За гранью: три чужих желания - Юлия Макарова

– Конечно. – Невозмутимо согласилась я.

Кто-то тихонько тряс меня за плечо.

– Вставайте! Ну! Просыпайтесь же!

С огромным трудом я разлепила глаза. И увидела склонившегося надо мной Сосновского.

– Что?! Что случилось?! – я резко дернулась, пытаясь подняться, но он приложил палец к губам, призывая к тишине.

– Тихо, не шумите. Все спят. Оденьтесь, я на улице подожду.

Натянув на себя кой-какую одежонку, я вышла из вагончика. Валерий Борисович, засунув руки в карманы штанов, стоял неподалеку. Услышав, что я вышла, он обернулся. На улице предрассветный полумрак – перед выходом я догадалась глянуть на часы – был пятый час утра. Я зябко повела плечами – холодно. И спросонья холодно, и откуда-то явно тянет свежестью. Вроде бы кто-то говорил, что недалеко отсюда есть озеро.

– Что случилось? – уже безо всякого энтузиазма спросила я.

Сосновский быстрым взглядом окинул меня с головы до ног. Я снова поежилась.

– Вы спрашивали – ради чего, по-моему, стоит жить? Пойдемте, покажу. Только оденьтесь потеплее. И сапоги наденьте, а то сыро.

Мы шли не очень долго – минут десять – пятнадцать. Шли неторопливо, и за это время я успела окончательно проснуться. Было свежо, местами лежал густой, как вата, туман. Сапоги мои были мокры почти до колен и облеплены мелкой зеленкой – листиками и крупинками всяких семян.

Сосновский шел впереди.

– Вам, что, не спится? – незло поинтересовалась я у него.

– Спится, почему же. Только то, ради чего я вас поднял в такую рань, в другое время не увидишь.

– Интересно, что же это такое?

– Сейчас, уже почти пришли.

Я только хмыкнула в ответ.

Когда через пару минут мы вышли из довольно высокой травы и прошли еще метров двести, я просто открыла рот.

Мы оказались на берегу большого озера – такого большого, что противоположные берега были видны не очень четко. Туман, стлавшийся над водой, начинал редеть и таять. По поверхности прозрачной, как слеза, воды, иногда пробегала легкая рябь. Росшие по берегам сосны, словно зубцы короны, украшали собой озеро. И над всем этим начинало происходить чудо. Я никогда, а особенно в последнее время, не отличалась сентиментальностью. Но тут даже у меня перехватило дух. Честно – такой красоты я еще в жизни не видела. Огромный, какого-то прозрачно – голубого оттенка горизонт словно дрожал в легком мареве, медленно меняя цвет на более теплый, и постепенно превращаясь в золотисто – розовый. Не было слов, чтобы точно описать все краски, всю красоту, рождающегося на наших глазах чуда. И, в довершение ко всему этому волшебству, вдалеке, там, где небо словно слилось с зеркальной поверхностью озера, из самого горизонта начинала разливаться алая полоса. А из нее на свет Божий медленно, но верно являлся огненно – золотой диск Его Величества Солнца.

Я замерла, затаив дыхание. Господи! Вот оно – Счастье! Это был настоящий экстаз! Мне казалось, что во всем мире сейчас существую только я одна. Никого и ничего нет вокруг, кроме меня и прекраснейшего чуда под названием Рассвет. Рождение Солнца, Рождение Нового Дня… Это была такая красота, что думать ни о чем другом просто было невозможно. А возможно было только смотреть на все это, любоваться, и впитывать в себя краски, восторг и чистоту происходящего действа.

По моим щекам почему-то потекли слезы. Я не сразу заметила их, а когда заметила, то просто не нашла в себе силы их смахнуть. Ну и пусть, пусть текут, кому сейчас есть дело до них!

Не знаю – сколько времени прошло, пока солнечный диск полностью поднялся над озером – я потеряла ощущение времени. Я вообще как будто все потеряла, я словно заново родилась и смотрела на мир другими глазами. Омытыми слезами, но такими счастливыми глазами. Я не замечала жуткого холода, который пробирал меня до костей. В любое другое время я с визгом и руганью просто удрала бы к себе в вагончик и забралась по самую макушку под одеяло. Но сейчас мне было не до этого. Я стояла, смотрела, ни о чем не думала. И мне было хорошо.

Когда я пришла в себя, то вдруг вспомнила, что я здесь все-таки не одна. Меня же привел сюда Сосновский. Он стоял неподалеку и тоже смотрел на озеро. И ничем мне не мешал. Он вообще не вторгался в мое пространство. И это меня устраивало.

Я постояла еще немного, потом глубоко вздохнула и повернулась к нему.

– Спасибо.

– За что?

– Вот за это. – Я мотнула головой в сторону озера.

Он молча пожал плечами.

Потом мы медленно брели назад. Мне разговаривать ни о чем не хотелось, Валерий Борисович тоже молчал.

Когда мы подошли к моему вагончику, из него вышла заспанная Оксана. Сладко зевнула и только потом увидела нас. Глаза ее удивленно расширились.

– Доброе утро. – Поздоровался Сосновский.

– Доброе. – Мотнула головой повариха, и, не глядя на меня, торопливо пошагала к вагону, где размещалась столовая.

Мой провожатый усмехнулся.

– Ну вот, теперь я вас, кажется, скомпрометировал.

– Переживу. – Фыркнула я.

И вдруг мы замолчали. Причем оба словно наткнулись на какую-то невидимую стену. Стало смешно и неловко одновременно. Как на первом свидании.

Потом мы совершенно синхронно глубоко вздохнули и посмотрели друг на друга. И рассмеялись.

– Ну, ладно, я пойду. Спасибо за прогулку.

– Не за что. Простите, что рано поднял.

– Это того стоило.

Что-то щелкнуло в моем мозгу. Я отчетливо помнила, что приехала сюда с определенной целью – заполучить Алексея. Или хотя бы разобраться – хочу ли я его получить.

Забравшись под одеяло, я с удовольствием закрыла глаза, намереваясь еще поспать. Но не тут-то было. В голову тотчас полезли всякие разные мысли. И все они крутились вокруг одного – Сосновский. Что, откуда, зачем? У меня же в планах совсем другой человек! И наш бригадир в мои планы не входил. Тем более что на его руке все так же поблескивало обручальное кольцо. Да что там кольцо – он сам мне совсем был не нужен! Придя к такому выводу, я перевернулась на другой бок и сразу же заснула.

Утро началось, а вернее продолжилось, жутким матом. Стены нашего вагончика просто сотряслись от столь звучной тирады. С трудом разлепив глаза, я глянула на часы. Семь. Я поспала всего полчаса. Сегодня воскресенье, и в мои планы не входил столь ранний подъем. Вашу дивизию! Кому там тихо не сидится?!

Рядом заворочалась Люба. Тоже чуть слышно матюгнулась. И так же, как и я, глянула на часы. Увидев, что я не сплю, хрипло спросила:

– Кто это там?

– Не знаю.

Мы прислушались. Орал Живцов – наш инженер. Странно, от кого – от кого, но от этого спокойного, в принципе, мужика услышать такое было более чем необычно. Значит, что-то случилось. Пришлось вставать и вылезать из вагончика.

Оказалось, что ночью у нас побывал гость. Медвежонок. Судя по следам. Но, признаюсь, у меня даже от этого сообщения затряслись ноги. Он не прошел по всему лагерю, только заглянул под навес, где лежало оборудование. Но дел натворить успел. Самым главным его преступлением был выведенный из строя какой-то очень навороченный инструмент. Что уж он там с ним сделал, как сумел его сломать – в такие подробности я вдаваться не стала, уяснив для себя только одно – самим нашим ребятам с такой поломкой не справиться. Придется вызывать вертолет и лететь за новым.

Я, признаюсь, порядком струхнула. Блин, какие медведи?! Я не договаривалась ни о каких медведях! И потом – если есть маленький медвежонок – значит, есть и большой медведь. Его мама. А может даже и папа, и бабушка, и дедушка. Не-ет, это уже как-то не для меня. Мелькнула предательская мысль сесть в вертолет и больше никогда сюда не возвращаться.

В вертолет меня и так погрузили. Вместе со мной туда забрались все еще расстроенный Живцов, Сосновский и Вильям – почему, собственно, меня и взяли.

Смешно, но именно благодаря маленькому медвежонку я попала в Архангельск. Пока Сосновский с Живцовым мотались по нужным инстанциям, мы с Вильямом прогулялись по городу. Для меня он так же был в диковинку, и мы глазели по сторонам с одинаковым любопытством. Погода была прохладная, но солнечная. Вдоволь нагулявшись, мы пообедали в небольшом уютном кафе. Ближе к вечеру к нам присоединились мужики. Возвращаться на ночь глядя не имело смысла, и мы решили переночевать в городе.

Конец ознакомительного фрагмента.