Долгий путь на Бимини - Карина Шаинян

– То ли на помойку снести, то ли в полицию сдать, – заметил кто-то из рабочих, будто отвечая на его мысли. – Скорей всего, детишки баловались, но мало ли….

– Какие детишки? Туда взрослый-то в здравом уме не сунется, – возразил водитель.

– Несите ко мне, там посмотрим, – решил Герберт. Водитель, крякнув, обхватил банку двумя руками и, прижимая к животу, мелкими шажками двинулся ко входу в ангар. Герберт распахнул дверь, водитель просеменил по бетонному полу и с грохотом поставил банку на верстак. Герберт принялся обтирать ее промасленной тряпкой, стряхивая на пол влажные комья земли и тины.

– Старинная, – уважительно заметил водитель, когда Герберт стер последнее пятно красноватой глины.

Стекло было покрыто грязными разводами, но уже видно было, что оно толстое, зеленоватое, пестрое от застрявших в нем пузырьков воздуха. Герберт вспомнил, как его приятель, с детства увлеченный историей Клоксвилля, с восторгом показывал похожие осколки, найденные в развалинах тюрьмы, и мечтал найти хотя бы один целый сосуд для городского музея. Ну вот, подумал Герберт, – не только целый, но и полный; Гай будет счастлив. Банка была до краев залита мутноватой жидкостью, в которой угадывались круглые очертания большой белесой рыбы. Медная крышка с отчеканенным в середине примитивным узором плотно завернута и залита по краям красноватым воском. Он смялся и осыпался, но местами его поверхность сохранилась, и можно было разглядеть буквы, цифры и полустертый рисунок. Герберт присмотрелся. Цифры явно складывались в дату. Рассмотрев год, Герберт задумчиво хмыкнул и нерешительно потрогал крышку. Водитель попятился.

– Может, на воздухе оно лучше будет? – тревожно спросил он.

Рыбина безвольно качнулась в тяжелой жиже. К горлу Герберта подкатила тошнота. Он убрал руку, сглотнул и вытащил из-под верстака пачку старых газет.

– Отнесу в музей, – сказал он, тщательно оборачивая банку бумагой.

В закутке, втиснутом за музейною кассу и отгороженном от зала тонкой фанерой, сильно пахло кофе, старой бумагой и мышиным пометом. Гай, запустив руки в шевелюру, нависал над истрепанной схемой, расстеленной на столе. Вид у нее был такой, будто ее постоянно таскали в кармане и частенько использовали вместо скатерти во время попоек: стертая на сгибах, вся в пятнах от вина и жирных пальцев. Герберт со стуком поставил сверток прямо на грязноватую бумагу и с наслаждением потряс оттянутыми руками. Гай рассеянно кивнул.

– А я всегда говорил, что катакомбы тянутся до самого побережья, – удовлетворенно сказал он, не поднимая головы. – Это тебе не сундуки в городской канализации!

– Все сокровища ищем? – ехидно спросил Герберт. – Очередная самая верная карта?

Гай покачал головой, откинулся в кресле и закурил.

– Помнишь Пэт Кэрриган? – спросил он, разгоняя рукой дым.

– Эту старую каргу? Она что, еще жива? – недоверчиво рассмеялся Герберт.

– Живехонька! Заявляется на прошлой неделе: руки в карманы, в зубах – трубка, шляпа еле в дверь проходит. Увидала меня и давай скандалить: мол, как такого дрянного мальчишку, который дразнит беспомощных старух, приняли на работу в музей. Пятнадцать лет прошло, а ей хоть бы что!

– А здорово мы тогда, – не удержавшись, хихикнул Герберт. – Помнишь, как она тебя зонтиком?

– Да уж, – усмехнулся Гай и потер затылок. – Она, видите ли, сдала дом какому-то приезжему и отчаливает на побережье. Соскучилась, говорит, по морскому воздуху. Кругом, говорит, сухопутные крысы, словом перекинуться не с кем. Хотела подарить городу свой архив, – дела, мол, прошлые, все сроки вышли, – но теперь сомневается… Потом, правда, смилостивилась. Не поверишь – три часа бумаги в грузовик таскали, такая свалка! Половина мышами объедена: нате, разбирайтесь! Вот, разбираемся… – Гай кивнул на пыльные коробки в углу и задумчиво добавил: – Знаешь, карту-то она наверняка по ошибке отдала. Это тебе не древний счет из винной лавки, такая схема дорогого стоит… Смотри: здесь все судоходные туннели отмечены. Мечта контрабандиста!

– Это уже сто лет как по-другому делается, – пожал плечами Герберт.

– Не знаю, не знаю… – Гай снова склонился над картой, покусывая карандаш. – А что у тебя? – спохватился он, наткнувшись взглядом на сверток.

– Мечта контрабандиста, – ехидно ответил Герберт и принялся разворачивать подмокшие газеты. – Рыбный суп капитана Кэрригана… правда, протух немного, так сколько лет прошло!

Он наконец ободрал бумагу и подвинул банку к Гаю. Тот слегка отшатнулся, но быстро взял себя в руки и, сморщившись, принялся рассматривать остатки воска.

– Извини, что вместе с этой жижей притащил – из-за печатей не стал выливать, – объяснил Герберт. – Да и страшновато как-то открывать… Ты если крышку собираешься отвинчивать – подожди, пока я выйду.

– И слава богу, что не стал, – отозвался Гай и схватился за лупу. – Слушай, Герб, ты молодчина! Знаешь, что это?

– Действующая модель Моби Дика?

– Тьфу на тебя, – рассердился Гай. – Это один из препаратов того сумасшедшего тюремного врача!

Герберт присвистнул.

– Так ей лет триста? Знал бы – слупил с тебя пару монет…

– Двести с чем-то, – поправил Гай. – Ну надо же! Как сохранилась! – он влюблено приник к стеклу, за которым вяло покачивалась рыбина. Герберт посмотрел на часы и встал.

– Мне пора. Ты, главное, не целуйся с ней – старовата.

– С меня пиво! – спохватился Гай.

– Да уж надеюсь, – проворчал Герберт и вышел. Гай поднял банку, и жидкость тяжело качнулась. Шевельнулись прозрачные плавники.

– Прям как живая! – пробормотал Гай, вглядываясь в опаловые глубины банки.

Глава 4

Оглушительно прогремел дверной звонок. Пэт Кэрриган была туговата на ухо, вот и поставила этого электрического монстра, придуманного, наверное, китайскими военными для устрашения идеологических врагов. Карререс поморщился: надо бы поменять. Да только что-то подсказывало: здесь не придется задержаться надолго, и смысла обустраиваться нет.

На пороге стояла румяная дама с пышной прической. Она цепко оглядела Карререса и, видимо, осталась довольна.

– Здравствуйте, доктор, – пропела она, напористо улыбаясь. – Вас рекомендовал господин Нуссер. Вы должны помочь моему сыну, мальчик страшно мучается…

Она попыталась шагнуть в дверь, и Карререс вскинул ладони, отстраняясь.

– Я давно не практикую, – пробормотал он. Вот болтун этот Нуссер! Сказать бы ему сейчас пару ласковых… – Мне жаль, что вы зря потеряли время. Стоило сначала позвонить… – Карререс попытался отступить, но дама не унималась.

– Но вас рекомендовал господин Нуссер…