Барышня. Нельзя касаться - Ксюша Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет, Джонни! Привет, Катя! — мальчик радостно бросился навстречу. Нет, ну, это, на самом деле, странно — ребенок который вечер сам по себе, одинокий! За ним никто не присматривает, никто не покрикивает с балкона, проверяя, на месте ли он, не пропал, не исчез ли, — так делала в нашем с Аленкой детстве мама.
— Привет, Гриша! — улыбнулась я.
Мальчик стойко выдержал мой трехдневный негатив, явно показанный при знакомстве, и сумел расположить к себе любопытством своим, жизнерадостностью и искренним взглядом, который как бы говорил без слов: "Хоть ты не гони меня! Поговори! Послушай!" Я знала отчего так бывает, как такой взгляд появляется у человека… От одиночества. Когда люди вокруг имеются, и ты окружен заботой, да только нет того человека, кому искренне интересно, что ты думаешь, что видел по пути домой, что смотрел по телевизору, что ел, в конце концов, на завтрак! Это такое необычное одиночество, когда ты и не один вроде бы формально, но на деле — никому не нужен, неинтересен…
Мне тоже всегда было одиноко. Мама в силу возраста говорила на строго ограниченные темы — Милочка с Аленой, болячки, сериал любимый и новости от нескольких подружек, с которыми общалась на лавке у подъезда или во времена сезонных обострений, когда "проклятый радикулит" не позволял выходит из дому — по телефону.
На работе в архиве мы, конечно, дружили с девочками и любили поговорить. Но городок у нас небольшой, а значит, невелик размерами и наш архив. Пять сотрудников были рассредоточены по огромному зданию, заполненному стеллажами с документами, подшивками, папками, стопками… А работы было море! Мы и виделись-то утром-вечером, да на обеде, когда в специальной маленькой комнатке накрывали маленький столик, питаясь не каждый своим, принесенным из дому, а все вместе, как бы вскладчину, щедро выставляя незамысловатые повседневные блюда.
Алену теперь, после рождения Милы, я видела достаточно редко — и это понятно, у сестры была семья, любимый муж, дочка. А вечерние короткие разговоры с нею часто прерывались плачем ребенка или важным вопросом от Ивана…
Вот, пожалуй, и весь мой круг общения… Ну, разве еще с соседками иногда остановлюсь возле дома, да к старушке-коллеге, давно вышедшей на пенсию, заеду накануне праздника.
Мы с Гришей были родственными душами. Поэтому, наверное, так сразу потянулись друг к другу. Вот уже который вечер встречались возле подъезда и, отыскав свободную лавочку или просто отойдя подальше от любопытных взглядов пожилых соседей, болтали, играли с Джонни, смотрели ролики в его телефоне.
— Кать, а можно я завтра с вами в парк схожу? Во сколько вы выходите? — в нашем доме были дети, но как-то так получилось, что подходящих Грише по возврасту не оказалось — две девчонки постарше, парень-студент и малышня детсадовского возраста. А далеко уходить, к соседнему дому например, он явно не решался — видимо, родители не позволяли.
— Можно. Только у мамы разрешения спроси! Скажи, что я обещаю за тобой приглядеть!..
8 глава. Марк
— Лёнька, что там у нас? Чего подняли ни свет ни заря?
Звонок помощника, хорошего исполнительного парня, специализирующегося в нашей команде на слежке и всевозможном техническом оснащении, Леонида Трофимова, в шесть утра был неожиданным — обычно все наши дела могли подождать хотя бы до восьми. Частная детективная контора — дело такое, это вам не государственная круглосуточная служба — можно не бояться опоздать на работу. Правда, и окончания смен на было — порой без сна, без еды, в постоянных разъездах проходили не дни — недели!
— Товарищ майор, — по уставному, как пять лет назад, отчеканил Трофимов. — У нас ЧП. Пропал ребенок.
Сон исчез моментально — в такой ситуации порой счёт идет на минуты. А тот факт, что обратились именно к нам, означать мог следующее — либо полиция ничего сделать уже не может, либо имеются какие-то подозрения на тот счёт, куда делся пропавший, и тогда полиция может не то, что не помочь, а даже спугнуть возможного похитителя!
Я заметался по комнате, вытаскивая из шкафа смену чистого, правда, неглаженного белья — жена уже давно подобными проявлениями заботы себя не утруждала.
— Через полчаса буду. Собирай всех. Позвони в отдел, если родственники туда уже обращались. Если нет, все равно звони, обрисуй ситуацию… Впрочем, сам знаешь…
Отключился, вспомнив что мы не на службе и вовсе не обязательно, как старшему по званию, раздавать приказания сейчас. В нашей команде все всё знают и без слов.
…- Привет, дорогой! — Ольга с улыбкой шагнула навстречу, поцеловала в небритую щеку, прижалась на секунду сбоку, окутав, как в кокон, в аромат своих духов. — Рубаха мятая, небритый… Не завтракал, наверное? Сейчас кофейку сделаю с блинчиками — вчера своим пекла! И рубаху сними — поглажу! Нехорошо руководителю, и та-акому мужику красивому вот так ходить…
— Не успел с утра… А с вечера не подумал… Олька, уходи от своего Димки ко мне! На руках носить буду!
Потянувшись к пуговицам, начал быстро расстегивать — знал, что к месту сможем выехать только через полчаса, Олег с Тимуром опаздывали. Они жили дальше всех, на окраине.
— Ох, не соблазняй! Куда ты от своей грымзы? А я от своего выводка? Слу-ушай, как Маринкин день рождения прошёл? Я тут ей футболочку купила, сейчас принесу, — взяв рубаху, наш собственный эксперт-криминалист, Ольга Иванова, ушла в свой кабинет, перед дверью почему-то остановилась, словно что-то добавить хотела, но потом передумала и, качнув головой, скрылась из комнаты.
Та-ак, что тут у нас по мальчику? На столе лежало заявление от матери, набранное на компьютере — Ленька уже успел, молодец, фотография ребенка и набросанное от руки описание — возраст, рост, имя, некоторые данные о родственниках. Вгляделся в лицо, запоминая, фиксируя в памяти детские черты, пробежал глазами скупые строчки — первый класс закончил, семь лет, бабушка в другом городе, здесь родственников нет, отчим, родной отец… сидит? Та-ак, за что сидит? Не указано? Эх, Лёнька-Лёнька, ты ж не пацан какой-нибудь, не первый год в нашем деле!
— Трофимов! — прокричал, не вставая из-за стола — знал, услышит или он или Альбина, молоденькая девчонка-администратор, закончившая недавно юридический.
По опущенным в пол глазам Леонида было понятно сразу, что о своем проколе он уже знает.
— Извини, товарищ майор, так получилось…
Ну, если уж "товарищ майор", а не
