Гитлер на тысячу лет - Леон Дегрель

Периодически проводимые плебисциты подтверждали народную поддержку с всё более впечатляющими результатами. И это было искренняя поддержка. Позднее, стали утверждать обратное. Но это ложь. В Сааре, немецкой провинции, оккупированной союзниками с осени 1918 г., референдум был организован и проходил под наблюдением иностранных наблюдателей при поддержке иностранных войск. Гитлеру даже не разрешили появляться в этом регионе во время избирательной компании. Тем не менее, он получил в Сааре то же триумфальное большинство (более 8о% голосов), как и на остальной территории Германии. Такое же количество голосов было отдано за него в Данциге и Мемеле, немецких городах, также находившихся под иностранным контролем.

Правда есть правда: подавляющее большинство немцев добровольно примкнули к Гитлеру либо ещё до его победы, либо с непрерывно возрастающим энтузиазмом пополняли ряды его партии, как миллионы бывших социалистов и коммунистов, убедившись в пользе его энергичной деятельности. Он вернул работу миллионам безработных. Он влил новую силу во все области экономической жизни. Он восстановил повсюду социальный и политический порядок, строгий, но благотворный порядок. Каждый немец Райха лучился гордостью за то, что он был немцем. Патриотизма перестали стыдиться, им стали гордиться.

Утверждать обратное, твердить о том, что Гитлер не имел поддержки у своего народа, означает исказить тогдашнее состояние духа и отрицать очевидные факты.

В то же самое время Испания, оказавшаяся под властью «Народного Фронта», являла взгляду прямо противоположную картину, поражая стороннего наблюдателя бессмысленным и бесплодным насилием. Задолго до военного поражения испанский «Народный Фронт» проиграл социально. Невозможно накормить народ расстрелами ограниченных буржуа и пузатых кюре, ни, тем более выкопанными из могил скелетами крамелиток, выставленных напоказ на улице Алкала.

«Народный Фронт» — и именно это важнее всего — не смог достичь в Испании даже видимости социальных реформ. Об этом никогда не должны забывать молодые испанские рабочие: с 1931 по 1936 гг. их отцы под властью красных вожаков — оглушённые постоянной пальбой и ослеплённые видом пылающих монастырей — не знали ничего, кроме нищенских зарплат, постоянной угрозы безработицы, полной беззащитности перед болезнями, несчастными случаями и старостью.

«Народный Фронт» — которому в кои-то веки выпала возможность доказать, что левые политики защищают народ! — был обязан дать рабочим Испании зарплату, соответствующую нормальному прожиточному уровню, социальные гарантии, должные обеспечить им материальное выживание, которому угрожал эгоизм капиталистов, забастовки и кризисы, и защитить семью рабочего в случае потери трудоспособности или смерти кормильца.

В социальном плане кровавый «Народный Фронт» был полным нулём. Перед лицом постоянно растущих социальных достижений фашизма и гитлеризма, его социальное и политическое банкротство бросалось в глаза всем объективным наблюдателям.

Это только подчёркивало правильность ориентации на восстановление политического и социального порядка и вредоносность демагогических, коммунистических или социалистических лозунгов, будь то в Москве, подавленной беспрерывными сталинскими чистками, или в погруженном в анархию Мадриде, где деятели «Народного Фронта», храбрые как зайцы, докатились до того, что глубокой ночью вытащили из постели и расстреляли из пулемёта главу оппозиции, депутата Кальво Сотело.

Подобная атмосфера только усиливала кризис во всех европейских странах. Безусловно, это помогло мне стремительно водрузить своё знамя на крепостной стене одряхлевшей политической системы, рушившейся в моей стране, как она рухнула до этого в других странах континента.

Несомненно, я был рождён для этой битвы.

Конечно, бывает, что счастливый случай или удачное стечение обстоятельств способствуют устранению препятствий с вашего пути, но самого по себе этого не достаточно. Необходимо обладать политическим чутьём, умением действовать в нужную минуту, использовать обстоятельства и при необходимости менять свою тактику по ходу действия, нужно обладать изобретательностью, никогда ничего не бояться и, самое главное, хранить верность своим идеям — тогда ничто вас не остановит.

Никогда за всё время моей политической деятельности я ни на секунду не сомневался в своём конечном успехе. Меня удивлял любой, кто выказывал по этому поводу хотя бы малейшие сомнения.

Располагал ли я хоть какой-нибудь могущественной поддержкой или значительными средствами?

Никоим образом. Совершенно нет. Меня никто не проталкивал, у меня не было ни одного союзника даже среди второстепенных общественных деятелей. Я добился триумфа на выборах 1936 г., выдвинув кандидатов, набранных с бору по сосёнке, без финансовой помощи со стороны каких-либо влиятельных лиц или промышленных групп.

Я родился в глубинке бельгийских Арденн, в небольшом городишке, насчитывающем менее трёх тысяч жителей. Мои родители, добрые провинциальные буржуа, и мы, семеро братьев и сестер жили замкнутой и спокойной семейной жизнью в нашей горной долине. Река. Леса. Поля.

В пятнадцать лет я поступил в иезуитский колледж Намюра. С тех пор я начал писать и даже иногда выступал на публике. Но сколько других писали и выступали с речами! В двадцать лет, изучая право и политические науки в университете Лувена, я опубликовал несколько работ. Я выпускал еженедельную газету. У меня был свой читатель. Но во всём этом не было ничего необычного.

Затем события ускорились.

Я возглавил издательство «РЕКС» (Christus-REX, от латинского rex=царь, т. е. Христос-Царь), принадлежащее «Католическому Действию», и затем начал выпускать еженедельник «РЕКС», который за десять лет достиг поистине сказочных для Бельгии того времени тиражей: 240 000 проданных экземпляров каждого номера.

Мне пришлось проявить недюжинную расторопность. Все считают, что для организации крупного политического движения по всей стране требуются миллионы. Но денег у меня просто не было.

Я начал с публикации брошюр, в которых мгновенно реагировал на любое мало-мальски сенсационное событие.

Текст я писал за одну ночь. Я шумно рекламировал их выпуск, словно это был новый сорт мыла или сардин, покупая целые полосы объявлений в массовой прессе. Мне быстро удалось сколотить команду из четырнадцати моторизованных пропагандистов (мотоциклы были приобретены за счёт рекламы, которую я размещал в своих первых изданиях). Они разъезжали по всей стране, продавая мои брошюры руководителям школьных учреждений, которые зарабатывали на них приличные комиссионные, поручая их распространение детворе. Водители моих ревущих болидов также получали деньги, исходя из количества проданных изданий. Мне удалось достичь очень высоких тиражей: ни разу не меньше 100 000 экземпляров, а, однажды, даже 700 000.