легкомысленный юноша, так что она вряд ли умрет в окрестностях Парижа от рук англичан.

— Мне следовало оставить вас гнить в погребе Леблана, — сказала она. — Но увы, я этого не сделала.

— Поздно сожалеть, мадемуазель.

— Я позволю себе не согласиться. Может, я стану жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Как вы намерены поступить со мной?

— Я не собираюсь вас обижать, Анник.

Конечно собирается. Неужели он считает ее настолько глупой?

— Я спасла вам жизнь. А то, как вы со мной поступаете, не похоже на благодарность.

— Вы правы. — Грей замолчал, не вдаваясь в объяснения. Про себя она уже признала свое поражение, ощутив слабость во всем теле и отчаяние. Грей, успешно прижимавший ее к сиденью, видимо, тоже почувствовал это и немного ослабил нажим.

— Сократ говорил, — пробормотала она, — что добро не может породить зло, как в жизни, так и после смерти. Теперь я в этом уже не уверена. Чего вы хотите от меня?

— Находиться в вашем обществе. Некоторое время, — с глубоким удовлетворением сказал он.

— И как долго вы собираетесь меня удерживать?

— Пока я не позволю вам уйти.

— Вы остроумны, месье. Извините, что не смеюсь. Я почему-то сегодня в плохом настроении.

Она прижалась щекой к холодной коже сиденья. Хотя друзья и враги в тесном мире шпионажа называли ее Лисенком, она сейчас была так измучена, что в ней почти не осталось ее знаменитой лисьей хитрости. Тем не менее, она по привычке опять притворилась более глупой, чем была.

— Вы напрасно тратите на меня свое время. Я незначительный агент, тихая мышь, курьер. У меня нет секретов, интересных для англичан.

Она притворилась, что знать не знает о планах Альбиона, о вторжении в Англию, обо всем случившемся несколько месяцев назад в Брюгге, вообще ни о чем. Впрочем, она не очень рассчитывала, что сумеет обмануть его.

— Разве?

— Конечно. Вы слышали только, что Леблан говорил о планах Альбиона, к которым я не имею никакого отношения. Он глупец и затевает давнюю ссору. Он со времен революции ненавидит Вобана. Еще с тех пор, когда они были молодыми честолюбивыми агентами, как и моя мать. Она умерла, что ужасно его расстраивает, и он выдумывает заговоры, которых не было. Он губит дочь, потому что ничего уже не может поделать с матерью. Это мелочно с его стороны.

— А вы, разумеется, невиновны?…

— Вам нравится быть ироничным. Я невиновна лишь в тех особых делах. Это правда, англичанин.

— У вашей правды слоев больше, чем у луковицы. Посмотрим, что окажется, когда мы счистим несколько слоев.

Ничего хорошего это не предвещало. Англичанин ей не верил. Он все равно не отпустит ее, как бы убедительно она ему ни лгала. А вскоре начнется допрос.

Анник безмерно устала от этих глупых, бескомпромиссных планов. Как обоюдоострые мечи, эти планы смертельны для Англии, если останутся скрытыми, и опасны для Франции, если попадут к англичанам. Они — невероятная глупость Наполеона, приказавшего их начертать.

Кучер вынуждал лошадей пятиться назад к дороге — совсем не простая работа, да еще в одиночку, в полной темноте. Однако Грей не снизошел до того, чтобы помочь ему. Он крепко держал ее руки за спиной, не причиняя боли, но и не позволяя двигаться.

— Похоже, вы устали корчиться на полу, мадемуазель Вильерс?

— Очень, месье Грей.

— Тогда предлагаю заключить соглашение. Вы обещаете сидеть тихо и не пинать меня ногами. Я позволю вам подняться с пола, дам есть и пить. Вы согласны?

Так. Начинается. Это первый из множества незначительных компромиссов, вынуждающих ее уступить. Англичанин надеется, что каждое «да» облегчит следующую уступку, пока не станет для нее вполне естественным поступать во всем именно так, как он ей велит.

— Леблан пользовался теми же методами, — сказала она. — Вы заставляете меня признать себя похищенной в обмен на пару глотков воды. Просто удивительно, до чего похожи все шпионы.

— Так вы согласны?

— Я не заключаю соглашений, месье Грей. Мне безразлично, лежать связанной на полу или сидеть на сиденье, потому что здесь полно блох. А вопрос с водой, полагаю, решится сам.

Кучер обошел карету, отбрасывая ногой камни от колес, потом забрался на козлы, и они тронулись с места. Проехали мимо канавы, где прежде были ворота, прогрохотали по булыжникам улицы Беренжер, свернули на запад. К Англии.

И к Сулье. Этот французский тайный агент тоже находился в Лондоне. Он мог дать ей убежище и спрятать от Леблана. Если бы она оказалась под его защитой, ей удалось бы прожить у него достаточно долго и разделаться с планами Альбиона.

Получалось, эти люди везли ее в том направлении, куда она и хотела. Определенно был злой ангел-шутник, опекавший ее на небесах.