Конан и Пришелец из другого Мира - Андрей Арсланович Мансуров

стороннему наблюдателю, позволил костру угаснуть, а сам прилёг на расстеленное тут же, под кустом, походное одеяло.

Но ни один, даже самый искушённый, наблюдатель не заметил бы, как Конан одел на себя, закутавшись предварительно в плащ, широкий пояс с десятком метательных кинжалов. И пристроил под изголовье верный Хайбарский меч.

Нападение состоялось спустя два часа после того, как богатырский храп начал оглашать степь-пустыню. Такая отсрочка варвара не удивила: похоже, негодяи, подбиравшиеся к нему под покровом темноты, хотели, чтоб он заснул покрепче!

Однако те, кто посчитал, что беспечный путник, завернувшийся в плащ и мирно храпящий, абсолютно не готов к встрече с ночными визитёрами, сильно ошиблись. Впрочем, возможно их могло бы утешить то соображение, что они были отнюдь не первыми, купившимися на эту непритязательную хитрость.

Первых двух нападавших, бесплотными серо-чёрными тенями приблизившихся на десяток шагов, сразило будто невидимой рукой: коротко вскрикнув, они вдруг отлетели назад, грохнувшись навзничь, словно опрокинутые толчком чудовищной силы! Только ну очень внимательный наблюдатель мог бы сказать, что как раз перед этим два блеснувших в свете половинки луны острых стальных зуба вонзились каждому из отлетевших в грудь! Ну а догадаться, что это были кинжалы, одновременно брошенными двумя умелыми и тренированными сильными руками, смог бы только уж совсем опытный профессионал. Которых, как понял Конан, среди ночных посетителей не было.

Поэтому он вскочил, уже не опасаясь стрелы из лука какого-нибудь прикрывающего, или пущенного чьей-то умелой рукой копья, и бросился бесшумной неуловимой молнией вперёд: нападавшие оказались настолько глупы, (Или – сверхосторожны!) что даже не атаковали его с разных сторон. Очевидно боялись, что хруст веток, наваленных Конаном как бы невзначай со стороны холма во время сбора валежника для костра, у которого варвар расположился, может их выдать. Вот и пёрли, словно стадо баранов, со стороны, где проход был более-менее чист и свободен: от дороги!

Разобраться с оставшимися бандитами удалось быстро: разящий, словно молния, мощный меч легко перерубил лезвия дохленьких шемитских сабель, и вот уже их обладатели лежат в лужах собственных кишок и крови, вереща и ругаясь по-турански так, что теперь только глухой не догадался бы, что в дело вступил лучший воин Ойкумены. Впрочем, вой и стоны быстро стихли: Конан сразу рубил так, чтоб второй раз к этим поражённым не возвращаться.

Коренастого крепыша с булавой, молча приготовившегося огреть его с мощного замаха, Конан обезвредил просто: левой рукой метнул в него очередной стальной зуб из тех, что торчали из пояса у него на чреслах! Наконец последнего из нападавших, проявившего недюжинную смекалку, и пустившегося со всех ног наутёк, вихляясь, словно заяц, варвар «достал» тоже просто: кинул очередной кинжал, но уже правой рукой. И – так, чтобы попасть не остриём, а рукоятью.

Ну вот не хотелось Конану бегать по ночной степи! Мало ли: вдруг нога попадёт в какую-нибудь норку тушканчика, или суслика. Или о невидимый в тени холма корень споткнёшься: лечи тогда вывих!

Бросок оказался точен, и удар в затылок напрочь вырубил наивного бедолагу, заставив коротко вскрикнуть, и нырнуть головой вперёд – так, что не будь там, как знал Конан, травы, а случись камень, раскололся бы этот самый череп, словно гнилой орех!

Решив, что этот уже точно пока не убежит, Конан обошёл поле боя, проверяя и обыскивая на всякий случай остальных бандитов, и собирая свои замечательно полезные кинжалы. Те, в кого он попал первыми, оказались мертвей мёртвого. Негодяи, что пытались наброситься на него с саблями, тоже уже не дышали, и не подавали никаких признаков жизни.

Ничего «ценного» или полезного Конан не нашёл: не было даже обычных в таких случаях мелочей, вроде фляг с водой, кошельков или талисманов-оберегов. Этот факт сказал Конану о том, что банда явно какая-то местная. И прибыла из какого-то селенья, находящегося рядом – там и остались их пожитки, или кони.

Тех, кого он поразил кинжалами первыми, Конан не потрудился даже осмотреть, чтоб проверить дыхание или пульс: знал, что обеим попал прямёхонько в сердце!

Киммериец не торопясь выдернул из тел своё оружие, и отёр об одежду мертвецов: им уже не нужно заботиться об её «аккуратном» виде.

Он оттащил трупы всех четверых подальше – за гребень холма, и сбросил в имевшийся там небольшой лог. Похоронами убитых он заниматься не собирался: пусть гнусных и нападающих исподтишка, словно шакалы, бандитов, и «хоронят» эти самые шакалы. И вороны.

Коренастый крепыш, пытающийся сфокусировать глаза на лице киммерийца, испустил последний вздох прямо на руках Конана: варвар даже не разобрал, что тот хотел и пытался прошептать ему, когда нагнулся, приблизив своё лицо к невысокому телу, опустившись на колени. Собственно, Конан не сильно расстроился: вряд ли грабитель собирался сообщить ему что-то действительно полезное или ценное, скорее просто хотел «осчастливить» на прощанье парой проклятий или ругательств.

Пришлось извлечь свой кинжал, да переправить и этого почившего, пусть и не совсем в мире, бандита к остальным, в любимую яму.

Бэл его раздери, теперь и расспросить-то некого!.. Ну, кроме оглушённого бедолаги. Ладно, в ситуации есть и плюсы: не нужно беспокоиться о тылах, и никого связывать, а затем и конвоировать к местным властям – чтоб всё было, как положено у порядочных наёмников, по Законам. Местным и общечеловеческим.

Конан подошёл к последнему из нападавших, подобрал валявшийся рядом с телом кинжал, и сунул его в ножны. Постоял над лежавшим. Нет, человек не умер, как он было испугался: слабое дыхание вполне явственно слышится. Ну-ка…

Конан пощупал затылок: точно! Шишка на затылке очень даже приличная. А вот подозрительно густые волосы, оказавшиеся под чем-то вроде тюрбана или чалмы из тонкой материи, кровью не пропитались. Значит, защитила от открытой раны эта самая материя. Да и от более серьёзных последствий броска предохранила. Вот и хорошо.

Конан нацепил тюрбан обратно на голову человека, так и не пришедшего в себя, после чего схватил нападавшего, оказавшегося невысоким, и на удивление лёгким, прямо за широкий и расшитый узорами туранский кушак, и, словно терьер крысу, перетащил к очагу. Сухие дрова, чтоб подкинуть в догорающие угли, у него уже были приготовлены. Осталось положить их на дымящуюся золу, и пару раз могуче дунуть.

Теперь можно было получше рассмотреть и ночного гостя и его странную одежду.

Чёрные очень широкие штаны, чёрная свободная рубаха, словно балахон, мешковато окутывали небольшое тело. Решив, что хуже не будет, варвар снова снял тюрбан, и подложил его под голову женщины. Правда, он не стал прикрывать небольшой рот с губами, изогнутыми