Пленники песчаных вихрей - Дуглас Брайан

— Чудно одет ваш приятель, — продолжал хозяин.

— Да, одежка странная, — согласился Конан с набитым ртом.

— Совсем не для пустыни, верно?

— В самую точку.

— И босой. У него была хоть какая-то обувь?

— С бабочками, — лаконически ответил Конан.

— И что с нею стало?

— Улетела.

— Понятно… — Хозяин вздохнул, оглянулся на Югонну. Тог пил кислое молоко и жевал лепешки, обмакивая их в чашку с молоком, и явно не подозревал о том, что харчевник с киммерийцем обсуждают его.

— Что-то с ним не так? — спросил Конан.

— Просто не возьму в толк, как такой человек, как вы, оказались в столь странной и неподходящей компании.

— Это уж не твое дело, — сказал киммериец.

— Как знать, — ответил хозяин, поднимаясь. — А только тут была пару дней назад женщина.

— О! — вымолвил Конан. — Странно!

— Она путешествовала одна.

— Действительно странно. Хотя и такое случается.

— И одета была похоже.

— С бабочками?

— Вы мне не верите, — зашептал хозяин, то и дело косясь в сторону Югонны, — а ведь я правду говорю. Чудная была, вроде этого, который с вами приехал. Глазищи на пол-лица, темные, а сама бледная, как молоко. Платье — как у него рубаха, пояс под грудью, а когда ходит — видны штаны, и тоже с пузырями сверху, как бы подвязанные… Вот в точности как у него.

— Может быть, сейчас такое в моде где-нибудь в Аквилонии, среди тамошних аристократов, а мы здесь сидим посреди пустыни и ничего такого не знаем, — возразил Конан.

Харчевник с хитрой улыбкой покачал головой.

— За кого вы меня принимаете, господин варвар? Уж я-то хорошо знаю, что и где нынче в моде. Через мой караван-сарай проходят сотни торговцев, каждый со своим товаром. Они везут шелка и пряности, и готовое платье, и украшения… И все любят поговорить. Такой уж народ — болтливый. Рассказывают, что выгодно продавать, а что не окупится, будь товар хоть трижды хорош. Нет такой моды — штаны с пузырями и рубаха с прорезями почти до пят. Нигде нет. И ни один торговец такой одежды не везет. Да и сам этот шелк… Вы к нему хоть приглядывались?

— Не было времени, — отрезал киммериец.

— И напрасно! Роспись ручная, я такой не видывал. Без трафаретов, понимаете? Как будто художник рисовал. Или каллиграф.

— Не вижу в этом ничего особенного. Кхитайские богачи любят такие вещи.

— Любят! Но роспись не кхитайская. Уж это-то вы могли бы заметить. И шелк слишком плотной выделки. Такого тоже сейчас не делают. Во всяком случае, я не встречал.

— Мало ли чего ты не встречал, — проворчал Конан. — У меня была любовница, воровка и акробатка, женщина всяческих достоинств, — ее ты тоже, полагаю, не встречал.

— Зонара? — улыбнулся караванщик. — Нет, ошибаетесь, любезный: ее я встречал пару раз…

Конан только развел руками.

Хозяин, довольный тем, что последнее слово осталось за ним, отошел от киммерийца, предоставив тому в одиночестве дожевывать мясо, а заодно и осмыслять полученные сведения.

Ничего нового Конан, собственно, о своем спутнике не узнал. Одежда странная? Не заметил бы этого только слепой.

А вот наличие некоей женщины, одетой похожим образом, удивило киммерийца по-настоящему.

И если такой моды действительно нет нигде в Хайборийском мире, значит, эта женщина каким-то образом связана с Югонной…

Конан достал из кошеля монету и положил рядом с кувшином.

Хозяин тотчас появился рядом и услужливо улыбнулся. Он поклонился киммерийцу:

— Что угодно господину?

Когда хозяин выпрямился, монета уже исчезла. Конан восхитился ловкостью, с которой это было проделано.

— Расскажи еще про ту женщину.

— Про какую женщину?

— Не притворяйся! — рыкнул киммериец. — Ты понял, о ком я спрашиваю.

— А, про ту — бледную, в чудном наряде… — Трактирщик задумался. — Ничего особенного. Расплатилась драгоценностями. Отдала кольцо с камнем. Простое колечко, но камень хорош. Денег у нее при себе не было. Впрочем, она бы и телом могла бы расплатиться, охотники бы нашлись… И вот еще что. Конь у нее был такой же чудной, как и она сама. Или верблюд? Тут уж все сбежались поглазеть.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Конан.

— Имею в виду чудного верблюда, — упрямо повторил хозяин. — Размером он точно был с верблюда. Ноги мощные, копыта раздвоенные и лохматые сверху, понимаешь? Вот эдакие. — Он растопырил пальцы руки. — А шея длинная, длинней, чем надо. Раза в полтора длинней, думаю. И голова крупная, мясистая, а глазки маленькие и почти без ресниц. Мы его хорошенько рассмотрели, этого зверя. Он сперва зерно брать не хотел. Как будто никогда прежде зерна не видел. Потом, правда, распробовал. И даже понравилось ему. Странный, говорю тебе.

— Все это странно, — промолвил Конан.

Хозяин подмигнул ему и отошел.

Киммериец скоро растянулся прямо там же, где сидел, заложил руки за голову и заснул крепким сном без сновидений.

Между тем Югонна все не знал, на что ему решиться. Он покончил с трапезой и наконец снял пояс. Как он и говорил Конану, прежде чем очутиться в пустыне, он находился у себя дома, в спальне. В поясе этом он носил несколько монет на счастье, согласно обычаю, принятому в семье. Когда мать преподносила Югонне пояс, она объяснила:

— Ты никогда не должен расставаться с этой вещью. В пояс зашито десять монет. Таков обычай. И хотя мы давно уже утратили нужду в том, чтобы постоянно иметь под рукой деньги, память об этом не умрет. Наши предки построили благосостояние семьи благодаря тому, что всегда могли расплатиться за услуги. И пояс — напоминание об этом.

— Я понял, — кивнул Югонна.

Странно, что слова матери сбылись буквально. Югонне никогда и в голову не приходило, что пояс с монетами может стать чем-то большим, нежели просто символ.

Он вытащил золотую монету и положил ее на ладонь. Она была красива, в своем роде совершенна: треугольная, исписанная знаками на одной стороне и украшенная изображением сидящей богини — на другой.

Эта монета поможет ему расплатиться за ночлег и еду. А что ожидает его дальше? Куда ему отправиться? Где его дом? Югонна даже приблизительно не представлял себе, в какую сторону ему направиться…

Краем ухе, он уловил обрывок разговора Конана с хозяином. Те, очевидно, считали Югонну чем-то вроде слабоумного, потому что обсуждали его самого в его же присутствии и даже не считали нужным понизить голос.

Он услышал: «… чудная одежда… женщина, одетая так же… и верблюд странный, с длинной шеей…»

Югонна поднял руку, подзывая хозяина. Тот приблизился, встал рядом, всем своим видом выражая готовность услужить.