Особенная - Анна Милтон

― О-о-о-х-х, ― я закусила нижнюю губу в притворных раздумьях. ― Тогда, я поеду домой.

Ники застыла с тарелкой круассанов в руке.

― Как это? Нет! Нет! Нет! Ты пойдешь с нами, Эмили! ― заверещала она и подлетела к холодильнику. Открыла дверцу, громко поставила тарелку на верхнюю полку, и закрыла холодильник. Уперев руки в бока, она сердито уставилась на меня. ― Ты пойдешь, ― тверже повторила подруга.

― Нет, ― я неуверенно покачала головой. ― Я не могу. Я… вообще-то, завтра в школу. Это раз. Я не настроена идти сегодня на вечеринку. Это два. И вообще, там…

― Будет Джастин, ― закончила за меня подошедшая Хейли. Она остановилась рядом, положив руку на мое плечо, и улыбнулась. ― Вот главная причина, по которой ты не хочешь идти к Патрику.

― Существует бесконечное количество причин, по которым я не хочу посещать вечеринки вообще, ― сказала я.

Хейли ухмыльнулась, положив подбородок на руку, которая лежала на моем плече, и вздохнула.

― Например? ― спросила она.

К чему это уточнение? Хейли прекрасно знала мой ответ.

Я поджала губы и искоса взглянула на нее.

― Девять месяцев назад я похоронила своих родителей, ― отозвалась я и удивилась, как ровно и холодно прозвучал мой голос. На самом деле, я не была на их похоронах. Не могла по состоянию здоровья. Но это, может, даже к лучшему.

Подруги застыли на своих местах, не ожидая, что я скажу нечто подобное. Я старалась не говорить о родителях. Вообще. Не произносила слова "мама" или "папа".

Я медленно втянула в себя воздух и на секунду прикрыла глаза.

― Извините, ― я переступила с ноги на ногу, и Хейли убрала руку с моего плеча.

Ники переглянулась с ней, и обе сочувствующе вздохнули.

― Вот именно, Эмили, ― моя златовласая подруга взяла на себя ответственность и попыталась "вразумить" меня. ― Прошло уже девять месяцев, ― она обошла кухонную стойку и остановилась в двух шагах. ― Я не понимаю, как тяжело ты переживаешь… их смерть, но ты еще жива, ― она шагнула вперед, оказавшись ближе. ― Твоя жизнь продолжается, Эмили, а у нас с Хейли такое чувство, словно ты похоронила себя вместе… ― ее голос дрогнул, ― вместе с ними.

Все внутри меня превратилось в камень. Я почувствовала, как ярые языки обиды обожгли сердце. Я не хотела, чтобы Ники так говорила про моих родителей (хотя она, по сути, не сказала ничего плохого). Я не хотела, чтобы она, или Хейли, или кто-нибудь еще упоминал их в моем присутствии, точнее их смерть.

Я открыла рот, но не знала, что сказать, поэтому через секунду сомкнула губы и опустила голову.

Я понимала, что не буду скорбеть всю жизнь, что однажды утром я проснусь и не почувствую жгучую боль в груди. Этот Новый День еще не настал, и я уверена, мне придется долго ждать его прихода.

Но Ники права. Моя жизнь не стоит на месте, и я не должна хоронить себя заживо. Я должна жить дальше, должна радоваться и наслаждаться всем, что имею. Я знаю, что мама и папа не хотели бы видеть меня такой, какая я есть сейчас. Папа бы сказал мне: "Эй, дочка, посмотри на себя? Я тебя совсем не узнаю. Это не моя Эмили. Ты ведь другая. Я знаю тебя, чертенок". Папа дал мне это прозвище, когда мне было шесть. Я была очень буйным и неугомонным ребенком.

Я поняла, что начинаю задыхаться из-за огромного кома, застрявшего в горле. Еще чуть-чуть, и я заплачу.

Я должна отвлечься. Должна подумать о чем-нибудь другом, чтобы не вспоминать о родителях, не зацикливаться на недосягаемой боли в голове, пульсирующей так глубоко, что я не способна добраться до того места даже мысленно.

― Ладно, ― вымолвила я бессильно.

― Что ладно? ― осторожно уточнила Ники.

Я заставила себя поднять на нее тяжелый взгляд.

― Я… пойду. На вечеринку, в смысле.

Ее глаза вспыхнули, и губы тут же расплылись в улыбке.

― Правда? ― она подпрыгнула на месте.

Я едва заметно качнула подбородком, как бы отвечая: "Да".

― Ты правильно поступаешь, ― Хейли вновь пристроилась рядом и на этот раз обняла меня. ― Ты не можешь грустить вечно, Эмили. Не можешь.

Я изо всех сил старалась улыбнуться ей, но в итоге оставила попытки и просто кивнула.

Глава четвертая

Я отправилась на вечеринку в том, в чем приехала к Ники. Джинсы, красная футболка и клетчатая рубашка сверху. Ники и Хейли потратили битый час на выбор платьев. Хейли пришлось позаимствовать вещи из гардероба Ники, ведь не могла же она пойти на вечеринку в чем попало (это с ее слов). Раньше бы и я непременно потратила бесчисленное количество времени на поиски самого лучшего наряда. Но сейчас… сейчас мне все равно. Сейчас нет никакого смысла выглядеть красиво, потому что я не получу удовольствие от громкой музыки, танцев пьяных учеников и выпивки.

По сравнению с подругами я казалась серой и невзрачной. На Хейли было открытое черное мини-платье, обнажающее ее хрупкие плечи и длинные стройные ноги, которым дополнительную очаровательность придавали черные туфли на высоком каблуке. Она была олицетворением сексуальности и недоступности одновременно. А Ники воплощала в себе образ невинной и красивой куклы Барби. На ней было нежно-розовое платье, состоящее из корсета и пышной юбки чуть выше колен, стройность ног так же ивали туфли на шпильке. И как она только ходит на них? На шикарных блестящих волосах была широкая атласная лента бледно-розового оттенка, пухлым выразительным губам неотразимость придавал сверкающий в темноте блеск.

― Вы оделись так, будто собрались на показ мод, ― пробормотала я, садясь за руль.

Ники фыркнула и забралась на задние сидения.

― Уж поверь, на показ мод мы бы оделись лучше, ― и она подмигнула через зеркальце Хейли, которая заняла место рядом со мной.

Патрик Холл ― сын владельца сети магазинов спорттоваров, и он, точнее его родители, очень богаты. Подъезжая к его огромному особняку, располагавшемуся почти за городом, я грустно улыбнулась, увидев большую толпу у главного входа. В моей жизни "до" (а именно так я разделила ее после смерти родителей) я была ярой любительницей вечеринок. Я обожала находиться если не в центре внимания, то в центре танцпола. А сейчас, чувствуя вкус веселья, в мое сердце прокрадывалась тоска по былым временам.

Припарковав "Ауди" неподалеку, я, Ники и Хейли вышли из машины и направились к эпицентру вечеринки. Даже не заходя в дом, я услышала оглушительную клубную музыку, которая вырывалась из больших колонок, и восхищенные крики парней и девушек.

― Патрик разошелся не на шутку! ― прокричала нам Хейли.