Ассимиляция - Вандермеер Джефф

Стоя перед скелетом стонущего существа, Контроль сказал:

– Выходит, и я могу закончить так же? Или какая-то моя версия?

– Всех нас ждет один и тот же конец, Контроль. Рано или поздно.

Впрочем, не совсем, потому что в глазницах, утопленных в гниющей кости, все еще читался слабый намек на ясность, некое подобие жизни – безмолвный вопрос, обращенный к ней, который она отвергла, а Контроль просто не ощутил. Зона Икс взирала на нее сквозь эти пустые глазницы, словно анализировала, рассматривала со всех сторон. И от этого она почувствовала себя слабым контуром, существующим лишь благодаря направленному на нее вниманию, движущимся лишь потому, что ее заставляла двигаться та сила, что удерживала вместе атомы ее тела. И вместе с тем направленный на нее невидимый взгляд отчего-то казался знакомым.

И еще она размышляла о том, что видела во время путешествия в Зону Икс, о том, как ей вдруг показалось, что по обе стороны от них нет ничего, кроме ужасных почерневших руин огромных городов и больших кораблей, выброшенных на берег, освещенных ревущим красно-оранжевым пламенем, отбрасывающим тени, скрывающие жалобно скулящих существ вдали, ползающих и скачущих среди пепла. О том, как она пыталась не слушать сбивчивые исповеди Контроля, шокирующие фразы, которые он выпаливал почти неосознанно, наверное, с целью убедить, что у него нет тайн, которых она бы не знала. Бери пушку… Расскажи мне шутку… Это я убил ее, моя вина… Он нашептывал эти гипнотические заклинания прямо ей в ухо, стараясь заглушить не только свой голос, но и скрыть весь этот ужас вокруг.

Лежавший перед ними скелет был обглодан дочиста. Бесцветные кости гнили, кончики ребер уже стали мягкими от влаги, большинство были сломаны, и фрагменты их утонули в грязи.

А в небе над головой продолжали плыть и кружить в сложном синхронном танце аисты – и зрелище это было прекрасней всего, что могла создать человеческая мысль.

0003: Директриса

По выходным твоим прибежищем становится заведение Чиппера, бар «Звездные дорожки», где ты уже не директор Южного предела, а просто один из посетителей. Заведение находится у магистрали в отдалении от Бликерсвилля, всего в шаге от того места, где кончается шоссе и начинается грунтовик. Люди Джима Лаури из Центра могут знать это место, могут следить и подслушивать, но никого из Южного предела ты здесь не встречала ни разу. Даже Грейс Стивенсон, твоя заместительница, не знает о нем. Для маскировки ты надеваешь футболку с логотипом местной строительной компании или рекламой какой-нибудь благотворительной акции, к примеру, конкурса по приготовлению чили, старые потрепанные джинсы, сохранившиеся еще с тех времен, когда ты была толстой, и бейсболку с рекламой твоего любимого гриль-бара.

Ты захаживаешь туда поиграть в боулинг, как когда-то в детстве, с отцом, но сначала в одиночестве гоняешь клюшкой мячик на раздолбанном, но все еще пригодном поле для мини-гольфа «Приключения на сафари». Львы у девятой лунки дремлют, сбившись в кучу, пластик, из которого они сделаны, облез и обуглился дочерна по краям после какого-то давнего бедствия. У огромного гиппопотама, отмечающего конец поля, неестественно изящные лодыжки, краска на боках местами облезла, и сквозь нее просвечивает кроваво-красный фон, словно создатели этого чуда природы старались придать ему самый устрашающий вид.

Ну а после ты входишь в помещение и играешь несколько партий в боулинг, присоединяясь к какой-нибудь случайно собравшейся команде, где не хватает четвертого игрока, под нарисованной на потолке потускневшей Вселенной – вот Земля, а вот Юпитер, а дальше темно-пурпурная туманность с алым центром, и все это освещено нелепым лазер-шоу. Тебя хватает на четыре или пять партий, выигрыш редко составляет больше двух сотен. После этого ты присаживаешься в темном уютном баре, расположенном в самом дальнем уголке, подальше от запаха грязных носков, куда лишь приглушенно доносится рокот шаров, катящихся по дорожкам. Местечко это расположено слишком близко к Зоне Икс, но этого пока что никто не знает, и эти сведения отпугивают посетителей не быстрее, чем в последние три десятка лет.

Заведение Чиппера привлекает по большей части самых верных и стойких посетителей, потому что это настоящая дыра, с потолком, обитым темным фетром и украшенным чем-то, что должно было изображать звезды. На самом деле прибитые к нему металлические штуковины, больше походившие на шерифские звезды из старых вестернов, давным-давно проржавели, и теперь темная поверхность испещрена крошечными красновато-коричневыми морскими звездами. В углу светится знак, приглашающий заглянуть в комнату для отдыха. В этом помещении стоит с полдюжины круглых деревянных столов и стульев с обивкой из черной искусственной кожи, выглядящих так, точно их давным-давно украли из семейного ресторана.

Большинство из твоих товарищей в баре внимательно следят за спортом, сочащимся с экрана молчаливого телевизора, в нижней части которого бегут титры; старый зеленый ковер, прилегающий к стенам, впитывает и без того приглушенную болтовню. Посетители здесь по большей части люди безвредные, шумят редко, в том числе и Риелтор, девушка, возомнившая себя всезнайкой, но зато всегда готовая рассказать какую-нибудь хорошую историю. Хаживает сюда и невысокий старик лет семидесяти с седой бородой – всегда маячит в самом конце стойки и попивает светлое пиво. Он ветеран какой-то там войны, по большей части молчит, но порой проявляет дружелюбие.

Твоя личина психолога смотрелась бы здесь не к месту, и ты стараешься не использовать ее. Каждому, кто интересуется, ты говоришь, что работаешь дальнобойщиком и сейчас у тебя перерыв между поездками, а потом присасываешься к пивной бутылке, чтоб положить конец дальнейшим расспросам. Местные легко этому верят: возможно, этот род занятий кажется им вполне приемлемым для женщины такого роста и крепкого телосложения. Но довольно часто этими вечерами ты сама начинаешь верить в то, что работаешь дальнобойщиком и что собравшиеся здесь люди почти что твои приятели.

Риелтор утверждает, что старик с бородкой никакой не ветеран, просто «алкоголик, ищущий сочувствия», но видно, что сочувствия к нему она не лишена. «Как раз собирался выйти из игры» – любимая фраза ветерана. И еще одна: «Как бы не так, черт побери». Остальные завсегдатаи – медсестры из службы «Скорой», пара механиков, парикмахерша, несколько служащих гостиницы и офисных менеджеров. Отец называл их «людьми, которым не позволено заглядывать за занавес». Изучать их, равно как и постоянно меняющихся барменов, нет смысла, потому что от них ничего не зависит. У Чиппера никогда не говорят ничего крамольного, а сама ты никогда не пускаешься в откровения.

Но иногда вечерами, когда ты засиживаешься допоздна, а толпа у стойки изрядно редеет, ты записываешь на салфетке или подставке для бокала пару моментов, которые нельзя оставлять без внимания – бесконечные, ставящие в тупик вопросы, которыми засыпает тебя Уитби Аллен, эксперт по холистическому изучению биосфер, работающий под началом Майка Чейни, чрезмерно жизнерадостного главы научного подразделения. Ты никогда не напрашивалась на эти вопросы, но это не останавливает Уитби, у которого в голове словно пылает пожар, и погасить его можно, лишь засыпав вопросами, которые сам он время от времени подкидывает эксперту. «Что вне пределов границы, когда ты находишься внутри ее?», «Что вообще такое, эта граница, когда ты внутри?», «Что представляет собой граница, когда кто-то находится вне ее пределов?», «Почему человек, находящийся внутри, не видит человека, находящегося снаружи?».

«Мои утверждения не лучше моих вопросов, – как-то раз признавался Уитби, – но если хочешь пройти более простым путем, ступай и проверь, какие блюда подают в хижине дяди Чейни».

Идеи Уитби подкрепляет весьма впечатляющий документ, помещенный в блестящую папку из непрозрачного пластика. Она скреплена тремя новенькими черными кольцами, дырочки пробиты с невиданной аккуратностью, ни единой опечатки на всех двенадцати страницах, с безупречным титульным листом, словом, настоящий шедевр, озаглавленный: «Комбинированные теории: комплексный подход».