Туманный Кот - Саша Суздаль

Заведение не отличалось презентабельностью, но что ожидать от портовой забегаловки. Молодой человек в чёрной шляпе и в таком же плаще сморщил нос, едва зашёл в заведение и направился к стойке, где одиноко сидел человек, изредка посасывая из глиняной кружки какое-то пойло.

Стряхнув с полей шляпы капли начавшегося дождя, молодой человек уселся на табурет, собираясь переждать ненастье под крышей. Стоящий за стойкой малый налил в кружку из бочки и молчаливо поставил перед молодым человеком.

Брезгливо пригубив, молодой человек с удивлением обнаружил, что пиво свежее и вкусное, отчего у него сразу поднялось настроение, а заведение уже не казалось таким сомнительным.

— Бук, — пробормотал сосед и молодой человек переспросил: — Что?

— Меня зовут Бук, — повторил сосед и молодой человек назвался: — Эйсин, — юноша сделал паузу и добавил: — Гай Эйсин.

Бук приподнял кружку и сделал приличный глоток, а потом застыл, уставившись глазами в одну точку, считая, что выполнил все правила приличия. Эйсин выпил пиво и выглянул в подслеповатое окно – дождь на улице закончился и можно уходить. Бросив мелкую монету на стойку, Эйсин надел свою шляпу на голову и направился к двери.

Солнце успело выглянуть из-за облаков и нагреть воздух. Слегка парило, и Эсина окинул взглядом тёмную тучу на небе, а потом отправился к дальнему причалу, где обычно тёрся рабочий люд.

— Спешишь? — раздался сзади насмешливый голос. Эйсин обернулся, с удивлением обнаружив позади себя Бука, знакомого из пивного заведения.

— Спешу, — сказал Эйсин, не очень желая продолжать разговор, но Бук упёрся пальцем ему в грудь. На ней красовалась триграмма – пристёгнутая бляха свободного человека первой ступени.

— По какому праву носишь такой знак? — ухмыльнулся Бук и Эйсин понял, что придётся дать отпор. Вытащив палку из-за спины, Эйсин сжал её посредине и ответил: — По праву рождения свободным человеком.

— Такой знак нужно заслужить, — ухмыльнулся Бук, вынимая свою палку. Они обменялись несколькими ударами, и Эйсин понял, что Бук – соперник серьёзный. Краем глаза он увидел, что из-за угла вышли две сомнительные личности с палками наперевес. «По мою душу!» — уяснил Эйсин и решил без боя не сдаваться. Он прижался к стене и приготовился дорого отдать жизнь.

— Бук, спорим, я вырублю этого чувака первым ударом! — ухмыльнулся один из подошедших, удерживая на плече суковатую дубину. Его улыбку быстро потушила палка – Эйсин не стал дожидаться своей судьбы и первым ударил верзилу по зубам. Приятель Бука грохнулся на землю и завыл, а на Эйсина обрушился град ударов, которые он через раз отбивал, пытаясь удержаться на ногах. С перекошенной рожей поднялся первый из нападающих, который прорычал, отплёвывая кровь:

— Бук, отойди, я его убью!

— Не стоит втроём на одного, — услышал Эйсин и краем глаза увидел, как к ним подошли двое крепких мужчин.

— Не лезь не в своё дело, — сказал Бук, замахнувшись палкой, но подошедший сгрёб его и бросил на стенку. Компаньоны Бука не стали ожидать своей участи и пустились в бега, предупредив на ходу: — Мы сейчас вернёмся.

— Нам следует уйти, — сказал Эйсин своим спасителям и поблагодарил: — Спасибо, без вас меня бы прикончили на месте.

— Что они от тебя хотели? — спросил тот, что обезвредил Бука.

— Триграмму, — показал на грудь Эйсин и богатырь огромной лапой придержал значок и пробормотал: — Вот он какой – знак свободного человека!

С сожалением отпустив триграмму, богатырь вздохнул и сказал своему попутчику, белобрысому парню в серой рубахе: — Пойдём Стах, нам следует поторопиться.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил Эйсин, чувствуя, что должен каким-то образом отблагодарить спасителей.

— Нам нужно найти лодку, идущую в столицу, Лыбу, — сказал белобрысый, тот, что Стах.

Эйсин наморщил лоб, а потом сообщил: — Я думаю, что смогу вам помочь! Идите за мной.

Когда троица ушла, Бук поднялся с земли, опираясь на стенку, с которую он неудачно познакомился, и совсем кротким голосом произнёс: «Ты ещё вспомнишь меня, гадкий недоросль!» — но если бы кто заглянул в глаза, то увидел бы в них упрямую, мстительную злобу.

Хутин, несмотря на то, что сдерживал себя, находился в сильном возбуждении. Наложница, убежавшая из-под носа, бесила его тем, что слегка понравилась Хутину, а ответила ему чёрной неблагодарностью. Предыдущая наложница, которую он скормил сазану, так надоела Хутину, что он наблюдал за её пожиранием с удовольствием.

То, что никто не спрашивал у Секлеции о её чувствах, властелина совсем не волновало. Как всегда, некстати, вспомнились детские комплексы и психологические проблемы. Он почувствовал себя неуверенно, отчего стал подозрительным, к тому же, по взглядам подданных, понял, что чего-то не знает. Пугающая неизвестность всегда превращала его в затравленную крысу, которая огрызается и пытается укусить. Зажав в углу свою камеристку, Хутин прошептал ей на ухо: «Говори, или скормлю сазану!» Последний аргумент оказался решающим и камеристка, хлюпая носом, рассказала, что все видели сон, в котором новая наложница властелина спала со сбежавшим дримом.

Вторую половинку сна, где властелин показался перед всеми голым со своим куцым достоинством, камеристка предпочла не рассказывать, оставив другим возможность порадовать Хутина. Известие о сне, где прелюбодействует его наложница, причём не с ним, острым ножом прошлось по нервам Хутина, вызвав в нём волну позора и жгучего стыда.

Если бы он узнал о продолжении сна, то, вероятно, убил бы камеристку, чтобы не утруждать себя спазмами унижения и бесчестья.

— Иди! — грозно сказал Хутин и девушка, опустив плечи, убежала. Её покорность слегка успокоила властелина, и он подумал, что следовало завести её в комнату и завалить на кровать, компенсируя свою неуверенность.

Отбросив на время коллизию с наложницей, Хутин подумать о том, что нужно найти нового дрима вместо сбежавшего, так как, если его найдут, то он умрёт медленной, а может быстрой смертью, в зависимости от настроения властелина. Попавший ему на глаза Слепой, идущий в сопровождении Бзына, только испортил ему настроение, к тому же удивлённо спросил: — В чём проблема, Ху?

Такая фамильярность в обращении к властелину покоробила Хутина, но, рассудив здраво, он решил, что некое подобие дружбы связывает их, поэтому сообщил:

— Твоя курва Секлеция сбежала с моим дримом.

— Так в чём проблема? — не понял Слепой: — У тебя, что, девок не хватает?

— У меня нет дрима, — сообщил властелин, сообразив, что циник Слепой, вероятно, прав.