Идеальный выбор - Стелла Даффи

Пять

Было далеко за полдень, когда София вынырнула из глубокого и потного сна. Ее разбудили одновременно телефонный звонок — до затуманенного сознания наконец дошло, что телефон звонит уже четверть часа, — и тяжелые удары в дверь. Схватив трубку, она поплелась на нетерпеливый стук.

— Да? Что? Кто?

Это был Джеймс. Он кричал на нее в трубку, и его же София обнаружила за дверью после того, как уговорила затекшие пальцы повернуть ключ.

— С тобой все нормально?

— Что?

— Ты в порядке? Я звонил тебе три раза, ты не отвечала, и ключ был в двери. Ты никогда не оставляешь ключ в двери. Я не смог войти. Я беспокоился.

Он смотрел на нее и говорил в трубку. Сообразив наконец, что делает, отключил мобильник.

— Господи, детка, ты выглядишь жутко. Заболела?

— Нет, я не больна. Измотана. Входи. — София распахнула дверь. — Мне надо в туалет, свари кофе.

К тому времени, когда София натянула старую футболку и почистила зубы, Джеймс разгреб узкое пространство среди посуды, сваленной на кухонном столе, достал старенькую кофеварку с ситечком и принялся молоть темно-коричневые кофейные зерна.

— Неудивительно, что у нас с тобой ничего не получилось. Посмотри, какую грязь ты развела.

— Джеймс, не всем же быть чистюлями в фартучках с сердечками.

— Фартучек? Я не педик.

— Для этого не обязательно быть педиком, можно быть просто занудой.

Джеймс метнул в нее грязным кухонным полотенцем:

— И почему ты не пользуешься нормальным кофейником, как все?

— Я не как все, за что ты меня и любишь.

— Любил. В прошедшем времени. И ты заблуждаешься, я любил тебя за потрясающее тело, твои кофейные изыски даже отдаленно не вызывают у меня нежности. Кстати, ты до сих пор не объяснила, почему заперла дверь.

— Я всегда запираю дверь на ночь. Да и днем тоже. Это же Лондон. — Она взмахнула рукой. — Нет, это Британия, Европа. Весь мир. Все запирают двери, если они не чокнутые.

— Да, но обычно ты вынимаешь ключ из замка. А сегодня я не смог войти.

— Ну, может быть, те времена, когда ты проскальзывал в мою постель по ночам, миновали.

— Официально им пришел конец давным-давно.

— Рассказывай… Ладно, как ни странно, но ты тут ни при чем. Мне приснился дурацкий сон. Я проснулась посреди ночи совершенно офигевшая. Мне показалось, что кто-то забрался ко мне.

— Посреди ночи мы только-только спать улеглись.

— И вскоре я проснулась.

— Мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Симпатичный?

— Очень. Классный. Настоящий красавец — высокий, темноволосый, в общем, как раз в моем вкусе.

— Спасибо.

Джеймс тряхнул темными кудрями и передал ей чашечку с крепким кофе.

София, не обращая внимания на его усмешку, уселась поудобнее и отхлебнула обжигающей жидкости.

— Он намного смуглее, чем ты, белолицый юноша, и, как я уже говорила, по-настоящему красивый. Сидел на краю моей кровати. И при этом нес всякую чушь.

— А может, это был я? Расхаживал по дому, как лунатик?

— Чушь городить — это на тебя похоже. Но редкая красота? Нет, вряд ли это был ты.

Джеймс встал, чтобы плеснуть себе кофе.

— До чего же короткая у некоторых память. А ведь когда-то я был для тебя самым-самым.

София протянула чашку, и Джеймс капнул в нее подогретого молока.

— Я из вежливости так говорила.

— Да у тебя башку сносило в оргазменном исступлении чистейшего восторга!

София покладисто кивнула:

— Угу. Так вот, когда я наконец выперла его из моего сна, я встала, все проверила, снова заперла дверь и опять заснула. Было уже четыре утра, наверное, поэтому я не слышала твоих звонков. Вообще ничего не слышала.

— А не потому ли ты ничего не слышала, что хорошо набралась вчера вечером?..

— Ты тоже.

— Верно. Но ты была просто никакая, когда ушла к себе…

— Ты тоже!

— Правильно, да только я выбрался из зловонной ямы, что зовется моей постелью, ровно в девять. Пробежал три мили, сорок раз переплыл бассейн и чувствую себя фантастически, ты же до сих пор толком не протрезвела. Наверное, по этой причине твоя левая грудь столь зазывно вываливается из футболки, а ты даже не замечаешь.

София оглядела рваное тряпье, которое на себя натянула. Джеймс не соврал. В ответ на его ухмылку она пожала плечами и протянула ему пустую чашку за добавкой:

— Спасибо, что сказал. А то меня это так волнует.

Джеймс ушел через час, уложив Софию в горячую ванну с розовым и лавандовым маслами и оставив на сушке в кухне длинный ряд вымытой посуды. София вытянулась в ванне; за стенкой раздавались хрипловатый вой и бормотание — кто-то пылесосил квартиру, слушая дневные «Новости». Джеймс был прав, во многих отношениях они идеально подходят друг другу. Старые дружбаны, идеальные товарищи по играм, к тому же Джеймс умел отлично обустроить дом, чему София никогда не научится. Но не сработало. В смысле секса лучше у нее никого не было. И она знала наверняка, что и ему лучше ни с кем не было. В том-то и проблема. Хотя их любовь и дружба начались одновременно, на самом деле они скорее были близкими друзьями, ставшими замечательными любовниками. Слишком замечательными. Таким уготовано расстаться в слезах. Безопаснее было прекратить секс. Меньше вероятности, что София саданет его в приступе ярости, когда Джеймс заденет ее за живое — будучи лучшим другом и любовником, он лучше всех знает, как это сделать. В какую точку бить и с какой силой. Но если Джеймс в курсе, как причинить ей боль, то и Софии доподлинно известно, как его достать. В обличье стервы она предпочитала выступать исключительно по необходимости. В обличье сумасшедшей стервы. Одиночество ее вполне устраивало. Сексуальная жизнь, конечно, изрядно поскучнела, зато стало легче сохранять здравый рассудок. София вынырнула из обволакивающего тепла и под холодным, колючим душем смыла мыльную пену и кожную шелуху. Потрясающий секс был самой большой потерей, но София знала: продолжай они жить вместе, и рано или поздно ей пришлось бы отказаться от Джеймса совсем. Неподъемная жертва. А так по крайней мере они остались друзьями.

После ванны София оделась и отправилась в ближайший магазин, где, сжав мужество в кулак, не торопясь пополнила запасы наиболее необходимой провизии — молоко пожирнее, экстракрепкий кофе, пара бутылок вина, чтобы положить в холодильник на всякий случай. На любой случай, не обязательно особый. Воздержание она в принципе не одобряла, и если Джеймс периодически завязывал пить на недельку-другую — просто чтобы доказать, что он может бросить, а заодно и дать отдых печени, — София ко всякого рода лишениям по-прежнему относилась враждебно. Она понимала, что придет день, когда она начнет печься о себе, понимала и надеялась, что этот день наступит не скоро. Взять хотя бы Джеймса — во время добровольного поста у него всегда такой самодовольный вид. А кроме того, хотя ее работа была искусством своего рода, и оплачивалась отлично, и большей частью приносила удовольствие, танцы перед клиентами лучше удавались, когда София была немного пьяна. Или даже сильно пьяна. Большой бокал вина перед началом вечера стал обязательным. Как и упражнения, за которые она теперь принялась.

В течение десяти лет София выполняла одни и те же двенадцать упражнений каждый божий день — невзирая на похмелье, усталость или занятость. Даже новая влюбленность не могла помешать. Сочетание балетных па ее юности с некоторыми штучками, позаимствованными в более поздний период у так называемых мистиков из Индии и Юго-Восточной Азии, — все вместе занимало ровно восемнадцать минут от начала до конца. И выглядела она великолепно. Благодаря зарядке и наследственности. Она — не Джеймс, не для нее пробежки три раза в неделю и плавание через день, не для нее бесконечная череда студий и платных уроков — удел половины девушек с ее работы, — и уж тем более не для Софии дышать десять часов в неделю влажными выделениями незнакомых людей в дорогущем спортзале, где постоянно что-нибудь ломается. Свои упражнения она выполняла быстро, особо не потея, а эффект — на лице и на фигуре. Не говоря уж о том, что упражнения были на редкость портативными, их можно было делать где угодно — дома, в парке, на бульварах, в залах ожидания, в аэропорту, в любой точке мира. И дважды на работе. Практически голой. Когда попадались особенно повернутые клиенты.

Закончив, София направилась в спальню, раздвинула шторы, открыла окна, впустив в комнату теплый послеполуденный ветерок Встала перед большим зеркалом. С тех пор как Джеймс разбудил ее три часа назад, она пыталась выбросить странного посетителя из головы. Но сейчас, в спальне, глядя на одеяло, на котором он сидел, София не могла больше притворяться, будто ничего не произошло. В глубине души она не верила, что ей приснился дурной сон. Этот человек действительно сидел на краю ее кровати. София была уверена: она видела его собственными глазами.