Деньги – это самое... самое... (Софья Блюфштейн, Россия) - Елена Арсеньева

Почему в Иман? Она прослышала об этом городке еще на каторге. Славное местечко! Рядом китайская граница. Шныряют спиртоносы, вовсю идет торговля золотишком, опиумом, женьшенем. Процветают притоны, народ грабит всякого прохожего и проезжего – тем и живет. Есть где развернуться Сониной натуре! Иман тех лет – некое подобие местечка Повонзки, родного Соне, Владивосток – некое подобие любимой ею Одессы. Только размах преступлений пошире, народ покруче и посвирепей. Но ведь и Соня уже не была той девочкой, которая брала некогда уроки воровского мастерства у сестрицы Фейги…

Приехала Соня в Иман не с пустым кошельком, денег было достаточно, чтобы купить дом и попытаться торговать квасом. Ну а за квасом, она ничуть не сомневалась, пойдет и спиртяшка, и самогон, а там и к опиумной торговле, самому доходному делу, можно пристроиться, потом, глядишь, во Владивостоке притон открыть… Планы у Сони были самые невероятные, однако не все вышло так, как мечталось. Здесь были свои «авторитеты», которые вовсе не хотели пускать к кормушке невесть откуда взявшуюся старушонку, выдающую себя за Соньку Золотая Ручка. В ее баснословную славу никто не верил, и даже принеси она справку из полиции с печатью, ее подняли бы на смех. Зато в полиции ее имя, ее известность сыграли с нею дурную шутку – полиция приставила к ней слежку. Не простой филер из нижних чинов, а офицер, сотник М. Фиганов, опытнейший сыщик, следил за каждым ее шагом. В архиве сохранилось не менее десяти донесений за период с декабря 1898 года по июнь 1899 года. Фиганов сообщал, что Соня ведет законопослушный образ жизни и наказать ее не за что. Местное население к ней относится враждебно, и даже отмечались случаи битья оконных стекол. Что касается мыслей Сони, то сотник отмечал «тоску по своему сожителю Кириллу Богданову, находящемуся на Сахалине», и «отсутствие средств к жизни».

Последний рапорт, датированный 17 июня 1899 года, гласил: «Проживающая на Имане преступница София Блювштейн («Золотая Ручка») продала свой дом и выехала в Хабаровск. О чем Вашему Превосходительству доношу. М. Фиганов».

Не во Владивосток, где расцвела бы, как мечталось, Сонина опиумная торговля, а в Хабаровск. Зачем?

Да затем, что оттуда лежал путь в дальневосточные порты, откуда ходили корабли на Сахалин…

Итак, она вернулась туда, откуда бежала! Все-таки годы ссылки не прошли даром: она сроднилась с Сахалином. Там даже воры и убийцы были свои, прикормленные. Там был единственный родной для нее человек, ее последняя любовь – Кирилл Богданов. Какой-никакой, а все же муж…

Соня немедленно наладила старые связи и вовсю развернула торговлю своим любимым «квасом». Однако здоровье ее было совершенно подорвано. И впервые перед глазами прожженной авантюристки замаячили те места, где деньги – деньги, которые были самым главным для нее в жизни! – не будут иметь значения. Впервые алчная душа ее встревожилась, испугалась… и Соня, со свойственной ей предусмотрительностью, решила похлопотать о тепленьком местечке для этой самой души.

В Сахалинском областном архиве уже в наши дни обнаружился уникальный документ – церковно-приходская книга, а в ней неподшитые и каким-то чудом не потерянные для истории свидетельства о крещении Соньки Золотая Ручка – с ее личным, хотя и весьма корявым автографом.

Итак: «Тысяча восемьсот девяносто девятого года июля 10 дня, нижеподписавшаяся крестьянка из ссыльных Тымовского округа на о. Сахалин Шендель Блювштейн, даю показания в нижеследующем. Родилась я в городе Варшаве от родителей мещан, иудейского вероисповедания. От роду имею 48 лет. До ссылки на Сахалин имела законного мужа Михаила Яковлева Блювштейн, которого в живых нет, от него имею двух дочерей – Софью 24 лет и Антонину 20 лет, они живут в Москве.

Страдая 12 лет в ссылке и иногда читая св. Евангелие, я вполне убедилась, что Господь Иисус Христос есть истинный мессия и что спасение души возможно только в лоне православной церкви. А потому сим удостоверяю, что не ради каких-либо мирских выгод и по искреннему убеждению желаю присоединиться к православной церкви… 1899 года 10 июля». И собственноручная подпись Золотой Ручки: «Шендель Блювштейн».

К изумлению Сони, после крещения она выздоровела… и прожила еще три года. Новообращенная православная лихачила вовсю, радуясь, что обманула всевидящего Бога, но…

В 1902 году Влас Дорошевич вновь посетил пост Александровский. И в журнале «Русское слово» № 317 дополнил свои сахалинские записи следующим комментарием: «В тюремном ведомстве получено сообщение, что известная в свое время железнодорожная воровка София Блювштейн, более известная под кличкой Сонька Золотая Ручка, недавно умерла на Сахалине, где она, отбыв каторгу, жила на поселении. Смерть Софьи Блювштейн, более известной под кличкой «Золотая Ручка», последовала от простуды».

Итак, она умерла на Сахалине, там же и была похоронена на старом Александровском погосте, что на Кладбищенской высотке. Еще до последнего времени находились старожилы, которые ту могилу помнили. Так что мифы о могиле Сони на Ваганьковском кладбище – не более чем мифы. И совершенно попусту тратят время воровские авторитеты, захаживая туда и прося удачи у «мамы Сони». Конечно, деньги – это самое… самое… но факты все же вещь упрямая: Сони там нет.