Любовь под прицелом - Оксана Головина

– Ты же бросил.

– Ты тоже…

– Ну? – она прекрасно чуяла, что товарищ мучился какими-то догадками.

– Помнишь, как мы брали Вовчика?

– Да, – Светлана поглядела на сигарету и затушила её о каменный бордюр, затем выкидывая в резную урну, которая стояла у группы лавочек, – помню.

– Макс тогда зубами грызся за это дело. А что теперь? – проворчал Анатолий.

– Он впервые согласился с твоим идиотским планом, – едва приметная улыбка заиграла на губах Шадриной.

– Я и сам до сих пор в шоке! Не знаю, чего это мне вообще в голову пришло, а он дал себя уговорить. Говорю, темнит брат, ох темнит!

– Там был кто-то ещё… – резонно заметила подруга.

– Водитель «рено», что светофор поцеловал, насмерть убился. Ни приводов, ни задержаний. Чист мужик. Чё он там делал? Пока выясняют, был ли с кем ещё. В машине Фролова было двое, их уже ищут, посмотрим, что скажут. Если бы Макс был с Фроловым один на один, он бы выложил всё как есть.

– А он молчит, – глухо проговорила Светлана.

– А он – молчит. Значит, покрывает того, кто стрелял… – с неожиданной резкостью заявил Прохоров.

ГЛАВА 6

Не успели «молодожёны» добраться до лифта, как Ангелина Павловна ловко прошмыгнула между ними, удерживая подмышкой визгливую собачонку, и запрыгнула в кабину. Им ничего не оставалось, как топать следом. Не идти же пешком? Это выглядело бы и вовсе странно…

Максим и Вероника повернулись лицом к закрывшимся дверям, расписанным похабными стишками, и девушка нажала на панели нужную кнопку, прожжённую сигаретами. С каменными лицами в сопровождении противного скрипа, они двинулись вверх.

– А я вас раньше не видела, – вкрадчивый голосок раздался у него за спиной.

Капитан воздел очи к потолку лифта.

– Работа отнимает у меня больше времени, чем хотелось бы… – и почему он оправдывался перед этой женщиной?!

 Краем глаз Максим наблюдал за своей притихшей женой. Компания говорливой тётеньки и ей не доставляла особой радости. Забывшись, Вероника смешно морщила свой носик, который уже успело позолотить первое весеннее солнце. Взгляд молодого человека скользнул ниже, любуясь мягким изгибом открытой шеи. Платье прекрасно оттеняло фарфоровую кожу. Максим тряхнул головой. Чёрт возьми! Он не на медовый месяц собрался…

– Что же это вы так тихонько, без гостей, без семьи? – соседка похлопала наклеенными ресницами, поглаживая вырывавшееся животное.

– Вы не находите, что это вас не касается? – вышел из себя Максим.

Наконец лифт остановился. Капитан схватил Веронику за руку, вытаскивая на грязную лестничную площадку. Что за дом?! Здесь что, вообще никогда не убираются?

– Понимаю… – отозвалась соседка.

Сиверин не мог поверить своим глазам, наблюдая, как Ангелина Павловна шарила взглядом по плоскому животу его спутницы. Вероника раскраснелась, и немедленно сильнее запахнула пиджак, обнимая себя руками:

– Ангелина Павловна! В самом деле! – девушка в сердцах топнула ногой.

Соседка многозначительно кивнула головой, дескать, она всё понимала, время сейчас такое, чем окончательно вывела из себя Максима.

– А я рядышком живу, – женщина предупредила желание молодого человека отослать её подальше, – вот, напротив.

Капитан шумно вдохнул спёртый воздух подъезда:

– Открывай дверь… зая… – прошипел он жене на ухо, подталкивая к четырём дверям на этаже. Вероника, к его ужасу, выбрала самую отвратительную, потёртую, покосившуюся. Как вообще можно было рассчитывать на какую-то безопасность с такой дверью?!

– Ой! Всегда мечтала «это» увидеть! Чудесный обычай.

О чём эта женщина, Господи? Максим мысленно застонал.

– Когда муж переносит новобрачную на руках, это символизирует, что войдёт она в новую для себя роль жены – легко, оберегаемая и поддерживаемая крепкими руками мужа, – затараторила Ангелина Павловна, почёсывая собачку за ухом, – а молодой супруг должен осознать, что именно на нём лежит теперь ответственность за будущее семьи. Вы не должны нарушать традиции, молодой человек!

Сиверин просто сдался, понимая, что иначе они от этой системы тотального слежения не отделаются. Едва Вероника повернула ключ в замке, капитан подался вперёд, и легко поднял жену на руки. Невесомая как кукла, она от растерянности даже забыла сопротивляться. Максим заставил свои губы растянуться в чарующей улыбке, и грубо ногой распахивая входные двери, переступил порог квартиры:

– Вот мы и одни, дорогая… – так же зло он толкнул их обратно и захлопнул.

Теперь ощущая некоторое спокойствие, Сиверин прислонился спиной к тем самым дверям, продолжая держать жену.

– Эй…

Он не отреагировал, соображая, как уйти и не попасться на глаза соседке, которая наверняка уже приклеилась к дверному глазку.

– Эй… а ну поставь меня на пол… немедленно… – тоненький встревоженный голосок раздался у его плеча.

Максим очнулся, медленно опуская свою ношу. Теперь его взгляд сканировал квартирку, в которой он сейчас был заперт, как в ловушке. Хоть ремонт тут и не делался с прошлого века, она оказалась на удивление уютной. Или виной этому впечатлению было чувство некоторой безопасности, благодаря покосившейся за спиной двери?

– Эй ты! – Вероника неожиданно преобразилась, теперь находясь на своей территории.

 Весь её сердитый воинственный вид вызывал у него лишь усмешку. Глупышка, будто она могла противостоять ему! Максим наклонил к жене голову, разглядывая глаза. Удивительный цвет, то ли синий, то ли зелёный, скорее цвет морской волны. Сейчас они потемнели, и пытались внушить ему смертельный ужас.

– Ты сказал, что я больше не увижу твоей наглой физиономии! Оборотень! – Вероника приподнялась на цыпочки, намереваясь стать выше, и не удержалась на каблуках.

Грохот наполнил квартиру, когда девушка повалилась на него, и Максим спиной едва не вышиб ветхую дверь. Свалившись, Вероника замолотила по его груди кулаками, пока капитан не изловчился, поднимаясь, и не схватил её, оттаскивая подальше от коридора.

– Убирайся! – выкрикнула Вероника.

Сиверин закрыл пленнице рот ладонью, про себя надеясь, что вредная соседка не услышала ни слова из своей норки.

– А-а-а-а! – он зло чертыхнулся и затряс рукой, когда девушка больно укусила его.

Вероника отскочила на другой конец комнаты и схватила стул, который немедленно полетел в сторону капитана. Максим увернулся, но одна из ножек всё же задела руку, разрывая ткань рубашки. Со звоном что-то разбивая на своём пути, стул грохнулся на пол, позади молодого человека.

– Ты – ненормальная! – Сиверин схватился за руку, повыше локтя, затем разворачивая к себе ладонь.

На ней осталась кровь, которая уже проступила на краях порванной рубашки.

– Это ты – ненормальный! – Вероника замахнулась настольной лампой, но тут же испуганно опустила её, глядя на его руку.

– Сильно болит? – снова пискнула девушка.

Максим зло фыркнул в ответ.

– Так тебе и надо! – лампочка просвистела совсем рядом, но теперь Вероника только пугала его, не смея больше ранить.

Она боялась его до чёртиков, но при этом жалела. Максим собрал в кулак всю свою волю, надеясь воззвать к разуму хозяйки квартиры:

– Мне это нравится не больше твоего. И быть я здесь не желаю!

– Тогда убирайся! Это мой дом!

Звонкий лай в подъезде мгновенно остудил обоих. Вероника быстренько прошмыгнула мимо Сиверина в коридор, и заглянула в глазок.

– Ангелина Павловна… – печально вздохнула девушка.

Соседка, деловито прихватив домашний веничек, подметала пол на лестничной площадке. Вероника закатила глаза, качая головой. Она жила здесь почти год, но за всё время ни разу не видела, чтобы эта женщина бралась за уборку. Меж тем, соседка осторожненько подбиралась всё ближе к её двери, делая вид, что тщательно наводит порядок. Собачонка подпрыгивала, бегая вокруг своей хозяйки и звонко лаяла.

– Эта женщина – ужасна, – холодно отозвался мужской голос за спиной Вероники.

Девушка собралась с мужеством и повернулась к Максиму. Один край его рубашки вытянулся из брюк. Рукав был порван, красное пятно на нём и укор в глазах мужчины, каким-то невероятным образом заставили Веронику испытать чувство вины. Проклятье!

– Почему бы… почему бы тебе не пойти и не сознаться во всём?

Девушка произнесла эти слова таким жалким голосом, что капитан шумно выдохнул, прислоняясь к дверному косяку, и складывая руки на груди.

– Представляю, как выгляжу в твоих глазах.

Вероника отвернулась к двери и нервно начала щёлкать сдвижной крышкой от дверного глазка. Максим терпел с минуту, затем заговорил снова, надеясь не выдать собственного раздражения и придать голосу необходимой мягкости.

– Я уйду, как только твоя соседка угомонится.

– Она никогда не угомонится…

– Идём от этих дверей. Хватит тешить её любопытство, Вероника, – Сиверин устало прошёлся на маленькую кухню.