Робот "Чарли" грабит банк - Николай Томан

— А вот это непростительно! — восклицает Харт. — И, уж во всяком случае, признаваться в этом я бы вам не рекомендовал.

Кибернетик испытующе смотрит в глаза старшему следователю федеральной прокуратуры и, помолчав немного, продолжает уже иным тоном:

— А если говорить правду, то я вам просто не верю, мистер Мэйсон. Кому же не известно, что компьютеры и прочая электронная техника широко применяются не только полицейскими ведомствами, но и следственными органами всех развитых стран мира? А у нас тем более.

— Я этого и не отрицаю. Но мне лично с этой техникой не приходится иметь дело. Ею ведают наши научно-технические отделы и эксперты-криминалисты. А у меня обо всем этом лишь самое общее представление. Я не знаю, например, можно ли запрограммировать роботу преступные наклонности.

— Можно, мистер Мэйсон. И вы это сами отлично знаете. И если уж не в состоянии разыграть передо мной простака, то и не делайте этого, не тратьте на это время. Я не настолько наивен, чтобы не понимать, что не подозревать меня вы просто не имеете права. Я ведь мог специально сконструировать такого робота, который…

— А я вас уверяю, мистер Харт… — пытается прервать кибернетика Мэйсон.

— Ну и напрасно! Одна из ваших следственных версий должна бы строиться именно на таком допущении. Правда, при этом я бы не сидел у себя дома и не ждал бы, когда меня арестуют, а немедленно скрылся бы с добычей моего «Чарли» — чемоданом, битком набитым долларами…

— Вот именно! — перебивает его Ральф Мэйсон. — Я ведь уже промоделировал этот вариант, не прибегая, однако, к помощи компьютера. Признаюсь, что возможность запрограммировать вашему «Чарли» преступные наклонности мне тоже известна. Мне, пожалуй, и в самом деле не следовало бы с вами хитрить, ибо вы человек проницательный и от вас ничего не скроешь, а нужно бы просто спросить: что же было запрограммировано в электронном мозгу вашего «Чарли»?

— Всего лишь «свобода воли», мистер Мэйсон! Я тоже признаюсь — именно в этом была моя ошибка, так как из-за этого «Чарли» теперь вне всякого контроля. Тут уж ничего нельзя предугадать, никакого очередного его хода. Как в игре в шахматы без правил…

— А возможность ограбления еще одного банка, в соответствии с сюжетом повести Малкольма Бертона «Пусть они огнем горят, эти грязные доллары!», вы допускаете?

— При той «свободе воли», какую я ему запрограммировал, он может и не последовать так слепо сюжету этой бездарной повестушки.

— Но ведь вы уверяли доктора Клифтона…

— В этом я его не уверял. До этого доктор Клифтон, видимо, сам дошел…

— Тогда, может быть, и реальный банк ограбил не робот?

— А кто же?

— Местные гангстеры, например.

— Криминалисты из местной полиции утверждают, что ни одно живое существо не могло бы этого сделать. Вы уже познакомились, наверное, с их заключением?

— Да, мне известны все материалы предварительного следствия, мистер Харт. Все, конечно, могло быть и так. Но если вы действительно запрограммировали вашему «Чарли» истинную свободу воли, то он и в самом деле едва ли подчинится диктату или — скажем поделикатнее — поддастся подсказке сюжета повести Бертона. Это ведь, по сути дела, следование чужой воле. Во всяком случае, я не вижу тут логики, диктуемой свободой воли.

— Я и сам высказал вам только что подобную мысль. Но дело тут в том, мистер Мэйсон, что свобода воли алогична! Она вне всяких правил, так сказать…

— А почему бы не допустить, что у вашего «Чарли» запрограммировалась не «свобода воли», а всего лишь своеволие? И вы теперь ищете возможные варианты дальнейших его действий, но, к сожалению, не эвристическим методом, а методом «проб и ошибок», — продолжает старший следователь федеральной прокуратуры. — Этот метод, кажется, называют еще «перебором вариантов».

— И выясняется при этом, что вы не такой уж профан в вопросах кибернетики, — хихикает Харт, вытирая рот большим клетчатым платком.

— Да какие там у меня познания в области кибернетики! — пренебрежительно говорит Мэйсон. — Это теперь каждому школьнику известно. Но продолжим наши рассуждения. Если вы все еще настаиваете на свободе воли «Чарли», то давайте всерьез обсудим вариант, по которому «Чарли», поддавшись маниакальной идее героя повести Бертона, решившего бороться со злом путем уничтожения долларов, вдруг одумается.

— Одумается или уже одумался? — переспрашивает Харт. — Уточните, пожалуйста, эту мысль. По-вашему, «Чарли» ограбил банк вроде бы бессознательно, слепо поддавшись идее Бертона, а потом одумался или, может, одумается, решив, что воля его будет ущемлена, если он и дальше станет следовать указке Бертона? Так я вас понял?

— Да, примерно так.

— А я вот взвешиваю сейчас все это еще раз и прихожу к твердому заключению: не одумался и не одумается мой «Чарли»! Мы с вами все время забываем, что он робот, очень совершенная, но все-таки машина, и не надо приписывать его электронному мозгу свойства человеческой психики с ее неустойчивостью, раздумьями и двойственностью. И раз уж он ограбил банк, следуя указке Бертона, будет и дальше ей следовать. Во всяком случае, мы не имеем пока иного пути завлечь его в ловушку, и этой возможностью не следует пренебрегать, мистер Мэйсон.

— Ну, а если он не пойдет в нашу западню? Чего можно от него ожидать при таком варианте?

— Всего! — кратко, на очень высокой поте выпаливает Клиффорд Харт.

— То есть?

— Всего, на что способна свободная личность, не обремененная никакими кодексами морали или даже элементарной целесообразностью. Если вы все-таки вздумаете привлечь меня к ответственности, мистер Мэйсон, то я признаю себя виновным лишь в том, что запрограммировал «Чарли» эту идиотскую идею «свободы воли». Я и сам казню себя за это нещадно. А что толку? От «Чарли» теперь действительно можно ожидать всего: грабежа, поджога, убийства…

— А почему же не подвига?

— Жизнь, к сожалению, показала, что свобода воли побуждает главным образом к насилию, — вздыхает Харт, принимаясь полировать свой череп. — Такова уж тенденция вседозволенности. Да и о каком подвиге может идти речь? Не детей же спасать из горящего дома? Для этого ему сначала самому придется поджечь какой-нибудь детский приют….

— Может быть, вы и правы, — соглашается Мэйсон. — Скорее всего он и в самом деле пойдет на ограбление нового банка. Вот только чего не могу понять: зачем вы вашего робота-актера превратили в робота-анархиста?

— Я ведь думал создать не простого актера, а великого артиста, но, к сожалению, у нас с «Чарли» получился всего лишь цирковой аттракцион… Вот я и решил после этой неудачи запрограммировать «Чарли» «свободу воли». Но вы напрасно думаете, что он стал анархистом. Мой «Чарли» пи на что определенное не был ориентирован. Лишь вначале я пытался пристрастить его к чтению великих философов, но так как в его распоряжении была вся моя библиотека, он читал все без разбору. В том числе, наверное, Шопенгауэра и Ницше.