Охота на смотрящего - Евгений Сухов

– Как видишь, живой! – самодовольно заметил Александр Беспалый и улыбнулся, вспомнив содержание своего разговора с Муллой. – В нашем деле, Кротов, главное – хитрость и смекалка. Что у тебя там? – С этими словами Беспалый, поставив автомат на предохранитель, с уверенностью человека, привыкшего к оружию, небрежно перебросил автомат омоновцу.

– Из Москвы звонил генерал-лейтенант Калистратов. Спрашивал обстановку. Просил срочно перезвонить.

– Ладно, теперь можно и позвонить, – кивнул Беспалый, весьма довольный собой. – И вот что, майор, передай нашим и прибывшему подкреплению мою команду – всех зэков бросить мордами на плац, продержать их так до самого утра. А затем я побеседую с самыми непримиримыми: у меня свои методы.

– А что делать с покойниками, товарищ подполковник?

– Со жмуриками у нас никогда проблем не было. Эти-то уж бунтовать не станут! Перетащите их в покойницкий барак и сегодня же к вечеру закопайте на зэковском кладбище, – распорядился Беспалый.

– Слушаюсь, товарищ подполковник!

Александр Тимофеевич двинулся было прочь, но остановился и, строго глянув на Кротова, добавил:

– И вот еще что. Среди наших есть потери. Срочно раненых к Ветлугину, а тех, кому не повезло, послезавтра хороним с почестями.

Майор вздохнул и понимающе кивнул подполковнику Беспалому. Потом, опомнившись, вытянулся, лихо козырнув:

– Так точно! Вас понял. Все сделаю!

Оказавшись у себя в кабинете, Беспалый плотно затворил дверь и рухнул в кресло перед письменным столом. Только теперь, осмысливая прошедшие часы, он понимал, что жизнь его висела на волоске. Он почувствовал, как взмокла спина от холодного пота. Даже ладони вспотели, что бывало с ним крайне редко. Последний раз подобное с ним случилось года два назад, когда ему устроил выволочку генерал-майор Сазонов из краевого УВД. Грозил даже под трибунал отдать. А делов-то было всего ничего – помер какой-то старый зэк, числившийся на особом учете. Старик сел в середине 80-х, проходил по узбекскому делу о взяточничестве. Потом, когда кремлевская машина потихоньку стала давать задний ход, дело его пересмотрели и вроде как готовили выпускать условно-досрочно. Но чинуши из краевого управления, суки паршивые, до последнего момента играли в молчанку: боялись, видно, напортачить, никаких указов не давали, дескать, поступай сам как считаешь целесообразным, а старик-то возьми и заболей пневмонией. И в три дня окочурился. Генерал Сазонов, шкура трусливая, визжал да слюни на подбородок пускал. Ногой топал. Кулаки до крови об стол поразбивал. Тогда ему показалось странным, откуда столько шума из-за рядового зэка, и только позже ему удалось выяснить, что у старика были весьма серьезные покровители, которые за его скорое освобождение обещали озолотить московских генералов. Обломался, стало быть, кусочек!

Ситуация тогда была нешуточная: запросто могли Беспалому срок за халатность припаять, и сидел бы как миленький.

Интересно, что сейчас выкинет Калистратов? Разговор с генералом предстоял тяжелый. Ведь не прошло и пяти часов после разноса. И теперь подполковнику Беспалому придется докладывать в Москву, что Владислав Игнатов, смотрящий и хранитель всероссийского воровского общака, убит в перестрелке во время бунта на зоне. Примерно так и следует формулировать. Также нужно будет доложить, что погиб еще один старейший вор в законе – Заки Зайдулла, больше известный как Мулла, отмотавший по зонам почти полвека.

Беспалый снял трубку, вышел на межгород, набрал московский код, потом прямой служебный номер Калистратова.

Генерал ответил на втором звонке.

– Слушаю.

– Товарищ генерал-лейтенант! – Беспалый почувствовал, как подрагивает трубка во вспотевшей ладони. Нервишки шалят. Съездить бы куда-нибудь дней на десять да отдохнуть как следует. – Это подполковник Беспалый из…

– Слушаю, Александр Тимофеич, что там у тебя?

Беспалый уловил едва заметную перемену в тоне Калистратова. Видно, за прошедшие пять часов в Москве произошло что-то серьезное. Может, все переигралось? Может, смерть Варяга теперь им даже на руку? От пришедшей мысли подполковник Беспалый даже немного повеселел.

– Товарищ генерал-лейтенант, я лично проверил информацию об устранении Игнатова. Объект… заключенный Игнатов убит в перестрелке, завязавшейся в ходе бунта заключенных. Убит Мулла… – Беспалый сделал паузу. – Бунт подавлен, – добавил он. Сработало инстинктивное чувство самосохранения. Успокоил начальство на всякий случай. – Ситуация полностью взята под контроль, и обстановка нормализуется.

Подполковник замолчал в тревожном ожидании. Калистратов, вопреки его предчувствию, заговорил спокойным, ровным голосом.

– Значит, так, Александр Тимофеич. Напишешь подробный рапорт о случившемся. Но сначала проведи служебное расследование. Установи, если сможешь, из какого оружия произведены выстрелы. И после этого пиши рапорт. На имя начальника управления исполнения наказаний.

– То есть не на ваше? – уточнил Беспалый.

– Нет. На мое теперь будешь писать разве что новогодние открытки.

Беспалый заволновался. Он почуял что-то неладное. И, набравшись смелости (или наглости), спросил напрямую:

– У вас неприятности, товарищ генерал-лейтенант?

Калистратов ответил не сразу.

– Да. Теперь это так называется. Вспомнило вдруг родное начальство, прямо посреди ночи, что мне шестьдесят в марте исполнилось. Предложили подать рапорт об увольнении. По выслуге лет. К осени сдам дела, если только теперь с твоим Варягом не начнется какая-нибудь катавасия с воскрешением. Вот видишь, как все поменялось.

«С "твоим Варягом" – нет, ну каков прохвост! Саммне его сунул «на сохранение», велел под контролем содержать, а теперь «твой». Нет, товарищ генерал, это не мой, а «ваш Варяг»! Хотя, конечно, теперь и мой».

– Не знаю, что и сказать, – удрученно отвечал Беспалый.

– Значит, гарантию даешь? – донесся до его слуха неуверенный голос московского генерала. – Ты чего молчишь?

– Простите, товарищ генерал-лейтенант, связь прервалась. Что вы сказали?

– Говорю, даешь гарантию, что Варяг убит?

– Даю, товарищ генерал-лейтенант. Лично видел труп.

– Ладно. – И Калистратов, не прощаясь, повесил трубку.

Подполковник Александр Тимофеевич Беспалый долго сидел набычившись и думал. Думать было о чем. Теперь его служебная карьера, а по сути и вся жизнь, обещала круто измениться. И он предчувствовал, что смерть Варяга должна сыграть с ним недобрую шутку.

Глава 5

Удачи тебе, генерал!

Шрам посмотрел в окно: мимо пролетели Ростральные колонны. Сейчас он рванет на Васильевский остров, намеренно поплутает по Василеостровским линиям и остановится у невзрачного ветхого домишки с вывеской «Леноблкнига». Там и состоится его очередная встреча с генералом МВД Калистратовым, курирующим Северо-Западный регион.

Александр усмехнулся. Чудно устроена жизнь: он, законный вор, уже около года являющийся «папой» Северной столицы, встречается с эмвэдэшником, да еще с каким! Знал бы кто-нибудь из его ближайших корешей, какую опасную игру он ведет, так приговорили бы не мешкая. Но игра стоит свеч и риск кажется оправданным, когда знаешь, какие деньги стоят на кону.

Задумавшись, Шрам едва не проскочил на красный свет. Но, вовремя спохватившись, ударил по тормозам, и его «Лексус», взвизгнув, остановился посередине пешеходного перехода.

С недавних пор Шрам не любил большие машины, считая их дешевым шиком, фенькой шантрапы. Хотя последние несколько лет раскатывал именно на внедорожниках и джипах – у него их было штук шесть, и все черного цвета. Но когда в Москве, а за ней и в Питере всякая шелупонь сменила «восьмерки» и «девятки» на «Мицубиси» и «Тойоты», он понял, что теперь ему городской вездеход не по рангу. Он заказал себе в Германии сначала «мерс», а потом «БМВ». Он уважал немецкие автомобили – надежные, солидные, быстроходные. Жаль, что в России не выпускают машины такого качества. Лучшие мозги отечества трудятся в оборонной промышленности.

А этот серебристый «Лексус» ему пригнал из Европы Гоша Грунт, взяв с него чисто символическую цену. Гоша был мелким импортером бразильского кофе, а по совместительству «крот» МВД. Он тихо собирал материал обо всех, кто был, так или иначе, связан с продовольственным бизнесом. Импорт продовольствия в Питере, как и везде по России, представлял собой сложнейшую пирамиду, в которой были повязаны таможня, налоговики, местные властные структуры, крупные оптовики. Все они были подконтрольны ворам. То есть фактически ему, Шраму. Грунт вел «учет» импортных операций, и в его картотеке фигурировали все – от рядовых пограничников и таможенников на российско-польской и российско-финской границе, которые лепили печати на заведомо липовые накладные, до обитателей высоких кабинетов в Смольном, дававших устные указания на ввоз тех или иных контрабандных товаров. Мало кто догадывался, что именно картотека Грунта являлась источником сведений о коррупции в Петербурге, которые накапливались в спецпапках МВД. Спецпапки хранились в сейфах долгие годы, чтобы в нужный момент их можно было извлечь на свет и «слить» неугодного чиновника в очередном разоблачительном материале бойкого журналиста.