Нигде - Дмитрий Глухов

— Однако, — Слава присвистнул, — как такое может быть?

— Не знаю, — Макс развел руками. — Интересно, что ты думаешь по этому поводу. Теперь я отстранен и вообще…

— Ну, насколько я знаю, нет сегодня таких технологий, чтобы такое дело провернуть. Единственное, что можно предположить, если ты не принимал ничего галлюциногенного…

Максим торопливо махнул рукой приятелю — мол, давай дальше. Слава откинулся назад:

— …Ну, скажем, это могла быть какая-то постановочная история. Заранее подготовленная.

— Зачем и кем подготовленная, Слава?

— Ну не знаю. Какие-нибудь службы проверки или научный эксперимент над сознанием. В этом случае за тобой должны плотно присматривать. Ты не обращал внимания?

Лебедев задумался.

— Вообще-то не замечал.

— Понятно, — Слава уставился в потолок, замолчал. Затем вдруг оживился. — Еще может быть это испытание какой-нибудь секретной разработки по созданию реалистичных видений. Симулятор ситуаций. Тогда действительно никакого тела и не было. И по крыше от тебя никто не убегал.

Макс задрал форму. На груди отчетливо проступали свежие синяки и ссадины.

— И этого не было, Слава? У меня скула до сих пор ноет. Хорошо, зубы целы.

— Ну тогда не знаю. Что психолог сказал?

— Я с ним про это не говорил. Отложили до следующего раза. Плановая же беседа, не экспертиза.

— Слушай, — Слава внимательно посмотрел на друга, — а ты других странных вещей в последнее время не замечал?

Максим вспомнил про пустой полиэтиленовый пакет на ветру, но промолчал. Чего доброго, Славка решит, что его друг на самом деле сошел с ума. Или все-таки сошел? Макс прошелся по комнате, перебирая все последние события своей жизни.

— Да, нет — все как у всех. Ничего примечательного.

Слава тоже встал:

— Загрузил я тебя? Ладно, забудь, — он хлопнул Макса по плечу. — Я просто волнуюсь — ты был у психолога, а что он там в рапорте напишет… Ты не знаешь, что он там у себя в планшетничке чиркает?

Лебедев помрачнел.

— Нет.

— Вот. Никогда, никогда не надо быть откровенным с психологом — запомни. Но вообще есть очень простой способ определить, что он про тебя думает.

— Это как? — Лебедев помрачнел еще больше.

— Там же наверняка после тебя какой-нибудь твой коллега пошел?

— Да, Ким.

— Так вот. Если психолог напрягся по твоему поводу, он тогда у коллег интересоваться будет — как ты на службе себя ведешь. Может, когда-нибудь предлагал подследственного немного попытать, когда-нибудь жестко задержал кого-то…

— Точно! Спасибо тебе! Сейчас же это и выясню! — Макс пожал руку Славке и, выхватив коннектор, побежал вниз по лестнице:

— Алло, Ким! Тебя уже выпустили? Давай пересечемся, есть маленький вопрос. Ага, в пиццерии. Да, я недалеко!

На выходе из подъезда Лебедев невольно посмотрел в сторону тупичка. Никакого пакета на ветру не было. Макс выдохнул и быстро зашагал по улице.

Глава 4

Мужчина, угостите даму сигаретой

Человек строит город. А потом город начинает создавать человека. По своему образу и подобию. Такого, какой удобен ему. В обмен на удобство, в обмен на доступ к различным благам, город отбирает у человека саму его суть — индивидуальность. Унифицирует его, как огурец в Евросоюзе: без изгибов, строго определенной длины, утвержденного бесконечной очередью комиссий колера. Макс оглянулся по сторонам, еще раз убеждаясь: все одинаковые. Джинсы, кроссовки, футболка. И, как проявление бунта, как взрыв индивидуальности — яркий принт на майке. Который, впрочем, отпечатан тысячными тиражами и одобрен лучшими маркетологами: заводчиками шопоголиков. Или вот другой типаж: костюм, галстук, туфли, портфель. Что они все носят в этих портфелях в век электронного документооборота?! Или вот, еще типаж: борода, свитер, зимой шляпа и длинный шарф. Человек творчества. Разумеется, нет иного способа подчеркнуть свою творческую индивидуальность, чем одеться точно так же, как сотни твоих коллег.

Город давно стал нашим богом. И вся эта унифицированная одежда — лишь жертвоприношение. Мы не ходим в храм, сам город — храм, и мы служим ему, выглядя одинаково — как монахи. И как буддийские монахи крутили барабаны с молитвами, так и мы возносим хвалу, затариваясь в гигантских моллах. Только специалист отличит джинсы разных фирм, и только поклонник автомобилей, не глядя на шильдик, угадает марку раздутого железа, что только что прокатило мимо тебя по улице. Ну ладно, одежда. Пусть так удобнее. Но почему и все автомобили делаются, словно в одной мастерской? Немного опухшие, чуть-чуть блестящие, немаркого нейтрального цвета? Ответ только один: так хочет Город.

Одинаковые люди, одинаковые машины, одинаковые дома. Одинаковые книги и одинаковая еда.

Человек прошел через тысячи лет и выжил лишь потому, что приспосабливался к окружающим условиям. Меняется он и сегодня. Медики считают, что лишь 13 процентов сегодняшних мутаций нашего биологического вида можно оценить как благоприятные. Остальные 87 — различные патологии. Но это по их мнению. Город так не считает. Он создает человека, способного выжить среди выхлопных газов, извергаемых миллионами автомобилей, среди десятков тысяч представителей криминалитета, среди агрессивной и равнодушной толпы. Если раньше медики ужасались «новой» болезни, синдрому рассеянного внимания, и боролись с ним как могли, то сегодня это то, что облегчает существование в информационную эру. И те, кто этой болезни не «подцепил», давно уже сошли с ума. Благодаря этой и еще тысячам «болезней», человек сливается с Городом. Происходит то, о чем мистики талдычили тысячи лет — слияние бога и индивидуума. Мутация. Только мало кто предполагал, что все это случится именно так.

— Вы прибыли к месту назначения, — сообщил Максу автопилот. И тут же зажужжал коннектор.

— Здравствуй, Мила, — Макс нажал кнопку ответа и заранее виновато склонил голову, хотя видеосвязь и не была включена.

— Привет! Ты куда исчез? — зажурчал в трубке голос любимой женщины.

— Прости, служба, — с досадой поморщился Макс. — Думал, что уже через сорок минут дома буду, и даже не стал тебя будить. А тут все так завертелось, что уж даже и не знаю, когда освобожусь… Просто еще раз.

— Зачем ты извиняешься? Все нормально. Ведь ты же меня предупреждал, что такое может время от времени случаться. Главное, что я все равно счастлива.

— Что счастлива — это очень хорошо. Как только я освобожусь — сразу тебя наберу. — Макс тяжело вздохнул и нажал на «отбой».

Пиццерия была весьма приятная: колеса от телег под потолком, холщовые скатерти и занавески, из кухни тянуло дымком: пиццу здесь готовили в настоящих дровяных печах. А-ля сельская жизнь итальянской глубинки. Здесь даже были настоящие официантки, а не мгновенно подлетающие к столику роботы. В каких-то народных костюмах, правда неопознаваемых: это могла быть и Италия, но в то же время и какая-нибудь Украина. Впрочем, такая же пиццерия, как еще сотни и тысячи в разных городах разных стран.

Ким в углу неторопливо листал меню с обложкой из двух потертых дощечек.

— О! Ты быстро, однако! Что возьмем?

— Да что-нибудь, все равно, на твой вкус, — Лебедев плюхнулся на стул и выдохнул. — Ты мне лучше вот что скажи: психолог у тебя про меня что-нибудь спрашивал?

— Нет, — Ким покрутил головой.

— Или там, может, намеками?..

— Да нет, вообще про тебя разговора не было, с трудом со мной разобрались. А что ты так интересуешься?

— Да есть одно опасение…

Тут подошла официантка:

— Что-нибудь желаете?

— Милая, если мы к вам пришли, то, естественно, что-нибудь желаем, — засмеялся Ким. — Но вообще, я открою вам небольшой секрет, человек так устроен, что он всегда что-нибудь желает. Пиццы, отдохнуть, денег, славы, вас, в конце концов…

Заметив, что девушка смутилась, Лебедев встрял:

— Ну или меня… Что поделаешь, такова жизнь. Но он прав: вы пропускаете своих посетителей через маленький тест на зомби? Желания ведь присущи только живым.

Официантка дружески им улыбнулась, а когда она, приняв заказ на две пиццы и два сока, отошла от стола, Макс, увидев вопрошающий взгляд Кима, продолжил:

— Короче. Мне тут один умный человек подсказал, что если он будет у тебя про меня спрашивать, поскольку знает, что вместе работаем, то, выходит, он считает меня свихнувшимся на полицейской работе.

Ким расхохотался:

— Макс, ты это чего? Из-за расследования что ли паришься?

— Ну ты мне еще скажи, что это все пустяки…

— Да забей! Подумаешь, отстранили. Через пару дней все утрясется. Ерунда.

— Внутреннее расследование — ерунда? Ты видел этих дебилов из НСБ?

— И что? — Ким пожал плечами, но потом с сомнением глянул на Макса. — Ты ведь точно ничего не принимал? Я даже не про наркотики. Свадьба все-таки…