Иисус Христос или путешествие одного сознания (Часть 2) - Михаил Белов

КАК СОХРАНИТЬ (ВОССТАНОВИТЬ) ЭНЕРГИЮ.

Группа московских экстрасенсов проводила опыт по левитации. Он заключался в следующем: экстрасенсы "накачивали" энергией своего товарища, лежащего на полу. Опыт удался на 99,9%: их товарищ, приподнявшись над полом, касался его лишь одной точкой своего тела. В ходе эксперимента каждый из них похудел на несколько килограммов. После эксперимента, когда все сели за чаем обсуждать опыт, одному из них понадобилось уйти. Оставшиеся восстановили вес по окончанию чаепития, а тот, кто ушел - только через две недели.

Я сказал матушке лишнее. Лишним оно не было, но я повторился. То, что сказанное было лишним, я понял по упадку сил и некоторой депрессии. Я давал нелицеприятную оценку одним людям. Они ее заслуживали. Матушке это несколько не понравилось, хотя не согласиться со мной было нельзя. На помощь мне пришла Мать (Мирра Ришар). Ее образ, выплывший ко мне из-за правого плеча, напомнил мне, что она была "силой в движении". Все, что было сказано, сделано или пережито даже вчера вечером, представлялось ей уже старым и неинтересным. Она всегда была впереди, на острие. "Почему меня тогда волнует то, что я сказал, - думал я. Тем более, что это я уже говорил, и о комплексах не может быть и речи". Чувство и видение подсказывали мне, что у меня просто ослаблены энергетические каналы между головой и телом. Они были ослаблены на уровне шеи, и "головная" их часть, свободно свешиваясь "горшком" вниз, перемещалась на незначительное расстояние относительно туловищной, концы которой были направлены вверх - насколько позволял это сделать опустошенный шейный их участок. Это перемещение и создавало ощущение нестабильности и порой - схождения с ума.

Я стал думать. Я отдал энергию матушке. Если она ее не усвоила она вернется ко мне. Если усвоила, и ей не понравилась - она себя противопоставляет мне и закрыта от меня душой. Значит, выхода два: или несколько дней ждать, пока матушка "отойдет" от этого разговора или раскрыть ей душу сейчас. И, выйдя из комнаты, я непринужденно к ней обратился, а после стал заниматься своими делами у нее на виду. К обеду я уже забыл о проблеме.

Пришлось мне пережить и помутнение рассудка от ярости. Едва успокоившись после разборок с моим молодым знакомым, унижавшим меня своим презрительным отношением все лето (хотя в плане отзывчивости он продолжал оставаться на высоте) и не желающим делать мне уступок, я сидел в медитации. Энергия накапливалась быстро. Достигнув радужного мировосприятия и желания чем-нибудь заняться, я было тронулся с места, но в этот момент сознание пересекло натянутый как струну нерв от еще не восстановленной справедливости в отношениях с ним. Вспышка чувств, последовавшая за этим, чуть не лишила меня рассудка (это и произошло на мгновение) и сожгла весь накопленный запас энергии, что и удержало меня от немедленной физической расправы с ним, также как то, что само сгорание энергии я воспринял как волю Бога. А то есть и за необходимость искать другой путь решения конфликта, а происходящее - за необходимое для той же книги.

Будучи всю жизнь аскетом, а также адептом своего духа и побуждений, я никогда не был полностью праведным. Я только что оставался чистым по отношению к людям. Праведность по-моему - это непричинение вреда людям первым, а не монастырский образ жизни. В больницу я пошел как святой, временно сошедший со своего Пути, никому, понятно, об этом не говоря. И это было не самомнение. Эта мысль была спасением от тех болей, которые мне довелось пережить в психозе. Я чувствовал себя Иисусом, и шедшим на Голгофу, и висящим на кресте, а в моем попадании в больницу видел некое предназначение, смысла которого в тот момент мне знать было не дано. Об этом говорила и простая логика - не попал в нее семь лет назад - должен лечь в нее сейчас. Начиная с июня 1994 г. к своей голове я начал относиться, как профессор Керн к голове профессора Доуэля, если не бережней. Хотя, понятно, часто забывал об этом. Но много выходов из дома в вечернее время из-за этой мысли было отменено, так же как и походов в гости с неизвестным исходом. И здесь я был спасен - книгой. По мере ее написания, особенно второй части, я стал самоупрощаться и успокаиваться. Какое может быть самомнение, если ты чист.

Существует два мировосприятия - оккультное и материалистическое. Оккультное является материалистическим, так как признает и материю, и сознание, не делая между ними никаких различий. Материалистическое же отводит сознанию вторичное место, то есть по своей сути не является материалистическим: если материя - это все, то почему сознание - ее производное - не состоит из нее же самой. В субъективном мировосприятии это выражается так: наблюдателю-материалисту в любой точке Вселенной будет казаться, что звезды разлетаются от него во все стороны. Для оккультиста - он сам центр Вселенной. Точнее некуда сказал об этом Лао-Цзы: "Знания ведут нас к расширению - истина сжиматься учит нас". Если обратить внимание на то, что сжатие - это концентрация, а психика - модель и сама Вселенная, становится понятным, откуда такие возможности у человеческого организма и способности у его адептов.

Если психиатр - материалист с интеллектом, отключенным от чувств - больному впору вешаться и надеяться лишь на себя и на Бога в надежде, что случайное стечение обстоятельств все-таки вылечит болезнь. Ведомыми силами, приводящими к исцелению, являются желание и вера. Штурман - желание, лоцман - вера. Вторичность веры, надеюсь, понятна: ведь ее деформация и привела больного к болезни. Но без веры, однако, он едва ли вылечится. Как скоро - можно сказать довольно точно: немного быстрее того времени, которое он пережил до больницы (кризиса) от своей первой галлюцинации или неправильной трактовки реальности. Понятно, что это только в случае полностью самостоятельного самоисцеления. И ничуть не раньше. Разве что из-за случайности обстоятельств не переживет сатори, но шансов на это 1:1000000.

Мыслью, спасшей меня от общих "своевременных" насмешек, была неуверенность, что все это происходит в реальности. Но в двух случаях в 1993 г. у меня сдавали нервы, и я обращался к знакомым с просьбой переночевать, объясняя причину своих страхов. И один раз - тоже сдали нервы от "угроз" - к знакомым парням с просьбой "отоварить" двух кретинов из института (второй стал им, попав под влияние первого), ранее смеявшихся над моей наивностью, а сейчас находившиеся неподалеку от моего дома и на "телепатической связи" угрожавшие мне прийти расправиться со мной. После того, как мы пробежали в их поисках квартал, и парни узнали, откуда у меня эта информация, снисходительно поулыбавшись и успокоив меня, они пошли домой. Они были и остаются моими хорошими знакомыми. Но я хочу продолжить начатую мысль. Смею утверждать, что сомнение в том, что то, что видит и слышит душевнобольной, отсутствует лишь у полных кретинов. Если у человека остался рассудок и логическое мышление, эта мысль у него просто не может не присутствовать. А значит, у этого человека есть все шансы вылечиться.

Хотя больница и разбила мой самоимидж экстрасенса, после отхода от нейролептиков он вновь стал у меня появляться. После некоторого расправления моей души от острой послебольничной боли и потрясений я опять начал видеть паранормальное. Смею утверждать, что его невозможно не видеть. Только то прогрессивное, что мне дала больница, сам факт ее посещения - это осознание того, что Вадим не воздействовал на меня дистанционно. То, что я попал в такую больницу, меняло меня самого в самоощущении как человека. Своему самоуничижению я находил оправдание тем, что в многомерности мира не всякий экстрасенс способен разобраться. А мой путь тем более не был устлан розами. Поэтому, когда я опять начал видеть паранормальное, я был уже несколько другим человеком, и, наблюдая паранормальное, я был его исследователем. Это было и интересно. К этому звала и сама жизнь. После трех месяцев жизни в параллельных (нормальном и паранормальном) мирах я обратил внимание на то, что паранормальное я вижу лишь в определенном диапазоне. Я не видел ауры целиком, я лишь иногда видел биополе (биополе, по-моему, выглядит пленкой, прозрачной субстанцией, а аура - цветная, хотя эти понятия можно считать синонимами), и видение их не зависело от моего желания. Это все подсказывало о том, что для постижения этого надо двигаться дальше - овладевать контролем за своими способностями параллельно лишь с невмешательством в процесс духовного роста. Само паранормальное мне надоело. Надоело даже бесконечным многообразием его форм. Надоело и обьяснять себе причины его возникновения, так же как связывать эти объяснения со знаниями, ведущими к вершинам духа. Тем более, что моя душа болела практически от каждой встречи. И это не мудрено, если учесть, что для материалистов духовное, а точнее - путь к результату практически не имеет смысла. Их поражает лишь сам результат. Выражение "физическое изменяется вслед за духовным" казалось для меня панацеей от любой болезни, в том числе простого внешнего физического недостатка, если вспомнить тот факт, что когда Сатпрем впервые увидел Шри Ауробиндо, Учитель выглядел не человеком, а существом, бытием. Но что значит материалисту, не берущему даже рационального из нетрадиционного (не поддающемуся логике простого мышления, а верящему только видимому и традиционному) сказать что средством от его болезни, как и абсолютной профилактикой от всех, в том числе и социальных проблем, является только остановка мышления и первое время удержание от занятий, традиционно считаемых растрачивающими энергию: секса, курения и пустых разговоров, пока энергичность не станет его натурой. Освоив этот этап, человек идет выше и уже управляет своим, окружающим его социумом, а не последний им. И все преграды вверх человеком исчерпаны. Понятно, что про ступени духовной иерархии я разговоров и не начинал. И того, что я говорил, хватало для того, чтобы люди принимали меня в лучшем случае за доброго фаната.